Спрыгнув с кровати, я сунула ноги в школьный туфли и шагнула к двери, перескочив через рыбные пятна, как раздался стук.
— Думаешь, это она? — замерев, как вкопанная, прошептала я
— Только если ты вновь швырялась в кого-то вазами, — проворчал кот и по-хозяйски проорал: — Войдите!
Я ожидала увидеть кого угодно, но только не её.
— Привет, — просияла улыбкой Тата. На её вытянутых вперед руках покачивалась стопка аккуратно сложенных и источающих аромат свежести вещей, а на плече болталось что-то вроде объемного саквояжа из жесткой коричневой кожи.
— П-привет, — от неожиданности запнулась я.
— Удивлена? — тряхнула волосами Тата, не лишенная проницательности. — Я теперь твоя новая соседка. Будем жить вместе! Ты рада?
— Рада?
Скорее, я была сбита с толку.
Тата улыбнулась еще шире и, обойдя меня как столб, подошла к кровати, рядом с которой все еще страдал над останками недоеденного ночного перекуса Сократ. Свалив на постель вещи, девушка весело плюхнулась следом.
Мы с Сократом обменялись непонимающими взглядами. Но если я просто была обескуражена, то на весьма выразительной морде ушастого отразилось неодобрение, укор и даже некоторая враждебность.
— Здесь надо бы проветрить, — наморщила Тагира свой изящный носик, из-за чего на высокой тонкой переносице образовалась складка, и девушка потянулась к окну.
— А ты… ты уверена, что хочешь жить со мной? — все еще не зная, как мне следует реагировать, я попятилась назад, наткнувшись на спинку кровати.
— Уверена? — воскликнув, переспросила она с не меркнущей улыбкой. — Вообще-то, да! Ты куда приятней моей прежней соседки. Она жуткая зануда, а еще храпит по ночам. А ты милая! И красивая!
Услышать такой щедрый комплимент от той, которая сама была воплощением привлекательности и женственности было странно. На короткий миг мне даже показалось, что она шутит. Но на лице девушки не мелькнуло даже тени насмешки, и я немного смягчилась.
— А вообще, — непринужденным движением руки она отбросила пшеничные волосы за спину, закинула ногу на ногу и посерьезнела. Я почувствовала, что сейчас мне сообщат что-то важное. И не ошиблась, потому что услышала: — Это Тай попросил меня переехать к тебе.
— Тай? — не поверила я. — Погоди, но зачем?
— Он сказал, что твоя прежняя соседка куда-то испарилась. И он переживает, что ты сама не справишься с учебой. А еще его беспокоит твоя безопасность. Вслух он, конечно, в этом не признался, но это и не требовалось. Все и так было более, чем очевидно. Он за тебя волнуется.
— Чё это?! — встрепенулся Сократ, выходя из режима ожидания в позе кошки-копилки и придвигаясь ко мне поближе, будто ожидая какого-то подвоха.
— Из-за этих нападений на заставы и убийств колдуний, — погрустнев, пояснила Тата. — Вы не слышали? В Фергане напали на хозяйку местного пограничного пункта. На этот раз, правда, за пределами заставы. Колдунья выжила, но история все равно страшная. Она вышла в город, сделать покупки и пропала. Нашли её недалеко от рынка, с проломленной головой и раздробленной левой рукой. Несчастную отправили к лекарям, говорят, восстановление займет около двадцати лун, а может и больше. Но никто не позволит крупному пункту пропуска так долго стоять без работы, поэтому ей срочно ищут временную замену. К сожалению, из свободных колдуний никто не отозвался. Все запуганы и боятся лишний раз на порог выйти. Не успели они смириться с потерей Милены, как новый случай нападения. Сегодня по просьбе главы рыцарей Ночи мадам Мелинда собрала учениц выпускного курса, чтобы уговорить кого-нибудь из них отправиться в Фергану. Даже пообещала засчитать работу на пункте пропуска как выпускную практику, но никто не согласился. На фоне происходящего колдуньи, заведующие заставами даже обратились во всеобщий колдовской директорат с требованиями усилить их защиту.
— И как? — поинтересовался Сократ.
— Пока безуспешно, — вздохнула Тата, её плечи печально опустились. — Где найти столько ресурсов, чтобы приставить по охраннику к каждой колдунье? Да и будет от этого толк — непонятно. Единственный вариант — обратиться к варангам, но кто согласиться оплатить их услуги?
— Никто, — угрюмо резюмировал кот.
— А варанги — это?…, - я почувствовала себя третьей лишней.
— Наемники, — кратко ответил Сократ. — За деньги сделают все, что попросишь. А за очень большие деньги даже то, о чем обычно не просят. Большинство из них подонки и дегенераты.
Пушистый, как всегда, был краток и категоричен в суждениях.
— Но не все такие, — не согласилась Тата. — Мистер Итан, например, хороший.
— Он был наемником?! — не думала, что кто-то кроме меня был способен ввергнуть Сократа в шок. У меня это получалось за счет экстравагантных поступков, а Тате потребовалась всего лишь пара слов.
— Когда-то давно, — без особого желания откровенничать ответила девушка, обнимая себя руками. Мне вдруг показалось, что не так уж ей и хочется жить со мной, угадывалась в её движениях, в глазах цвета плавленого олова некоторая тоска и маетность. — На самом деле, об этом мало, кто знает. Поэтому не рассказывайте никому.
— А ты откуда в курсе? — сурово насупился Сократ.
— Я помогала мадам Мелинде сортировать внутреннюю документацию Академии, — призналась Тагира. — И… подглядела кое-что.
— То есть, эти странные рисунки на его руках — они с тех времен? — я припомнила отметины на коже преподавателя. Лично у меня они устойчиво ассоциировались с засечками, которые оставляют, когда ведут счет. Но кому или чему вел счет мистер Итан?
— Да, я как-то невзначай спросила его о них, — закивала Тата. — Он ответил, что это расплата за старые прегрешения. Вроде как, он возвращает долг.
— Интересно, что это за долги у него такие? — задумалась я.
— Думаю, этот вопрос лучше задать Микаэлле, — недобро хмыкнула Тата. — Они родственники или вроде того. Как у старосты, у меня много обязанностей, и я часто хожу к преподавателям с разными бумажками. И несколько раз я заставала Итана и Микаэллу беседующими в укромных уголках. Они явно не хотели, чтобы кто-то их увидел.
— Но с чего ты решила, что они родственники? Может быть, Итана просто на школьниц потянуло? — с похабным подтекстом прыснул несносный котяра. И в ответ на мое безмолвное возмущение заявил: — И не надо так смотреть! Она уже взрослая и такие связи не запрещены!
— Могу, конечно, ошибаться, — неуверенно начала Тагира, — но мне показалось, что я слышала, как она назвала его дядей.
Я почувствовала себя оглушенной, какой-то опустошенной и до никчемности простой, будто обнуленной. Схватившись за голову, начала тереть затылок, пытаясь прогнать ощущение черной волны отчаяния, выгнувшейся надо мной и готовой обрушить всю свою неизбежную, ярящуюся, ревущую силу.
Решение пришло быстро и легко. Это же решение заставило тьму, скопившуюся за спиной, там, где не увидеть глазами, лишь только почувствовать, остановиться. И если не исчезнуть вовсе, то хотя бы отступить.
— Надо поговорить с Сатусом, — выдохнула я, но осуществить задуманное не успела. Стремительным ветром Тата подскочила и преградила мне дорогу.
— Прости, но ты не можешь, — с извинением в голосе положила она мне руки на плечи.
— Почему?
— Во-первых, потому что я здесь не просто так, а для твоей охраны. Тай…, - она поморщилась, будто собиралась сказать то что не считала приятным или хотя бы правильным. — Он беспокоится о тебе. И я тоже. Мы оба пытаемся сделать все, чтобы ты не пострадала. Он сказал, что ты в опасности даже здесь, внутри стен Академии. И я с ним согласна. Многие наивно верят в неприступность этого мира, но он не является таковым. Любую, даже самую надежную систему можно сломать, любую защиту уничтожить. И пока демон занят, обеспечение твоей безопасности лежит на мне.
— Вообще-то, тут еще и я есть, — негодующе напомнил о своем присутствии Сократ. — И тоже могу защитить Миру.
— Да? И каким образом? — беззлобно рассмеялась Тагира. — Начнешь швыряться рыбьими костями?
— Зараза ехидная, — выдал Сократ.
— Ты сказала «во-первых», — вмешалась я, потому как знала, что Сократ способен любую перепалку превратить в бесконечную. — А что во-вторых?
— Во-вторых, они сейчас заняты.
— Чем?
— Я не знаю, демоны передо мной не отчитываются, — пожала хрупкими плечами девушка. Но что-то то ли в её позе, то ли в выражении лица подсказывало мне, что она знает, но мне все равно не скажет.
Я повернулась к Сократу в ожидании поддержки, но он, с крайне расчетливым выражением порассматривав Тату несколько долгих мгновений, мурлыкнул и протянул:
— Да, Мира, нечего шляться! И так приключений насобирала целый чемодан, не утащишь! Посиди, отдохни! — и такая его позиция вызывала еще больше подозрений, чем если бы он яро бросился отстаивать моё право на свободу. Хотя бы потому что усатая морда всегда умела держать нос по ветру и чуять, откуда ветер дует.
— Ладно, — легко отступила я, подняв руки ладонями вверх. — Тогда, если у вас нет других вариантов, давайте ложится спать, — и решила развить бурную деятельность по обустройству чужого комфорта. — Тата, ты можешь положить свои вещи в шкаф. Если там найдется место, конечно, потому что на полках по-прежнему хранятся вещи Микаэллы… если честно, я даже не знаю, что с ними делать. И половину стола забирай себе, — и закончила щедрым предложением: — Располагайся! А я пока пойду, доделаю все свои вечерние дела.
— Какие это у тебя могут была дела во такое время? — напыжился Сократ, рыже-белая шерсть встала чуть торчком, отчего он начал напоминать дикобраза.
— Мои дела! — с выражением ответила я, сдернула с дверцы полотенце и потрясла им в воздухе. — Такие, до которых дела всем остальным быть не должно!
— А-а-а-а… Ну, иди, иди, — напутствовал меня котяра и, лениво приподняв лапку, начал умываться.
— А ты… рыбу убери отсюда! — выпалила я.
— Как? — с претензией воскликнул кот и от возмущения даже умываться перестал. — У меня же лапки!
— Вот этими самыми лапками и убери!
И я выбежала в коридор.
Торопливо обернулась по сторонам, заметив лишь несколько девчонок в самом дальнем углу, и пошагала в сторону купальни, надеясь, что в такое время там никого нет.
Иначе придется прятаться в туалете. А не хотелось бы.
Мне повезло, купальня пустовала, хотя по концентрации влаги и пара в воздухе было очевидно, что совсем недавно здесь кто-то плескался, да еще и забыл часть своей одежды. На полу валялись форменная юбка и черные скомканные чулки.
Я потерла руки, согревая ладони, подошла к свободной стене и, вспоминая, как это делал Тай, начала воспроизводить движения его пальцев в воздухе:
— Из крайней левой точки вверх, в центр, потом вниз и вправо, чтобы замкнуть линию, — бормотала я себе под нос, выводя нужный символ, не рассчитывая на мгновенный результат. Но радостно взвизгнув, напугав саму себя, когда почти получилось создать волшебный знак. Стоило дочертить последнюю линию, как меркаба вспыхнула золотом, будто прожигая стену, но так же быстро исчезла, оставив после себя лишь дымчатый след. — Блииинчики со сметаной…
Стараясь не расстраиваться, я опустила ладони, потрясла ими в воздухе, прогоняя ощущение, будто на коже осела крупная дорожная пыль, и попыталась снова… но с еще худшим результатом, чем в первый раз.
Я пробовала вновь и вновь, пока были силы, но с каждой новой попыткой чувствовала себя все более уставшей. Как если бы то, что я делала высасывало из меня силы.
И все же, я стискивала зубы и начинала выводить нужный символ, опять и опять повторяя почти отработанные скользящие взмахи. В какой-то момент голова закружилась от перенапряжения, меня чуть повело. И, возможно, поэтому я не сразу заметила, что стена исчезла. Попытавшись перехватиться, чтобы устоять на ногах, вместо твердой поверхности я нащупала пустоту, вскрикнула, а потом просто провалилась вперед.
Приземлилась очень неудачно, на все четыре опорные точки, то есть, на локти и колени, которые и от предыдущего-то раза еще не успели отойти. Вскрикнув от острой пронзающей боли, я повалилась на бок и схватилась за левую ногу в которой что-то опасно хрустнуло.
Некоторое время посидела, раскачиваясь из стороны в стороны, сдерживая стоны и потирая ушибленную конечность. Вспомнились слова Сатуса о том, что боль можно и нужно контролировать. Сам-то он наверняка был в этом лучшим, особенно с учетом того, насколько мастерски демон умел причинять боль другим. Поэтому в своем заявлении он ни чуточки не соврал — да, он умел контролировать боль. Не только ту, которую испытывал сам, но и ту, которую собственноручно заставлял испытывать других. Имелось в этом некоторое окутанное тенями очарование, действию которого, вопреки всем воплям разума, хотелось поддаться. Или посоревноваться, чтобы проверить, испытать границы дозволенного. И узнать, есть ли у тени конец и не скрывается ли за ней нечто, еще более жестокое?
Я отбросила с лица упавшие волосы и огляделась. Серо-черные тона, сосредоточение сумрака, органично дополненное акцентированной угрюмостью, и аскетизм навели на подозрение, что я находилась в общежитии демонов. То есть, попала туда, куда, собственно, и стремилась.
— Лепота, — проговорила я себе под нос, с трудом поднимаясь и чуть прихрамывая.
Меня окружали черные стены, на которых поблескивали начищенными и отполированными деталями орудия убийства всех видов. Были здесь напоминающие музейные произведение искусства луки со стрелами, аккуратные секиры и грубые топоры, хищные метательные кинжалы и невесомые боевые ножи, угрожающие булавы самых разных форм и размеров, первоклассные шпаги и практически неуместные копья. А еще огромный выбор мечей — короткие и широкие, тонкие и длинные, обоюдоострые и однолезвийные, с ромбическим сечение и с загнутым наподобие серпа клинком, с тяжелыми рукоятками и с утонченным эфесами.
— И как же я тут оказалась, если так и не смогла дорисовать нужный символ…
Но всячески заботы покинули мою голову, вытесненные услышанными звуками приглушенной беседы. Притаившись той самой мышкой, которой упорно величал меня Сатус, я попыталась сообразить, откуда идет звук, а главное — кто говорит. И не представляет ли этот кто-то угрозы моему здоровью и целостности организма. Решив, что на всякий случай лучше мне здесь ни с кем не сталкиваться, начала глазами искать выход, как вдруг услышала характерные нотки. Оживившись, вновь начала дышать и двинулась вдоль по стеночке.
Очень скоро стало очевидно, что беседующих больше, чем показалось сперва. И расположилась компания студентов с боевого факультета в чем-то, вроде алькова — своеобразной ниши с отсутствием дверей. В пользу последнего говорил чистый и четкий звук их чуть гудящих на низких тональностях голосов.
Дойдя до угла, остановилась. Теперь все было слышно так отчетливо, как если бы я сидела рядом с ними. Сразу же распознала присутствие Шейна и Киана, которые говорили чаще остальных, а еще Сатуса и Кана. А вот Инсар либо отсутствовал, либо предпочитал отмалчиваться, хотя в случае с ним такая вероятность стремилась к нулю.
— Ты сам виноват в том, что случилось, — с упреком проговорил Флейтри.
Закусив губу, я застыла в неудобной позе. Неудобной для длительного стояния, но очень подходящей для подслушивания. Чувствовала себя при этом отвратительно, но успокоила себя мыслью, что и парни не ангелы с церковных икон.
— Согласен, — заявил Шейн Джеро. — Надо было сразу забирать её назад в Академию. Мы, вроде как, убедились в том, что магия девчонки существует практически сама по себе, синхронизируясь с окружающим доминирующим волшебством без осознанного участия самой Миры. Думаю, это часть её, как эмпузы, в некотором смысле вывернута наизнанку. Не знаю, что в ней не так работает, но это создает проблемы, которые мы не знаем, как правильно решать. Потому что, кажется, когда в деле замешана она правильного решения вообще не существует. Она как будто бы ломает систему одним только своим присутствием!
— В случае с Мирой магическая связь двухсторонняя, а влияние — взаимное. Я уверен в этом и именно поэтому решил задержаться в Имерии. Это особый город, и я хотел узнать, как мышка воспримет, почувствует его. Но не учел того, что потеряю над девчонкой контроль. Анзу! — звук удара, от которого я вздрогнула всем телом, разнесся по пустынному общежитию студентов боевого факультета. — Эта чертова птица защищает её от меня! Не знаю, как и зачем, но он следует за ней. Сама она этого, кажется, еще не знает. И хорошо бы, чтоб и не узнала.
— Анзу лечит раны и определяет судьбу, — напомнил Кан. — Зачем ему следовать за Мирой?
— Может быть, он хочет привести девчонку к её судьбе? — со зловещим смешком предположил Шейн. — Или же наоборот, изменить предначертанное.
— А вот меня интересует другое, — сердито прервал друзей Флейтри. — Зачем она нам, Тай? Её появление в Академии нам мало того, что не помогло, а наоборот — только помешало. Она путается под ногами, отнимает время и опять же — Блейна ранили из-за неё. Я надеюсь, ты помнишь? Если Эдгара не будет с нами, значит, он будет против нас. То есть, минус один боец.
— Минус два, — поправил его Шейн. — С Феликсом тоже всё непонятно.
— Эдгара еще можно переубедить, — спокойно заметил традиционно невозмутимый Кан.
— Как? Он уже заявил, что выходит из соглашения и на Битве будет драться сам за себя. Думаю, Тай, твоя кандидатура в победители его больше не устраивает. Не хочешь объяснить нам свою великую задумку по использованию девчонки, пока все окончательно не развалилось?
— Она присоединится к нам в Битве, — расплывчато ответил вместо Сатуса Кан.
— И на каком этапе? — продолжил раздражаться Киан. — На первом, когда идет проверка на психологическую устойчивость? Вряд ли она готова встретиться со своими главными страхами! Или на втором, во время испытания физической выносливости? Она дохлая, как недобитая муха! Может быть, на третьем, для участия в игре на выживание? Девчонка не способна из точки «А» попасть в точку «В», не заблудившись в трех соснах! Про финал я вообще молчу, мелкую придушат еще на пути к полигону!
— Это все детали, — процедил сквозь зубы Тай. — Несущественные.
— Вмешательство третьих лиц не законно, и нарушает правила Битвы! — воскликнул Шейн, который был в коалиции с Флейтри. — Если кто-то узнает о жульничестве, в чем бы оно не заключалось, результаты аннулируют! И ты это знаешь!
— Законно, — упрямо стоял на своем Сатус. — В той форме, в которой это сделает она всё будет в рамках формальных правил Битвы. А то, что не прописано на бумаге в Уставе не имеет значения.
— Осталась самая мелочь, — открыто сыронизировал Флейтри. — Научить её контролировать собственную голову, а не как обычно — просто тыкать пальцем в небо и надеяться, что оно не рухнет нам на головы, выпуская на волю каких-нибудь древних многоруких великанов. Кстати, они еще где-нибудь сохранились, никто не знает?
— Если сохранились, то с удачей Миры именно с ними она непременно встретится, — прорычал Кан.
— Вот как раз этим и займись, — колко посоветовал другу Сатус. — Раз уж ты вызвался быть учителем, придумай для начала, как обучить девчонку смотреть, куда открывает проходы.
— Что тебе не нравится? — прямо спросил Кан, которого не устраивала сложившаяся между друзьями атмосфера ехидства и недомолвок.
— Твоя попытка перепрыгнуть через мою голову, — откровенно заявил Сатус, не собираясь уступать. Наоборот, он был готов к любому противостоянию.
— Я не попытался, я уже прыгнул, — зловредно хмыкнул Кан.
— А как насчет условия Миры? — решил вмешаться с спор двух друзей Шейн. — Убить того, кто хочет убить её?
— Потом с этим разберемся, а может быть, пройдет время и нам вообще не придется ничего делать, — распорядился Сатус. — Сейчас необходимо сосредоточиться на подготовке к Битве.
— А что будем делать с Луаном? Тебе не кажется странным, что Мира оказалась именно в том мире, который он выбрал для своих экспериментов?
— Случайность, не более, — отмахнулся лидер демонской команды. — Думаю, дядюшка не в одном том мире отметился. Нам еще только предстоит столкнуться с результатами его трудов.
— Как же ему удалось пройти мимо Даркера?
— Зачаровал.
— Разве возможно зачаровать демона? — усомнился Шейн. — Я думал этого никто не может!
— Луан очень сильный, и у него есть то, чего нет у других — его артефакты. Думаю, благодаря им он смог вмешаться в устройство мира, лишить город дождя и уничтожить другие источники воды. Он словно бы перенастроил реальность. И это мне очень напоминает то, что делает Мира…
Я настолько сосредоточилась на подслушивании, что даже не заметила, как за моей спиной кто-то появился. Когда нечто живое коснулось моего плеча, я едва не завопила во весь голос. Не выдала своего присутствия перед демонами только потому, что мне зажали рот, а вместе с ним и нос, лишая возможности дышать.
И тут вновь включилась в дело мое умение решать непредсказуемые ситуации самым кардинальным методом. Пол под нами исчез, и я в компании того, кто стоял позади, прижимая меня рукой к своей груди, провалилась вниз.