Было бы тупым ханжеством говорить, что я таких поступков никогда не совершал. Разумеется, богемная юность предполагает наркотики. Это почти обязательно, как в других социальных группах обязательно надо пьянствовать. Я бы ещё подумал прежде, чем решить, что хуже. Больше половины моих тогдашних приятелей и бывших одноклассников уже умерли, кстати сказать. А некоторые выжили только потому, что вовремя переехали в Голландию, туда, где продукт качественный, заработать на него - плевое дело, и в тюрьму не загремишь. Забавно, что ребята ехали туда именно как в наркоманский рай, а на месте постепенно обустроились, обуржуазились, переженились все. Наркотиками балуются по-бюргерски, во время уикэндов. Я по сравнению с этими "пропащими" - просто перекати-поле.
Но декларировать свою принадлежность к наркоманам, даже к бывшим наркоманам, тоже было бы глупо. Какой из меня наркоман?! Мне все это не особенно нравилось. В первую очередь потому, что у меня врожденная паническая потребность контролировать все, что со мной происходит. Поэтому так и не втянулся. Несколько лет жил в одной коммунальной квартире с самым знаменитым городским варщиком винта. Знакомые слюнки пускали, представляя, как я там по-соседски оттягиваюсь. А у меня вся творческая энергия расходовалась на то, чтобы придумать правдоподобную версию, почему я сегодня опять не хочу угоститься: с единственным симпатизирующим мне соседом все-таки ссориться не хотелось.
Наверное, если бы я был "домашним мальчиком", у которого такая возможность раз в жизни выпадает, я бы иначе к этому относился. Но мне было шестнадцать лет, когда я услышал последнее в своей жизни "нельзя". С тех пор все "нельзя" и "можно" я говорю себе сам, не прибегая к услугам посторонних. А когда сам абсолютно все решаешь, гораздо меньше шансов долго оставаться дураком.
Я.: У меня есть телега, что читатели бывают домашние и дикие. На домашних, как и на фанатов-фанатиков любого толка, влияние твоего текста огромно. И сказав им, что ты террорист, голубой, транссексуальная лесбиянка, даун с ДЦП, ты, может, и не вызовешь волны подражания, но только не с наркотиками...
Ф.: От души надеюсь, что некоторые "домашние" читатели все-таки могут отрастить крылышки и улететь - как домашний гусь Мартин, с которым путешествовал Нильс.
Кстати, каким же надо быть невменяемым идиотом, чтобы сменить сексуальную ориентацию, руководствуясь чьим-то примером! А потом всю жизнь терпеть, скрипя зубами...
А наркотики некоторые гаврики и без моей рекламы уже жрут. Мне рассказывали про каких-то горе-мечтателей, которые отправлялись "в Ехо", а потом на отходняке, жаловались, что там все не так, как я написал. И смех и грех!
Собственно, если человеку позарез припечет оправдать свои поступки, он призовет на помощь целый пласт литературных примеров, тут моя скромная персона даже не особенно требуется. У того же Кастанеды 99 процентов текста - сплошь рассуждения о внутренней дисциплине, самоконтроле и прочих малопривлекательных для расхлябанного сознания вещах, но массовая публика выковыривает оттуда только наркотический опыт - не слишком, кстати, интересный, по сравнению со всем прочим.
Коли речь зашла о Кастанеде и об измененных состояниях сознания, вызываемых поеданием всякой растительности, я подумал, что неплохо было бы завернуть в более тихую гавань и поговорить, например, о питие.
Фрай и кулинария.
Я.: В одном интервью, данном Светой Мартынчик, одним из твоих официальных представителей, было сказано, что Фрай не любит пить сухое и есть жидкое. Это понятно. А какой состав у того жидкого, и твердого, что ему нравится?
Ф.: Кулинарные предпочтения, тоже дело настроения.
Однако заядлым фраеловам известно, что Фраи лучше всего клюют на селедку и яблочные пироги. Убедительная просьба не резать то и другое на маленькие кусочки и НЕ ПЕРЕМЕШИВАТЬ!!! Если под рукой нет ни селедки, ни яблочного пирога, можно поэкспериментировать с улитками, мидиями, ореховым мороженым, брокколи, а также китайской, вьетнамской и индийской кухнями. Но это все лирика: вообще-то я жру, что дают, лишь бы готовить не нужно было. Кто "дает" - отдельный вопрос. Бывает и так, что никто.
Пить надо хорошо приготовленный чай, конечно. Дома и не дома. В "Китайском летчике Джао Да" после восьми вечера можно получить жасминовый чай с жень-шенем и чай "Зеленый пион" - дорого, но оно того стоит. Друг присадил меня на кактусовый чай. Теперь, когда его запасы у меня закончились, я мечтаю о продолжении банкета. Но в Москве он мне не встречался, да и за границей надо здорово побегать, чтобы найти. В Дюссельдорфе я его-таки нашел, убив на это полдня. В Праге - не нашел. Теперь поездки интересуют меня именно с этой точки зрения.
И ещё есть в мире такой напиток для холодных зимних ночей: крепкий сладкий черный чай с ромом - это отдельная песня, об этом поэмы писать надо!
А иногда можно пить хорошо приготовленный кофе. В Москве надо заказывать капучино "Черный лес" в "Кофе-Хауз" на третьем этаже "Галереи Актер". Просто капучино - в "Кофе-Зен" в Камергерском и в "Арт-кафе Капучино" на Никитском бульваре. Макиато и эспрессо из разных сортов кофе - непременно в "Кофе-Бин" на Покровке.
Насчет алкогольных напитков - боюсь, что я тебя разочарую. Я "дурак выпить". Иногда, если "для дела надо", а так бывает, могу заказать джин-тоник, чтобы сотрапезники не напрягались, и цедить его весь вечер.
Впрочем, я свою порцию, наверное, в юности успел выпить. Тогда это было что-то вроде экстремальных видов спорта.
Время уже близилось к трем часам ночи, в моей голове, от обилия полученных сведений, образовалась информационная каша. Ею и руководствуясь, я пошел на финишную кривую.
Фрай обо всяком и разном.
Я.: Как живется в натуре дважды виртуалу? Дважды виртуал - виртуал он - и офф-лайн, виртуал интернетовский и тот, что для простых читателей. Не перепутываются ли они?
Ф.: Ну, получается, что есть три чувака. "Офф-лайновый виртуал", который молча строчит книжки. "Он-лайновый виртуал", который пишет всякие эссе с обзорами и периодически бурно с кем-то общается. И третий - счастливый обладатель материальной тушки, которая "отвечает за базар" виртуалов, и, кроме того, занимается какой-то дурацкой деятельностью, периодически озадачивается то зарабатыванием денег, то их прокучиванием, и вообще "живет жизнь". Но путаницы тут нет: путаться не в чем. Я даже говорю в точности так же, как пишу. Вернее, пишу, как говорю: в данном случае яйцо было все-таки раньше курицы. Фрай во всех своих ипостасях - личность тошнотворно цельная.
"Виртуалы" никогда не говорят и не делают ничего такого, под чем бы обеими руками не подписалась "тушка". С другой стороны, "тушка" тоже пока не совершила ничего такого, о чем "виртуалы" не могли бы открыто поведать своей аудитории. Кстати, именно они, виртуалы, держат меня в ежовых рукавицах: им изначально легче быть честными, храбрыми, веселыми, не принимать себя всерьез и т.п. - понятно, почему, да? Они оперируют только словами, а "тушка" - ещё и поступками. Но "тушке" приходится под них строиться. Эта дрессура идет ей на пользу, кстати сказать.
Я.: Может ли Фрай, засунув руку в дырку между мирами, вытащить за волосы сам себя из затруднительной ситуации?
Ф.: Кажется, я всю жизнь только этим и занимаюсь.
Я.: А где ты живешь? В Германии, России или Ехо?
Ф.: Прямо сейчас - в Москве.
Что будет потом - понятия не имею. Но у меня вообще есть некоторая тенденция к регулярной миграции.
Я.: М-да... Чем-то Макс Фрай напоминает мне следы Слонопотама. Чем дальше, тем больше и запутаннее. Так и ходишь кругами...
Ф.: Угу. Следы Слонопотама - это мой фирменный стиль.
Я.: Кстати, хороший ход: вернутся к тому, с чего начали... А может сейчас ты просто боишься, что твои "фрайернутые" читатели, увидев своего живого и настоящего кумира, разорвут на клочки твои клетчатые штаны и желтый плащ, добела ототрут грим Отелло и оставят уйму засосов на всех обнажившихся частях тела.
Ф. Надеюсь, что нет: все-таки я не поп-звезда какая-нибудь.
Я.: Ты - хуже! Или лучше! Хотя и несопоставим.
Ф.: Конечно, я хуже: я и петь-то не умею.
Больше ни о чем серьезном в ту ночь мы не говорили. Под утро Фрай исчез так же тихо, как и появился. А я, придя в себя после бесчисленных встреч-проводов не то миллениума, не то просто 2000 года, наконец, расшифровал диктофонную запись, которую и предлагаю любезному читателю.
ПРОГРАММИСТ, ПОЭТ, ПЕВЕЦ.
Любителям эстрады давно известно имя поэта-песенника Симона Осиашвили. Он автор более четырехсот песен, многие из которых приобрели широкую популярность. А недавно поэт выпустил компакт-диск, в котором он сам исполняет свои песни.
Наш корреспондент встретился и побеседовал с Симоном Осеашвили.
- Симон, расскажите, как случилось так, что вы стали поэтом?
- Начало было таким: я родился и жил во Львове. В школе я был математическим мальчиком. Учавствовал в олимпиадах и даже получал призы. Совершенно осознанно пошел в Политехнический институт учиться по специальности прикладная математика.
Получив высшее образование, я стал работать программистом. Стихов не писал и даже почти и не читал.
И так было пока мне не исполнилось 24 года.
Мой начальник по работе дал мне тогда журнал "Юность", в котором была напечатана повесть Вениамина Смехова "Служенье муз не терпит суеты". Это один день драматического актера. Актер этот все время бегает, репетиции, съемки, записи, спектакли. Приходит он ночью домой, весь вымотанный и вспоминает стихи своего друга. И приведены эти стихи.
Уже потом, года через два, Сергей Никитин положил их на музыку и исполнил. А тогда они впервые были опубликованы.
Все их, конечно знают:
"Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди,
Под музыку Вивальди и вьюгу за окном
Печалиться давайте, давайте, давайте.
Печалиться давайте об этом и о том..."