- Он не хочет раскаиваться! - заорала валькирия - и в её голосе послышались панические нотки.
- Ну, это мы сейчас посмотрим, - самоуверенно отвечала Гретхен.
- Дочь моя, мне не в чем раскаиваться, - смиренно возразил аббат Крюшон. - Но исполняй, что тебе сказали, ибо ты подневольный человек.
Аббат полчаса читал Библию, а затем зевнул и попросил:
- Я немного вздремну, дочь моя, я устал с дороги, а ты казни меня - я хочу пострадать за всех в этой несчастной провинции.
Вскоре аббат начал всхрапывать, лежа на спине на кровати. Гретхен бросила конец аббата и со слезами выбежала из камеры.
- О-о-о! - рыдала она. - О-о-о!.. Какой позор - моя жертва заснула на фелляции!..
- Линда! - гаркнула Лотта.
Когда аббат проснулся, то обнаружил всех троих экзекуторов близ себя. Третья, которую он до того не видел, с ненавистью сверля аббата глазами, чмокала губами, пытаясь выжать из аббата хоть каплю раскаяния. Остальные с отвращением, злобой и изумлением разглядывали аббата.
- Вы все здесь, чада? Разве уже утро? - спросил Крюшон. - Ах, знали бы вы, какой дивный сон сейчас я видел! Будто бы я снова предстал пред очи Сен-Пьера, и мы с ним отправились в прогулку по райским места...
- Сейчас не утро, а два часа ночи! - злобно оборвала его Гретхен.
- А, то-то я проголодался! - произнес аббат. - Пусть мне принесут перекусить.
В глазах девиц забрезжила общая мысль.
- А что, если супчик поострее да жареные бараньи яйца с перцем... задумчиво проговорила Лотта.
Гретхен полетела отдать указания. Менее чем через полчаса принесли множество блюд. Аббат Крюшон с удовольствием похлебал острой похлебки и принялся за вторые блюда.
- Ах, как у вас вкусно готовят! - похвалил он. - Я должен пересмотреть свое мнение о немецкой кухне. А вы бы, доченьки, тоже перекусили, а то ведь устали, наверное...
Линда откинула конец аббата в сторону и забилась в злобных рыданиях:
- Нет, я так больше не могу-у-у...
- Она уткнулась в свои ладони, а аббат, бросив слово ободрения слабосильной экзекуторше, продолжил трапезу, делая кроткие наставления и стараясь поднять дух уставшей троице палачей.
- А вот Гринблат... то есть Верди, - заметил он, - может быть, он сможет вас подменить, а то вы совсем раскисли?
- Гринблат по куннилингу, - гаркнула Лотта. - И... для господина наместника. Гретхен, может, теперь получится? Он наелся.
Теперь девицы сменяли друг друга каждые десять минут, но аббата после сытной закуски опять сморил сон. Он наскоро прочитал молитву и смежил веки.
- Лотта! - с ненавистью прошептала Линда, оторвавшись от конца аббата. - Может, на яйца ему нажать?
Лотта строго нахмурила брови и отчеканила с официальным видом:
- Согласно параграфу четвертому инструкции о производстве пытки посредством фелляции экзекуторам строго воспрещается искусственно вызывать раскаяние у осужденных, нажимая на семенники.
- Ну, Лотта! - взвыли хором две остальные. - Никто ведь не узнает! Ну, отвернись, Лотта!
Сталь Нибелунгов дала трещину. Лотта, виновато поджав губы, отвернулась к стене. Гретхен сменила Линду на члене, а аббат в это время как раз проснулся.
- Что, чада, вы все ещё не отказались от богопротивного замысла вызвать у служителя Божья раскаяние в избраннном им пути помощи ближнему своему? - удивился аббат Крюшон. - Ах, чада, нельзя так злоумышлять против своего ближнего - это приносит ущерб вашему же здоровью.
- А ну-ка, стервец, где там у тебя яйца? - грозно спросила Гретхен, надвигаясь на аббата.
- Зачем тебе мои яйца, дочь моя? - кротко отвечал аббат.
ПОИСКИ ЛЕДИ РОДШИД (новый кошмар Бидермайера)
Бывало, приснится Бидермайеру сон, будто он - леди Родшид и будто у его мужа откуда-то из промежности сыплются золотые монеты, хотя, к сожалению, все фальшивые. Конечно, приятно, что супруг так отмечен перед прочими смертными, но пылкая новобрачная никак не может понять, почему же все-таки Родшид ни за что не желает взойти к ней на честное ложе супружеской любви. А ведь как уговаривал, глазами декольте ел, рукой нечаянно лазил, негодник, туда-сюда... Может, он фроттерист какой? Или, может, он лишку выпил на свадьбе, а потом понервничал, ну и... это... не может? Проходят дни, и наконец, юная леди Родшид начинает нервничать - а когда же начнутся пламенные объятия и знойные ласки? Пора бы уж ему вылечить, если он... это... не может. И наконец, подозрения закрадываются в душу молодой жены, и в одну прекрасную ночь, застав мужа врасплох, она решительно устремляется на него и говорит:
- Миленький, а дай-ка я потрогаю твои яички!..
- Что ты, что ты, птенчик, - говорит Родшид, отодвигаясь. - Женщине грешно трогать у мужчины!
- Неправда, - цедит сквозь зубы юная супруга Родшида, - я говорила с кардиналом Перастини - папа специально разъяснил: жене нет греха трогать у мужа своего!
И сует она одну руку к промежности Родшида, а тот все отодвигается, пятясь, отодвигается - и наконец замирает в тупике, загнанный между комодом времен Луи-какого-то-там-по-счету и ложем времен фараонов. И сует леди Родшид прелестную ладошку к промежности своего супруга и нащупывает там... что-то совсем, совсем не то! Да не сунула ли я ручку по привычке между своих ножек? - думает леди Родшид и переводит взгляд вниз - о, нет, ручка между не её ножек, а мужних! Не вполне ещё веря своему осязанию, водит прелестная новобрачная пальчиком взад-вперед по ямке между ног Родшида, водит - и наконец спрашивает:
- Милый, а где же твои яйца?
- Нету, лапочка, исчезли! - виновато сообщает Родшид - и шепчет со страстной мольбой: - Пупсик, только не говори никому, ладно? А то... Давай, я шофера позову - он человек верный, я его брата из тюряги вытащил! Мы ляжем тут на кроватке, а он нас по очереди будет, разок тебя, разок меня, а чтобы усы не мешали, я лицо платочком закрою, мне даже интересно, какие у вас, женщин, ощущения, а детки будут, я скажу, что это не от шофера, а от меня, правда, я теперь тоже подзалететь могу, но ничего, я предохраняться буду...
И какой-то звон стоит в голове юной леди Родшид, и никак не может она очнуться - вот дура, позарилась на деньги, а теперь... ой, да это же не леди Родшид, это Бидермайер, ты что это за сон опять себе выбрал, трансвестит окаянный!
И подобно юной жене Родшида, нащупавшей у своего мужа отсутствие желанных отростков, Гретхен, скользнув рукой вдоль члена аббата, уперлась в его промежность и замерла с открытым ртом.
- Лотта! - резко позвала она. - Ты погляди!
Она откинула полу сутаны и показала:
- У него их нету!
Лотта тотчас забарабанила в стену:
- Герр Бисмарк! Герр Бисмарк! Сюда!
Вбежал всполошенный наместник с секретарем Гринблатом.
- Что случилось, фройляйн Лотта? Он помер?
- У него нет яиц! - коротко доложила Лотта Бенкендорф, показывая на промежность аббата.
Наместник Бисмарк сперва кинул взгляд на почти метровый отросток аббата, почтительно округлив глаза, затем вперился в промежность и медленно начал наливаться мелом.