— О, нет, нет, нет, — шепчет Женя вслед удаляющемуся Джеку. В конце концов лис становится лишь чёртовой чёрной точкой. — Так и знала, что не нужно было тебя брать с собой!
Хочется разреветься от досады. Ведь она ужасно устала и в какой-то момент даже едва ли не потеряла сознание от высоты. Проголодалась, продрогла, перенапряглась, переволновалась. Пере-пере-пере-что-угодно, а тут ещё и мало того, что вправду какая-то страна великанов, так ещё и бедный Джек совсем спятил.
А что если всё, время вышло, его нельзя будет обратить назад в человека?
Впрочем, если он сейчас пропадёт, в любом случае колдовать не над кем будет!
И плакать времени нет!
Женя смело ступает на облачную землю, но тут же вскрикивает и едва не валится вниз — настолько ощущения необычные, настолько всё кажется ненадёжным…
Это Джек-то маленький, не упал, а она весит килограмм шестьдесят, наверное…
— Но великан, — Женя сглатывает и хмурится, — скорее всего ещё больше.
Так что не стоит переживать. Не стоит и выбора нет. Ведь не стоять же столбом. Женя обнаруживает в сумке целых два ножа, хватает их в обе руки и бежит со всех ног, словно ассасин.
С ма-а-аленькими такими клинками.
За огромными деревьями, налитыми плодами виднеется огромный дом. Больше похожий на замок, но всё же дом. Просто очень большой. С соответствующими окнами и дверными проёмами.
Джека нигде нет… неужели он умудрился в первые же минуты оказаться в логове великана?
— Чёрт, чёрт, чёрт… Ну ты у меня получишь! — топнув ногой и тут же испугавшись, что это приведёт к дыре в «земле», Женя проходит через огромную каменную арку.
Джек тем временем повисает в руке великана безвольной тёмной тряпочкой. Он краем глаза, через окно, в которое Женя может заметить его, глядит на неё безучастным взглядом. Неосознанным взглядом. Взглядом затравленного зверя. И как-то лениво скалится великану, прижимая к голове уши так плотно, что начинает казаться, будто их и вовсе нет.
Они в просторном зале, или скорее на террасе, что находится между коридоров и высоких окон, часть из которых витражные.
На первый взгляд, сидит великан под открытым небом. Но то лишь иллюзия, просто стеклянный, куполообразный потолок очень чистый и солнечные лучи проходят сквозь, не задевая ни одной пылинки или пятнышка. Янтарный пол тоже блестит от чистоты, и свет будто плавит его.
Великан сидит в позе лотоса и на вытянутой руке рассматривает свою добычу, готовясь то ли сожрать Джека сразу, то ли, всё-таки, закрыть его в плетёной корзине-бочке, что стоит рядом.
Женя решает, что трусить, как и плакать, времени нет тоже. Джек столько раз уже кидался при первой же возможности прикрыть её, несмотря на то, что именно она его заколдовала и втянула в опасные приключения.
И здесь он ради неё.
А значит пришло время отплатить ему. И уже плевать на золото, на сказку, на грёбаного Деда Мороза, чтобы ему пусто было…
— Эй, ты! — забегает и кричит, чтобы обратить на себя внимание великана. — Не тронь моего лиса, слышишь? Иначе я тебя на лоскуты порежу!
— Лиса? — почему-то удивляется тот и оборачивается, а затем и поднимается на ноги, выпрямляясь во все свои три (или сколько там) метра. — Крыса…
Джек в его руках и правда больше походит скорее на огромную крысу, чем на лису…
Великан разглядывает его ещё внимательнее, а затем лицо его озаряется осознанием и губы растягиваются в улыбке. Взгляд его вновь падает на Женю, и вспыхивает в нём очень странный огонёк…
— Жена… — выдыхает великан. — Пришла-таки! Моя жена!
— Это крыса, то есть, тьфу, лиса, лис, в общем, он мой, — она топает ногой, — отпусти! И да, я Женя, женщина и что ты там ещё хотел сказать. Какие-то проблемы? — грозит ему ножичком.
— Сказать хотел, — всё же засовывает он Джека в корзину и прикрывает его тяжёлой соломенной крышкой, — что ты моя будущая жена. Мне тебя обещали. Я уж думал, обманули меня, но вот, ты здесь! Как, говоришь, зовут? — щурится он подслеповато.
— Кто обещал?
Женя даже не знает, как реагировать. Снова чья-то жена? И кого — этого великана? Что за мир такой?
К тому же, в сказке этого точно не было!
— Меня зовут Женя, и у меня уже есть парень, спасибо большое.
— Парень, не муж? — уточняет он зло и медленно приближается. — Это ничего, если не муж. Он мог не знать. Рыжий колдун обещал мне тебя. И вот, ты здесь, — великан улыбается ей, судя по всему, стараясь выглядить дружелюбно. — Я рад. А ты… Ты, рада? Теперь это всё, — ведёт рукой, — будет твоим! И я, — добавляет так, будто это куда ценнее местных богатств и должно окончательно Женю добить. В хорошем, разумеется, смысле. — Я буду твоим.
— Ты! — Женя вновь направляет на него остриё ножичка, на этот раз словно учительница указку. — И что мне с тобой делать прикажешь? Тобой только потолок подпирать — без обид.
Великан и правда не обижается, он с недоумением возводит взгляд к потолку и тянется к нему рукой с таким видом, словно не знает, хорошо это или плохо, что достать до него он не может.
— Зачем подпирать? — наконец отвлекается он на Женю и оглядывает её с подозрением, после чего садится на пол и кивком подзывает её к себе. — Подойди. Что это у тебя в руках такое, зачем? Глупенькая, — тянет нараспев, ухмыляясь.
— Смешно тебе? Маленькое? А по моему, — она делает шаг вперёд, — отлично войдёт тебе в глаз! Верни мне Джека.
— Крысу ту облезлую? И вообще, — хмыкает великан лениво, — прежде, чем угрожать так, проверила бы сначала, допрыгнешь ли до моего глаза! Чего злишься, человечка, а? Твой будущий муж перед тобой, прояви уважение! Тебе очень повезло, осмотрись! Я хорош собой, силён, очень богат! Чем плох жених из меня?
— Я вижу, — Женя выдыхает и вправду осматривается. По крайней мере на неё пока не нападают. А с очередным недоразумением, связанным с замужеством, она как-нибудь разберётся. — Но кроме садов и всего остальное… у тебя же ничего нет. К чему золото, чтобы смотреть на него?
— Оно красиво блестит. Оно ценится и здесь! Что уж говорить о том, что внизу, на земле, ты будешь считаться самой богатой женщиной, Женя. Да к тому же я мечта всех великанш! Скажи спасибо, что тебе достался.
— Эээ, не поняла. Тут есть великанши?
Женя начинает ходить из стороны в сторону, глядя то на великана, то чрез стеклянный купол, то в сторону каменной арки.
Будто ожидая грохот от топота огромных соперниц.
— Ну, не прямо здесь, — пожимает он плечом и хватает корзину с Джеком, принимаясь трясти её, словно взбивая коктейль. — Но в мире этом, конечно, есть. Их много. Хорошие, — тянет бархатным голосом, жмурясь под золотыми лучами солнца.
Женя вскрикивает и подбегает к нему, вмиг растеряв рассудительный и любопытный тон.
— Я сказала не трогай его! Это мой фамильяр! — вырывается само.
И великан опасливо ставит корзину у своих колен.
— Ведьма ты, да? Ну, что ж, мне нравятся ведьмочки… Человеческие. Теперь точно вижу, что тот колдун именно тебя мне обещал! Ведь за свою ненаглядную заступился… Я почти уверен, что ему тоже та, что мне понравилась, приглянулась. Зря я ему в тот раз на неё указал, зря…
— Я не понимаю, что за фиксация за человеческих девушках, если в твоём мире есть те, кто тебе под стать, а?
Заговаривая ему зубы, Женя с опаской тянет к корзине с Джеком.
— Они не по вкусу мне, — великан сдерживается, чтобы не сплюнуть на пол. Всё таки правила приличия быть должны… — Не по вкусу, все такие… — странно запинается, но слово вылетает прежде, чем он успевает замолчать: — большие!
Женя хватает корзину и отступает на два шага. Сверлит великана взглядом, лицо без выражения, но недолго. Она не может удержаться, чтобы не прыснуть…
— Большие, значит?
— Ну да, — не понимает он и не замечает даже, как она забрала лиса, — большие… Естественно! Что смешного?
— Они большие, а у тебя… маленький, да?
Женя начинает откровенно смеяться. После всех этих приключений мозг, видимо, подумал, что так выйдет снять стресс.
Но великан вскакивает на ноги так резко, что пол содрогается словно от землетрясения и громогласно восклицает:
— Вовсе не маленький! Н-нормальный… он.
Видимо, задела таки за живое.
— Эй, пупсик, — это Женя шепчет лису, — ну как ты там?
Хотя с тем же успехом вопрос мог предназначаться великану. По крайней мере, частично.
Она отступает ещё, лихорадочно решая, что куда бежать в случае чего.
— Ты это… не подходи ко мне! Я занята уже. Тебе другую жену пришлют, хорошо?
Но великан уже воспринимает всё, абсолютно всё сказанное и происходящее, как личное оскорбление. Поэтому он, будто большой обиженный ребёнок, топает ногой от досады и делает шаг к Жене, возвышаясь над ней мрачной горой. И с этого момента становясь грозным и похожим на какого-нибудь греческого, воинственного бога.
— Ну. Уж. Нет, — произносит он с расстановкой и тянет к ней руку. — Я тебя хочу. А лисой твоей перекусить собираюсь, нечасто ко мне звери с нижней земли забредают.
Она делает ещё один шаг и натыкается на стену. Чёрт-чёрт-чёрт — колышется в мыслях.
— Ну… эээ… Если ты хочешь, чтобы я стала твоей невестой, разве можно обижать меня?
— Да разве же я обижаю? — приподнимает он бровь. — И я не то, чтобы хочу, я говорю тебе, что ты уже стала. В общем-то, мы можем… ну, знаешь, — становится его тон каким-то уж больно странным, — не тянуть. Можем даже не тянуть. Ни с чем. Да и вообще, меня бы свои не поняли, если бы мы тянули.
А тем временем, Джек на руках Жени сонно зевает и жмётся к ней своим тёплым чёрным боком, дрожа от страха. Судя по всему, всё ещё ничего не понимая, позабыв, что на самом деле является человеком.
— Я не понимаю, о чём ты, — она хмурится. — Не тянуть с чем? И обидеть меня, значит, обидеть моего лиса. То есть нет, обидеть лиса, значит, обидеть меня. А на обиженных невестах суп не возят!
Она тут же осознаёт, что сама не поняла, что сказала. Видимо, сказывается голод и страх.
Но пусть думает, что хочет. Она вообще-то тут вдвойне в чужом мире!
Великан и правда выглядит озадаченным. Он забывает, что собирался только что сделать, и вместо этого садится напротив Жени и качает головой, усиленно пытаясь понять, что же она имела в виду.
И наконец, как он думает, понимает:
— Хочешь супа? Ты обиделась, потому что голодна? Ну так идём на кухню! Есть и суп, рыбный со сливками, есть мясо, недавно я баранину пожарил на углях. Есть сладости, какие твоей душе угодны! Соки, вина, кофе. Фрукты! Ты таких и не ела поди. Ну? — вопросительно изгибает бровь и протягивает ей руку, ожидая, что Женя вложит в неё свою ладонь.
Женя смотрит на него неверяще.
— Сначала дай слово, что не тронешь Джека! А затем расскажи, откуда на облаках бараны?
А ещё суп со сливками.
Сладости.
И кофе.
Может здесь где-то есть портал в её мир?
Звучит уж очень по родному.
Внизу еда совсем не такая аппетитная.
Великан отчего-то хохочет. И смех его очень похож на гром…
Лис пугается пуще прежнего и начинает яростно дёргаться, пока не выпрыгивает у Жени из рук. Он стремглав несётся к ближайшим резным дверям и скрывается где-то в глубине дома.
Великан, к счастью, на это даже не обращает внимания. Или и вовсе не замечает, охваченный весельем.
— Как это, откуда? Вот дурёха! — утирает он выступившие от смеха слёзы и вздыхает в попытке успокоиться. — А на нижней земле они откуда? Вот ты сможешь на это ответить? Вот и я не смогу. А крысу твою не трону, так и быть. Главное, чтобы пёсик мой твоего Джека не слопал. Ему сложно что либо запрещать… Ну, идём! — поднимается он. И делает это медленно, аккуратно, словно только сейчас подумал о том, что способен напугать Женю своим ростом и габаритами, а потому лучше не делать резких движений.
— П-пёсик? Знаешь, у меня есть тот, кому уже отдано сердце. И увы и ах, он способен угомонить своих собак!
На этом у Жени в глазах проскакивают бесы. Она вспоминает их первую ночь вместе. Мда, «этих» собак он удержать не мог…
Великан лишь фыркает в ответ и всё-таки хватает её за руку.
— Мне твоё сердце и не нужно!
— А что нужно… — срывается с губ, прежде чем она выкрикивает: — Отпусти! Больно же!
Он резко разжимает хватку и окидывает её придирчивым взглядом.
— То, что любому мужу надо от жены… Я не понимаю, — восклицает вдруг с невероятно искренней досадой, — чего ты хочешь?! Идёшь ты есть или не идёшь?
Великан собирается сказать что-то ещё, но пол сотрясается от утробного, угрожающего рычания, что доносится откуда-то из-за стен.
Это прерывает великана, но зато заставляет его умилительно улыбнуться.
— Вот, и пёсик мой проголодался как раз.