- Вылезай, вылезай! Копать поможешь.
Пак весь взмок от непривычной работы. Рыл он долго, а ямка получилась совсем небольшой. Он за ногу подтащил к ней Мочалкину-среднюю - места хватало лишь на нее одну.
Нет, так дело не пойдет, решил Пак, можно полжизни проковыряться с этими покойничками! Лучше спихнуть их всех в подпол, знатная получится братская могила! А сверху земелькой припорошить. Так он решил и сделать.
Но сначала сбегал на площадь. Собрал в мешок золу, оставшуюся то ли от папаньки, то ли от трибуны. Телогрейку, утратившую голубей мира, трогать не стал. Ну ее! Пускай валяечся!
Мешок он втиснул между посиневшим и потерявшим свою величавость Бегемотом Коко и Мочалкиной-старшей. Заглянул в подпол.
- Эй, вылазь давай! - сказал он Хреноредьеву. - А то я тебе сверху сотоварищей подкину, они те бока намнут!
- Не вылезу! - буркнул Хреноредьев.
- Считаю до четырех! - выдвинул ультиматум Пак.
- И что?
- Хрен через плечо! Раз!
- Я тя за оскорбления привлеку, едрена вошь!
- Два!
Хреноредьев сопел, кряхтел. Он бы и вылез, да не мог!
- Три!
- Умный больно! Научили их, едрена, считать на свою голову!
- Четыре! Все!
Пак спрыгнул вниз.
И попал прямо в инвалида, сбил его с ног.
- Ты драться, едрена?! - заорал тот. - Вот ты как?!
Но Пак не собирался с ним драться. Он просто хотел его выпихнуть из подвала.
Упрямый Хреноредьев уперся.
- Не вылезу! Хоть режь! Рви на куски! Едрена тарахтелка!
Паку вдруг все надоело.
- Ну и будем сидеть, - сказал он потухшим голосом.
- Вот и будем! - жестко подтвердил Хреноредьев. И забился в противоположный угол.
Минут десять они просидели молча. Хреноредьев скрипел остатками зубов. Пак привыкал к темноте, отдыхал после трудов праведных.
Сверху кто-то просунул голову. Это был Буба Чокнутый.
- Вы чего там сидите? - спросил он.
- Пошел на хрен! - буркнул Пак.
Хреноредьев не выдержал и набросился на Пака с кулаками.
- Получай! Получай, гаденыш!
Он был жесток в ярости. Пак даже не ожидал такого натиска от бессильного, казалось бы, инвалида. Но он выбрал удачный момент, отпихнул его от себя обеими клешнями, выхватил железяку, вскинул, нажал крюк... в последний миг он успел сдвинуть ствол чуть левее. И пуля не попала в Хреноредьева. Она пробила старую полуизгнившую рогожу. И ударила во что-то полое, железное - от звона и гула заложило уши.
- Чего ето? - поинтересовался Хреноредьев.
- Щас узнаем!
Пак сдернул рогожу. За ней была большая проржавевшая заслонка с дырой посередине. Из заслонки торчала ручка. Но не обычная, какие бывают на дверях, а какая-то круглая. Пак почесал макушку.
- Не пойму чего-то... - начал было он.
Но сверху вдруг свалился Буба Чокнутый, заехав пяткой под глаз Хреноредьеву и ударившись плечом о стоящий посреди подвала ящик с тряпьем.
- Уууу-а!!! - взвыл он.
- Так те и надо, едрена! - обрадовался Хреноредьев, потирая синяк.
Пак осторожненько водил клешней по поверхности заслонки.
Отправившийся Буба отпихнул его.
- Отойди, недоумок! - сказал он. - Тут надо мозгами шевелить! Тут с головой надо.
Он дернул ручку на себя. Заслонка не поддалась. Тогда он уперся одной ногой в стену и дернул еще, и еще раз. Заслонка со скрипом отошла. Пак удивился - какая она была толстая, с его клешню толщиной.
За заслонкой была дыра, ведущая в темноту и неизвестность.
Буба осторожно просунул в дыру голову. Потом повернул набрякшее лицо к Паку и Хреноредьеву и сказал:
- Спокойно, придурки! Тут с умом надо!
Он подался еще немного вперед, потерял равновесие, перевалился через край и пропал из виду. Через несколько мгновений снизу послышался гулкий шлепок. Буба Чокнутый, видно, приземлился.
- Во-о, голова! - Хреноредьев погрозил Паку пальцем. Учись, щенок, едрит тя этой заслонкой по башке!
Пак помолчал немного и сказал: