Он торопливо поклялся исполнить повеление аббата.
- Как только эти ханорики принесут ваши яйца, я тотчас верну их вам, о светило моих очей, дорогой аббат.
И он несколько раз обмахнул себя крестом в доказательство истинности своих слов.
- А эти ханорики точно их разыщут? - усомнился аббат.
- Хоть с морского дна достанут! - заверил Бес. - У нас тут такая карма - все, что прикажу, всегда исполняется.
- Ага, - удовлетворенно проговорил аббат, а душа его меж встрепенулась, обнадежившись насчет яиц. "Господь взял, Господь и отдаст", - благочестиво подумал аббат.
Он велел Блудному Бесу собрать его сумку и пополнить её кое-какими кушаньями со стола шайки. Затем Бес с аббатом верхом на его плечах и с его сумкой понес аббата Крюшона почти до самой заставы у границы провинции. По велению аббата Блудный Бес всю дорогу пел псалмы и читал жития святых, отвлекаясь для того только, чтобы покормить аббата или напоить вином из кувшинов.
- Ну, лукавый, - сказал аббат у самой заставы, - ставь-ка сюда сумку и присядь, чтобы я слез. А теперь наклони голову, чтобы я мог лучше тебя благословить.
Бес покорно нагнул безобразную башку и тут аббат опять ка-ак треснул его членом промеж рог! Рогов, правда, у Блудного Беса не было метафорически промеж рогов хряснул его аббат. Но членом хряснул - отнюдь не метафорическим. И взвыл Бес тоже не в переносном смысле слова. Он опрометью кинулся прочь, зарекшись на будущее нападать на священников, не проверив у них предварительно член и яйца. А аббат перемолвился с караульными на заставе, показал предписание императора и на сильном рикше уже через час достиг дворца наместника провинции Неннам.
Почтительно сопровождаемый чиновником, аббат Крюшон прошел к наместнику. Бисмарк заканчивал какие-то наставления светловолосой девице огромного роста и богатырского телосложения.
- Яволь! - наконец громко выкрикнула девица и, молодецки щелкнув каблуками, замерла с руками по швам.
- Ваше превосходительство, - доложил подчиненный, - это аббат Крюшон с инспекцией от императора.
Лицо наместника вытянулось, но тут же он изобразил приветливую улыбку.
- Очень, очень рады, ваше преподобие, давно ждем! - забормотал он, целуя аббату руку (ту самую, которой аббат держал орудие возмездия, карая Блудного Беса). - Позвольте представиться - наместник провинции Неннам Бисмарк. А это, - Бисмарк показал подбородком в сторону девицы с глазами цвета стали, - это Лотта Бенкендорф, наш лучший экзекутор.
- Так-так-так, - протянул аббат, - вы что же - ввели у себя телесные наказания?
- Мы были вынуждены, - вздохнул Бисмарк, - нас одолевает преступность. Идите, Лотта.
Лотта топнула могучими ногами и строевым шагом вышла из кабинета. Наместник меж тем посмотрел бумаги аббата и прочел предписание императора. Его лицо вытянулось ещё больше - император предоставлял аббату полный карт-бланш.
- Значит, вы хотите вести в моей провинции проповедь добра и христианского всепрощения? - спросил Бисмарк. - Это зер гут.
Он побарабанил пальцами по столу.
- Сначала я хочу разобраться в причинах разгула преступности, - молвил аббат. - Император чрезвычайно встревожен.
Бисмарк снова побарабанил по столу.
- А нет ли у вас, аббат, - спросил он наконец, - какой-нибудь записки для меня от прусского посла барона фон Пфлюген-Пфланцена?
- Отчего же не быть, - отвечал аббат, подавая Бисмарку распечатанный конверт.
- Хм, - нахмурясь, указал наместник, - я вижу, печать нарушена. Следовательно, письмо вскрывали.
- А как же, - подтвердил аббат. - Четыре раза. Сначала читал я, потом император, потом обер-полицай, потом министр почты. Он-то и забыл заклеить.
Бисмарк хмыкнул и, не говоря более ни слова, приступил к чтению. Письмо, впрочем, было весьма коротким. Оно начиналось так: Берегитесь иезуита, дорогой фон Бисмарк! - А дальше шли отчаянные жалобы и ругательства и столь же отчаянные просьбы извести аббата если не с этого света, то хотя бы из Некитая. Всего этого, однако, Бисмарк не прочел аббат аккуратно замазал все эти ненужные кляузы.
- А что тут? - спросил, недоумевая, Бисмарк. - После первых слов все вымарано. Кто это сделал?
- Это сделал я, - объяснил аббат, приветливо улыбаясь. - Как духовный отец барона я не мог допустить, чтобы бумага, им писанная, печатлела неприличные для христианина выражения.
- А, вот как! - и Бисмарк отложил письмо в сторону. - Значит, фон Пфлюген под вашей, так сказать, духовной опекой... Как же он поживает?
- Очень хорошо, - заверил аббат. - Он делает большие успехи, укрепляя свое тело и дух. Барон осваивает систему упражнений господина Мюллера и теперь совершает естественные отправления исключительно стоя на голове.
- Стоя на голове! - наместник не мог скрыть удивления. - Не понимаю, как ему это удается. Я вот, к примеру, и сидя-то не всегда могу сделать это удовлетворительно... Но зачем же барону это понадобилось?
- Для него это вопрос национальной чести. Он хочет превзойти в гимнастике йогов другого посла, итальянца де Перастини.
- А, ну да, да, я знаю о нем. И что же, - недоверчиво поинтересовался наместник, - этот де Перастини тоже йог?
- Да, он серет когтями, - отвечал аббат Крюшон.
- Когтями? - Бисмарк подумал было, что ослышался. - Какими когтями?
- Самыми разными - медвежьими, львиными, когтями грифа, муравьеда - и знаете, чаще крупными. На кошачьи коготки он не разменивается, - поведал Крюшон. - Перед отъездом я посетил посла - кстати, мы с ним большие друзья, и он показал мне целый сундук когтей.
- Он что же, коллекционирует их?
- А как же! Не пропадать же добру. Он их полирует, а потом нанизывает на нитки. Де Перастини собирается продавать их туземцам Новой Гвинеи и Амазонии - у тамошних воинов такие ожерелья пользуются повышенным спросом.
- Получается, это прибыльно - испражняться когтями, - заметил Бисмарк. - Пожалуй, мне тоже надо будет заняться йогой.
- Честно говоря, - признался аббат Крюшон, - я полагаю, что сила тут все-таки не в йоге. Мне думается, это Господь наложил на де Перастини вериги за его приверженность гегельянству. На месте барона Пфлю я не стал бы завидовать итальянцу - тот признался мне, что срать когтями порою весьма болезненно.
- Да уж я думаю, - сказал Бисмарк. - Я, например, и без когтей-то... впрочем, это неважно. А вот еще, - переменил он тему, - лорд Тапкин. Как его здоровье?
- Ну, что может сокрушить британское здоровье! - отвечал аббат. - На глазах лорда Тапкина всю британскую экспедицию обули в намордники, а он, говорят, даже ухом не повел. Британское, знаете ли, хладнокровие!
- Да уж, - поправил пенсне Бисмарк.
- Так что лорд Тапкин процветает. Видели бы вы, какие уклоны он одолевает в качестве рикши - мало какому здоровяку это под силу. Ну, правда, у него хороший стимул - кружка пива в конце подъема.
- Лорд Тапкин работает рикшей! - вскричал Бисмарк. - Этого не может быть!
- Да, верно, не может быть, - поправился аббат. - Я оговорился. На самом деле среди некитайских рикш завелись двойники иностранных послов один подражает Тапкину, а другой подделывается под барона.
- Как, и под барона тоже!
- Да, да, - подтвердил аббат. - Его двойник отвозит меня на прием во дворец, а двойник Тапкина везет домой.
Бисмарк сидел с бледным лицом и сцепив челюсти.