Ведьма открывает дверь, сонно жмурясь и поправляя на ходу распущенные тёмные волосы. Она одета, как всегда, в платье с многочисленными юбками. Только на этот раз на ней ещё и корсет на шнуровке, и длинная зелёная шаль на плечах, кисточки которой касаются пола.
Но сонливость как рукой снимает, когда за дверью она обнаруживает отнюдь не тех, кого ждала в гости.
— Ты? — скорее звонко выдыхает она, чем произносит.
Рыжий колдун, высокий и сгорбленный, что на самом деле совершенно его не портит, смотрит на неё своими колдовскими глазами, и в них пляшут черти. И пляшут они так явственно, до искр и жгучего пламени, что ведьма не выдерживает и опускает глаза. Будто испугавшись. Но… не по плохому. Просто…
Он всегда появляется внезапно, сводит с ума, а затем исчезает бесследно. Надеяться на что-то каждый раз, разве может она? Сам колдун ничего не обещал ей, никогда. А спрашивать у него ведьма не станет, не позволит гордость. Так и будет всякий раз, видимо, чахнуть да вздыхать у окна, как глупая трепетная девица…
От этой мысли заходящееся от нежности и радости сердце начинает закивать от злобы. И это не укрывается от гостя.
— Я немного припозднился… — откашлявшись, начинает он. — Я просто… Дела у меня были. Пустишь в дом? Столько всего могу тебе рассказать!
Но ведьма и не думает давать ему проход.
— Я людей жду, двух сестёр, обещала помочь им. Так что иди, куда шёл, старик!
— Старик, — хмыкает он. — Да разве ж я старик? А вообще, раз так, много времени не отниму у тебя. Сказать хотел только… Знаешь, а я тебя от великана спас…
Ведьма поднимает на него заинтересованный взгляд. Потеплевший взгляд. И рыжий колдун продолжает уже куда увереннее:
— О да, он следил за тобой с небес, паршивец! Поймал меня, когда я обчистить его пытался. И начали торговаться мы с ним и о делах говорить. Так он за свободу мою возьми, да попроси тебя в жёны! А я говорю ему, мол, так и так, занята эта ведьма. Я тебе, говорю, другую приведу…
— Занята? — сощурилась она. — И кем же я вдруг стала занята? Может, мне замуж хочется, не подумал? А у великана и богатства есть, и сила, и дом на облаках.
Колдун замолкает, на мгновение делаясь каким-то растерянным и испуганным. Но лишь на мгновение. Знает, что она это не всерьёз. Но и понимает, к чему такое говорит. А значит…
Значит, нельзя уже юлить и ходить вокруг да около. И он роняет тихое и обречённое, сменяя чертей во взгляде на тепло:
— Мною ты занята…
Она улыбается ему и тянется за поцелуем, становясь на носочки и овивая шею колдуна руками. А затем вдруг отталкивает его и захлопывает дверь, смеясь.
— Иди, а то гостей моих спугнёшь, чучело!
Счастливый, он какое-то время смотрит на закрытую дверь, а затем сдаётся и отходит в сторону.
Вскоре к ней и правда приходит Женя с малышкой. Та совсем плоха, бледная, с синяками под глазами, с бледными губами и тихим-тихим голосом. Слышишь его и понимаешь, что даже слова отнимают у неё остаток сил.
Ведьма осматривает её долго, варит в котелке травы, поит малышку отварами, жжёт свечи. В комнате начинают плясать колдовские огни и расползаться тени. А когда ведьма заканчивает, то, вздыхая, обращается к Жене:
— Тебе моя помощь уже не нужна, с магией своей ты совладала. Вот та, которая до тебя, вместо тебя была, видимо, сгинула бесследно из-за силы, которую копила внутри и не думала даже развивать. Нельзя к таким вещам относиться, как к данности. Ну да что уже поделаешь… А вот девочке, увы, помощь требуется. Только вот ни я, ни ты помочь ей не сможешь. Не всесильна магия, есть вещи, которые ею не исправишь. И которые травками да настоями не излечишь. Сердце у неё не в порядке. И сама кровь…
Женя хватается за её руку.
— Но как же так? У вас тут великаны, магия, а помочь ребёнку никак нельзя? Лучше бы у вас тут были нормальные врачи… Хотя они есть, — поднимает она взгляд на ведьму. — Есть в моём мире. Но уже не знаю, есть ли способ вернуться!
Ведьма вздыхает и смотрит на неё ласково, с печалью.
— Прости, милая, я правда ничем не могу помочь. Но чувствую, что скоро переменится у тебя что-то… Быть может, всё и сложится лучшим образом. А малышка… она просто слаба, но не страдает. Это тоже должно утешать, разве же нет?
Женя всхлипывает и отходит к Аннушке, которую положили на удобную лавку. Она судорожно пытается что-то придумать, но с каждой минуты надежды в её глазах становится всё меньше.
Как вдруг открывается дверь и по полу проходятся клубы холодного, подсвеченного синим пламенем, тумана, а на пороге оказывается фигура Мороза.
— Вот и прошла ты свой путь, — произносит он вместо приветствий. — Попала сюда ты не просто так, а чтобы пройти то, что в мире своём сделать должна была, а не сумела. И ты справилась с этим. А значит можешь вернуться назад. Но если решишь остаться, разрешу тебе это. Выбор за тобой, девочка.
Женя столько всего хотела ему сказать. Она даже обдумывала план, как его поймать, как отомстить! Словно маленькая девочка из второсортного рождественского фильма… У неё столько претензий было, столько проклятий! Столько жалости к себе… она ведь даже не актриса. Почему она должна была попасть в эту заварушку?
Теперь ещё до слов Деда Мороза она понимала, зачем. Слишком многое сходилось. Слишком многое ей позволили в этом мире сделать того, что помогло справиться с травмами, что оставил родной мир.
Но всё это неважно. Больше неважно…
— Значит, я всё-таки не испортила сказку?.. — подходит она к нему, заплаканная и уставшая. — Я уже думала о том, чтобы остаться, но… Можно ли отправить девочку в мой мир? Там ей могли бы помочь. Здесь у неё никого нет.
Мороз вздыхает и качает головой:
— Прости, но одну её в чужой мир не отправить, если только возьмёшь с собой. В этом исключение сделать можно. Но помни, что выбор это лишь твой, и ты вправе решить, где жить, с кем и для чего… Ступай во двор, там ждёт тебя проход в твой мир. Захочешь пройти и девочку с собой взять, просто шагни в него! Захочешь остаться, закрой его, будто дверь.
Женя кивает, вмиг будто лишившись голоса и побледнев.
Всё вроде хорошо закончилось. Злодей наказан, мать Джилл нашла своё счастье, есть золото, есть… Он.
Женя за свою недолгую жизнь видела достаточно, чтобы не верить в любовь. Есть только страсть, временное увлечение, всего лишь химия, выброс гормонов. Но всё это рано или поздно закончится.
И хоть с Карсоном всё было иначе… причин не оставаться рядом с ним слишком много.
И главная, конечно, это брошенные своими глупыми матерями девочки. Девочки, какой Женя когда-то была сама. Потерянные, никому не нужные, бедовые.
Она знает точно, что не сможет оставить сестру. И Аннушку не сможет оставить.
— А… — несмело бросает взгляд на Мороза. — А если я хочу взять с собой кое-кого ещё?
Но тот отрицательно качает головой.
— Малышка и так едва держится в этом мире, и брошенная она, не принадлежащая никому. А тот, кого ты забрать хочешь, разве не принадлежит миру этому? Портал ведь должен будет закрыться. А равновесие нарушать меж мирами нельзя.
— Ясно, — всхлипывает Женя. — Тогда, значит, пора мне вернуться домой…
Мороз кивает ей, улыбается ободряюще и провожает взглядом.
На улице, у кромки леса, сияет нечто похожее на арку заполненную подсвеченной неоново-голубым светом водой, которая чудом не выливается из неё.
Только вот когда Женя выходит из дома, её за локоть хватают длинные и цепкие пальцы рыжего колдуна. Он, подмигнув Аннушке, которая изрядно перепугалась от его вида, отводит Женю в сторону и что-то шепчет ей на ухо.
— Так что ты уж прости за великана, — улыбается он в конце. — И если напугал сейчас, прости тоже. Просто хотел объясниться напоследок и как-то загладить вину. Не злодей я, честное слово не злодей! Хоть ни о чём и не жалею. И ты не жалей. С твоим появлением у всех здесь жизнь наладилась. Даже у фамильяра твоего, у Джека, всё хорошо. Решил оставить бандитский промысел, к девушке, которую последней спасли, присматривается. Видела бы ты, как она смеялась, когда заметила его в платье в тот день! Он ведь так и пошёл в город, назло, видимо. Не знаю только, назло кому… — хрипло смеётся колдун. — Ну да разболтался я. В добрый путь? — и протягивает ей руку, будто бы для пожатия…
Да, Джек теперь, как оказалось, её оборотень-фамильяр. Она могла бы остаться здесь ведьмой, да ещё и под прикрытием инквизитора, но увы — не судьба.
— В добрый, — выдыхает и пожимает руку.
Она не злится на колдуна. В конце концов, без него многого бы не случилось.
— Ну что, Аннушка, идём в мой мир?