Три дня и три ночи я пролежала, практически не вставая. Много спала, не зная, чем еще можно заняться, когда все вокруг только и делают, что бдят. Периодически рядом почти неслышно появлялась Бехар. Аккуратно приподнимая мою голову над подушкой, она подносила к моим кубам емкость с отполированными гладкими холодными краями, в которой шипело нечто жидкое со сладковатым фруктово-ягодным ароматом и заставляла выпить, нашептывая что-то на незнакомом наречии. Тай возвращался исключительно глубокой ночью, практически сразу падал без сил в кровать, находил мою руку и, прижав её к себе, тотчас же засыпал. В эти моменты от него пахло всегда одинаково — солью и сухой, высушенной долгими суровыми ветрами землей. Порой, просыпаясь от его появления, я долго не могла уснуть, рассматривая его спящего, с удивлением обнаруживая в себе жалость. Он выглядел изнуренным, под глазами пролегли тени, щеки запали еще сильнее, чем прежде, отчего казалось, будто скулы острее ножа. Только тронь — и брызнет кровь. Просыпался он рано по утру, быстро подхватывался и уходил, сохраняя глубокое нерушимое молчание. Несколько раз, в редкие дневные моменты бодрствования, ко мне приходил безликий, игнорировал все попытки заговорить с ним и в целом имитировал глухоту, немоту и косоглазие. Поэтому я очень быстро сдалась и в ответ тоже перестала реагировать вообще на всех.
Когда наступил четвертый день я не выдержала.
Плечо больше не болело и по ощущениям, выздоровела я еще пару дней назад, но никто не желал принимать это во внимание. От виде четыре стен, потолка, недоступной для меня террасы, наглухо заблокированной магией, и одних и тех же лиц мне было уже тошно. А еще предыдущей ночью Сатус вопреки обыкновению не пришел, и мне очень хотелось знать, почему.
Натянув платье, оставленное кем-то из прислуги на постели, я подошла к двери и постучала.
Очень странно было колотить в створку изнутри, но я была уверена, что меня не только услышат, но и правильно поймут. Дверь отворилась, пропуска Сиджеру, уже знакомого мне стражника.
Мужчина традиционно поклонился, как кланялись здесь вообще все, приложив раскрытую ладонь к области сердца, и выжидающе поднял брови.
— Могу я выйти из спальни? — очень вежливо поинтересовалась, сохраняя на лице чуть глуповатую улыбку, очень стараясь выглядеть не как человек, который что-то задумал.
— Если наследник разрешит — да, — невозмутимо ответил Сиджеру.
— А как мне узнать, разрешил он или нет, если его здесь нет? — и я развела руками, указывая на пустоту спальни и отсутствие в ней принца.
— Он придет, и вы спросите у него, — стараясь не особенно откровенно потешаться надо мной, ответил Сиджеру.
— Но это будет потом, а мне надо сейчас.
— К сожалению, я не могу вам ничем помочь, принцесса, — повторно поклонился мне мужчина. — Я не имею таких полномочий. Кроме того, выход из спальни заблокирован для вас магией принца. А блоком может управлять только он.
— А вы могли бы сходить к нему и попросить прийти сюда? — я сложила брови домиком, а губки — бантиком. — Пожалуйста, мне очень надо.
— Я не знаю, где он, — стоял горой Сиджеру.
— Так, может, поищете? — тонко намекнула я.
Стражник задумался на миг, после кивнул и покинул меня.
Прошла минута, другая, третья. Потом, по ощущениям, полчаса, час. А я все топталась вокруг постели, не зная, куда себя деть и изнывая от давления стен на мозг. В конце концов, не выдержала и решила открыть проход. По крайней мере, так я хотя бы могла привлечь внимание демона, ведь теперь он точно знал, когда я пыталась войти в межпространство. Более того, мог этим управлять. У меня были сомнения по поводу таких его новых возможностей, но, скорее всего, все дело было в кулоне.
Открыть проход оказалось неожиданно легко, может быть, потому что я сосредоточилась не на самом процессе, а на мыслях о Сатусе, думая, где он, чем занимается и почему так надолго оставил меня одну. Его образ не покидал мои мысли, когда я устремилась дальше, нащупывая выход. Я не знала, где хочу выйти. Я просто хотела оказаться рядом с ним. И это сработало.
Но радовалась я недолго и преждевременно, потому что сразу узнала купол из крупных зеленых листьев, аромат фиолетовых цветов и вид на клочок виноградной долины, протянувшейся поодаль.
Накатило непривычное чувство дежавю. Как будто точно такая же ситуация со мной случалась раньше, когда-то очень давно. А потом я поняла — дело было не в ситуации, дело было в голосе.
Мамином голосе.
Безошибочно я могла узнать его в любой ситуации и в любом состоянии — это мягкое нежное звучание и кроткую улыбку, которая скрывалась за всем, что она говорила, ласково, понимающе и заботливо. Она могла стать тихим прибежищем для любого, могла сотворить чудо одной лишь силой своей безграничной доброты и это отчетливо считывалось со всего, что она делала. Мама, которую я помнила, была безраздельным светом, почти иконой, на которую я продолжала молиться.
Но сейчас ничего этого не было.
Сейчас все было по-другому.
— Это — целиком твоя ошибка, — веско заявила мама, а я сжалась, скользнула влево, скрываясь и держась поближе к зарослям, из которых однажды появилась неведомая кровожадная зверушка, вспоровшая принцу ногу.
— Моя? — запальчиво удивился Сатус. — Я тебе напомню, что наша встреча случилась твоими стараниями!
— Да, и ты должен был сделать так, чтобы Мира помогла нам! — скороговоркой подтвердила мама. — Мы с тобой в одной лодке и оба хотим избавиться от Луана! Я просила следить за Мирой, но так, чтобы она ничего не узнала! Я не просила влюбляться в неё!
— Поздно, — устало и даже чуть примирительно вздохнул Тай.
— Вижу, — проворчала мама. — У неё на шее твой брачный кулон.
— Теперь мы связаны, — в голосе демона звенела сталь. — Навсегда.
— Еще можно все изменить! — торопливо воскликнула мама. — До первой брачной ночи…
— А с чего такая уверенность, что она еще не состоялась? — с грубой насмешкой перебил Сатус.
— Потому что я вижу твое лицо, — смело заявила мама. — На нем оттенок трагедии. Ты не понимаешь, как кто-то мог отказаться от тебя. И ты разрываешься между двумя желаниями — получить свое, принадлежащее тебе по праву, и страхом окончательно оттолкнуть Миру попыткой применить силу. А еще я знаю, что ты топчешься на месте. Если бы она уже стала твоей, ты бы обрел все то, чего так долго добивался — полный контроль над ней.
— Судишь по собственному опыту? — хмыкнул Сатус без удивления, кажется, слова мамы его даже несколько забавляли. А дальше жестче: — Благородство — переоцененная благодетель. И я не так великодушен, как тебе кажется.
— Да, ты истинный сын своего рода, — это заявление могло бы показаться комплиментом, но таковым не являлось, скорее, наоборот. — И очень похож на Луана.
— Отвратительное сравнение, — начал раздражаться Сатус. Ни его, ни маму я не видела, лишь слышала.
— И все же ты идешь тем же путем, что и он.
Демон некоторое время молчал, а после сделал неожиданное признание:
— Ты знаешь, что Мира встречалась с Шай-Леей?
— Да, знаю. Но она ничего ей о нас не рассказала. Можешь не переживать. Мира не знает, что мы знакомы.
— А Шай-Лея была хитрой старушенцией. Так ловко служить всем троим и одновременно не быть верной до конца никому. Это особый талант… Ты уверена, что она не проболталась перед смертью?
— Мира бы мне сказала. Я знаю свою дочь, даже если не я её растила.
— Верно, её растил Луан, — едко заметил Сатус. — И кто знает, какие мысли и желания он вложил в её светлую головку.
— Нервничаешь?
— Она принадлежит ему в большей степени, чем тебе или даже мне. Она его дочь, пусть не по крови, но именно он воспитал девчонку. Воспитал так, как сам того желал. И никто не мешал ему лепить из неё то, что хочется. Она тебя знала сколько? До недавних пор она с трудом могла вспомнить, как ты выглядишь. А с ним она всю свою жизнь. Про себя я вообще молчу.
— Подозреваешь, что Мира в заговоре с Луаном?
— Сама посуди. Как-то уж очень ловко все сложилось. Просто одно к одному — у Миры проявилась её сила, Феликс потерял ключи от Путей, Луан начал искать и уничтожать горгулий.
— Ты обвиняешь Миру в заговоре с отцом против Аттеры?
— Я не могу отрицать вероятность такого исхода.
— А не ты ли в начале нашего разговора жаловался, что она тебе не верит? Как ты можешь говорить о вере, если сам ждешь от моей дочери подвоха? Сложно доверять тому, кто сам никому не верит и делает больно просто из желания посмотреть, что будет дальше, даже если заранее знает, что ничего хорошего.
— Она тоже делает мне больно…
— А по-моему, ты просто пытаешься подтвердить свои изначально ошибочные суждения. Решил, что она на стороне Луана, а не на твоей, и мучаешь её за это? — мама замолчала, молчал и демон. Когда ожидание стало почти невыносимым, она заговорила вновь: — Если ты хочешь, чтобы она была с тобой, пусть она сама тебя выберет. Но что бы между вами не происходило — это не должно мешать нашему плану. Мира должна научиться брать под контроль Огненные Пути без твоей помощи. Кулон обеспечивает обмен магией в обе стороны, как ты можешь управлять её силой, так и она способна научиться заимствовать часть твоей. То, что она практически сразу нашла нужную дорогу — отлично. Но она все еще не умеет ею управлять, находясь внутри.
— Я могу делать это за неё.
— Нет, не можешь, — категорично заявила мама и на удивление принц не стал с ней спорить. — Мы это уже обсуждали. К нужной нам единственной дороге у тебя доступа нет. Есть только у Икаса и Миры, потому что всех троих объединяет близкородственная магия. А при первой же насильственной попытке вторгнуться в магическое плетение путь может сместиться. Не забывай, что защита от проникновения особенно чувствительно реагирует на демонов. Ты лишь можешь направлять Миру, но только находясь рядом. Однако так будет не всегда. Ты не всегда будешь рядом. Поэтому чем быстрее дочь научится, тем лучше. Что-то готовится. И произойдет очень скоро.
— Конечно, что-то готовится! — небрежно воскликнул Сатус. Я ощущала горечь и упадок вперемешку с нетерпимостью, которые прокатились по мне горячим вибрирующим галопом. — Луан создает армию! И я не знаю, хватит ли у нас ресурсов, чтобы сдержать натиск его новых зверушек, если они атакуют все разом. Да еще в условиях, когда ключи от Путей неизвестно где! Твой муженек будет бросать своих солдат в бой не считаясь с потерями, и пока одни будут дохнут, он будет создавать других. Не зря же дядюшка выбрал в качестве экспериментального полигона один из самых плодородных миров, где всё буквально пропитано этой сублимированной энергией. Даже я почувствовал. И Мира там не просто так оказалась.
— Все-таки уверен, что между ней и Луаном существует какая-то связь? — и так высокий голос мамы стал еще выше, зазвенев в воздухе встревоженным хрустальным колокольчиком.
— Кто знает, — я, хоть и не видела воочию, но легко представила, как Тай запускает пальцы в блестящие мягкие волосы, проводя рукой ото лба назад. У него этот жест обычно выражал либо задумчивость, либо растерянность. Хотя растерянным он бывал редко, чаще злым или невыносимо заносчивым. Но именно сейчас он будто бы не чувствовал под собой твердой почвы. — Сама подумай. Даже сейчас, зная, кто он, она не воспринимает Луана и человека, которого она называет своим отцом, как единое целое. Для неё это по-прежнему две разных личности.
— С её стороны — это защитный механизм! — встала на мою стороны мама.
И я почти испытала прилив нежности и благодарности.
Почти, потому что стала невольным слушателем разговора, доказывающего, что моя мама и принц Аттеры заодно.
И, кажется, уже очень давно.
Возможно… даже дольше, чем я могла бы себе представить. Дольше, чем мы с демонами знакомы.
— Я понимаю, — остановил мамины заверения Тай и продолжил, легко отвоевав себе право говорить: — И так, наверное, даже лучше. Потому что она не может в один день перестать любить своего отца. А если она не воспринимает Луана как кого-то близкого, то она и не будет переносить любовь с одного на другого. Это поможет абстрагироваться от чувства привязанности. Но остается еще кое-что. Луан мог применить к ней магию, пока она была маленькой.
— Думаешь, он пошел бы на это? — мама яростно не желала верить в то, что её пугало.
— Пошел бы кто-то вроде Луана на манипулирование ребенком? — с невеселым смехом переспросил Сатус. — Да. Потому что в тех условиях, в которых он оказался я бы тоже так сделал. Я думаю, он как-то связал её с собой. Не знаю, как именно, не знаю, как это работает, но точно что-то есть.
— Ты же мне сказал, что все проверил! — в некоторой панике воскликнула мама.
— Проверил, и я ничего не нашел на твоей дочери. Но Луан старше и в некоторых видах магии намного искусней меня. Существуют практики, изобретенные им лично и которые никто не может повторить. Думаешь, почему мы до сих пор не смогли его устранить? Он слишком хорош!
— Значит, следи за Мирой днем и ночью! — воскликнула мама, окончательно теряя контроль. — И ни на миг не выпускай из поля зрения!
— Затем она и здесь, — с превосходством и уверенностью в собственной непогрешимости заявил Сатус.
— Да? — многозначительно переспросила мама. — А я думала, это потому что ты, наконец, смог найти предлог, чтобы запереть её в своей спальне.
— И это тоже, — не стал отрицать Тай. — Но ты не можешь винить меня в этом. Хотя бы потому что изначально могла предположить такой исход. Твоя дочь… оказалась настоящей находкой. Слишком ценной, чтобы выпустить из рук.
— Я сказала ей, чтобы она держалась от тебя подальше, — призналась мама.
— И она правда старалась. Но история всегда повторяется дважды, не так ли? — теперь он откровенно насмехался над мамой, а я окончательно растерялась. Их беседа была настолько странной, что я так и не смогла понять, кто они друг другу. Союзники? Враги? Заговорщики?
На некоторое время установилась тишина, и мне даже показалось, что мама ушла. Хотя для начала хотелось бы понять, как она пришла. И принц не подавал никаких признаков присутствия.
Я почти решилась на то, чтобы заглянуть за зеленый навес, внутрь лужайки, но меня остановил вопрос:
— Через нашу с Луаном связь я подслушала кое-что… Про нападение на хозяйку заставы в Фергане. Слышал об этом?
— Да, — с заиндевелым спокойствием ответил Сатус. — Странная история.
Мама эмоционально выдохнула.
— Это не он. Не Луан.
— Знаю. Ему не зачем. Но Фергана недалеко от Имерии. Это тот самый город, куда Мира совсем недавно решила прогуляться прямо во время зельеварения и где мы встретились с эцитонами дядюшки.
Мама выдала удивленный возглас.
— Я же тебе рассказывал…, - с некоторым непониманием заметил Сатус. — В любом случае, я не думаю, что побитая колдунья из далекой провинциальной Ферганы представляет для нас интерес. Скорее всего, её просто хотели ограбить, в тех краях немало разбойников, а она попыталась отбиться и вполне ожидаемо, что не получилось. Бытовуха, ничего примечательного. Хотя, — демон задумался, — Мелинда была очень встревожена, когда до Академии докатилась новость о новом покушении. Пыталась даже кого-нибудь из своих воспитанниц спровадить в Фергану, Магде на замену, поманив студенток обещанием закрыть все задолженности и засчитать практику. Но никто не согласился, жить-то всем охота. Старания Мелинды очевидные, она переживала за сестру, но бесполезные. В итоге, рыцарям пришлось временно закрыть заставу. В Фергане, в отличие от Межмирья, это возможно сделать.
— За сестру? — странным тоном переспросила мама.
Сатус разозлился.
— Да, я же тебе рассказывал уже! Магда, хозяйка заставы в Фергане, младшая сестра Мелинды. У них значительный разрыв в возрасте. Магда заканчивала последний курс, когда мы с парнями поступили в Академию. И тогда Мелинда уже руководила девчачьим факультетом. Да что с тобой?
— Нет, — отрезала мама и повторила, будто бы обращаясь к самой себе. — Нет, ничего, все в порядке… Но теперь я уверена… все не случайно…
— В чем ты уверена? Ты же сама только что сказала, что в Фергане был не Луан.
— Да, он был удивлен.
— Значит…
— Значит, это кто-то другой. Кто-то еще вступил в схватку и теперь ведет собственную игру.
— Погоди, — предостерегающе начал Сатус со скапливающейся злостью, — что ты хочешь сказать? У Луана появился новый сообщник? Или у нас всех появился новый недруг?
Мама ответила тихо, почти неслышно. Так, что мне потребовалось некоторое время, чтобы распознать смысл в сдавленном шепоте человека, который пытался преодолеть какой-то внутренний барьер.
— Да.
— А враги-то множатся…
— Не важно, кто против нас. Важно, что… они все встретились… в одной жизни, в одно время, — мама дышала тяжело, надрывно и прерывисто. — Мелинда, Магда, Милена, Мерсина и… Мира.
— Ну, у них похожие имена…, - демон растерялся, что было чрезвычайной редкостью.
Я не удержалась от желания полюбоваться его обескураженным лицом и выглянула из-за лиственного занавеса. Едва удержавшись от вскрика, отпрянула назад. Там, где еще совсем недавно была пустота теперь стояла… горгулья.
— А по поводу Мерсины вообще вилами по воде. Из рассказанной мне Шай-Леей вашей с дядюшкой драматичной истории я понял, что она то ли мертва, то ли все состоянии еще худшем, чем смерть… Какой от неё толк, если она все равно ни на что не способна?
Я впервые столкнулась с этими магическими существами, но узнала сразу, потому что недавно читала о них в одном из учебников, которые приносил мне Шейн.
Это было ожившее каменное создание, сгорбленное, с крупными позвонками, выпирающими из квадратной широкой спины и короткими лапами, сгибающимися, как у лягушки. Длинные вытянутые пальцы скребли когтями землю, а крупные вздернутые ноздри на приплюснутой морде шумно вдыхали воздух. Горгулья бессмысленно глядела выпуклыми блестящими глазами, а из неестественно шевелящейся каменной пасти раздавался мамин торопливый голос.
— Я не думала об этом! — а далее еще более поспешно: — Мне так хотелось верить, что все закончилось там, в храме Богини-Матери. Я знала, что даже если моя старшая дочь выживет, и узнает правду, то все равно ничего не сможет сделать. Не сможет возродить круг сестер. А вне круга, по одиночке, мы слабы и беззащитны. Я лишь надеялась, что судьба Мерсины без меня сложится лучше, чем со мной. Это все, что я могла — верить в них, в моих девочек, и в то, что судьба будет достаточно снисходительна, чтобы подарить хотя бы одной из них мирную жизнь. Но не вышло… магия все равно настигла Миру. Есть то, чего ты не знает. И Мира не знает. Мы умеем накапливать знания, сохранять опыт, консервировать воспоминания — для передачи следующим поколениям. У этой способности есть как плюсы, так и минусы. Минусов, конечно, больше, например, чужой опыт может менять личность, порой, до неузнаваемости.
— Мне известно об этом, — с непонятным мне подтекстом, сообщил Сатус.
— Именно используя мудрость предков мы веками несли свет и мудрость. С их же благословения мои сестры, которые были частью круга до меня, создали Имерию, превратив город в убежище для каждого, кто в нем нуждался. Символы плодородия, начертанные на стенах города — это наши символы, которые мои сестры оставили в память о себе. И люди берегли их, веря, что они смогут защитить… Не смогли, потому что взывать было больше не к кому. До возвращения Миры, которая единственная является нашей наследницей по прямой линии. Луан отправился в Имерию — не только для того, чтобы испытать на горожанах свою магию, но и для того, чтобы испытать сам город. А вместе с ним — и Миру. Он сделал все, чтобы город и его жители погибли, но этого не случилось. Город позвал и Мира пришла! А значит, надежда есть! Круг можно собрать вновь! Тай, ты должен найти всех тех, кто кровно связан с моими девочками. Они помогут Мире выжить, а тебе — обеспечить Аттере безопасность, — заканчивая, мама почти задыхалась, словно её душили. — Мне пора уходить, моё время почти закончилось. Не знаю, когда мы сможем поговорить в следующий раз, но помни — друзей у тебя меньше, чем ты думаешь. Не доверяй Миру никому, даже тем, кого считаешь братьями.
Сказав так, мама ушла. Я почувствовала это физически, эту пустоту, которая наступила, едва её голос затих.
Некоторое время я слышала лишь шелест листьев и травы под чужими ногами, а после из-за зеленой пелены выступил Сатус.
— Все слышала?
На губах его играла улыбка, но даже призрака её не было в черных глазах. Лишь кристально чистая воинственная свирепость. Такая, уровня которой невозможно достичь за одну жизнь, пусть даже такую длинную, как у демона. Нет, её растят поколениями.
Не ответила, вместо этого спросила:
— Давно?
Он все понял.
— Давно.
— Шай-Лея?
— Да, — односложно и презрительно. А после его неожиданно потянуло на подробности: — Однажды нам донесли о варангах, проникших на территорию Аттеры и засевших на болотах. Для нас они не представляли опасности и были чем-то вроде крыс, которые завелись в пустом старом амбаре, о котором уже все позабыли. Но я все-таки решил наведаться туда и проверить, взял с собой Инсара, Феликса и Шейна. В тот же день я встретился с вещуньей, которая выглядела очень старой, но ум её был живым, смелым. И только из-за неё я не вырезал всех варангов, включая женщин и стариков. Шай-Лея пряталась в Аттере от Луана и в обмен на возможность остаться, поведала мне о твоей, Мира, матери, о моем дядюшке, об их ребенке и об особой связи твоей матери с горгульями. Как видишь, я даже обзавелся одной, — он махнул рукой туда, где каменное создание, вновь застывшее, медленно растворялось в воздухе, становясь прозрачным. — Тогда же Шай-Лея заявила, что скоро я обрету то, к чему стремлюсь всем сердцем. Я спросил, смогу ли я победить в Битве. Шай-Лея ответила, что любовь и победа будут вести меня под руку по одной дороге, но в конце что-то одно мне на той дороге придется оставить. Она же посоветовала мне отправиться в Академию, потому что именно там я найду то, что ищу. И я нашел. Спустя долгое время, в день, когда встретил смешную девчонку с одноглазым рыжим котом.
— А ту книгу, которую ты мне показал тогда, в библиотеке, — напомнила я, разглядывая свои ноги, — ты еще назвал её сборником старых сплетен.
— Она вышла из-под пера одного старого бродяги, который когда-то был великим магом, но сошел с ума к концу своего существования. Он был знаком с Шай-Леей и включил в свои примитивные записки, которые были потоком бреда свихнувшегося, но временами прозревающего старика, отрывки из её предсказаний. Совершенно бездарно, надо сказать. Из него вообще был паршивый словослагатель. На самом деле, в тот день, когда мы отправились в библиотеку, я хотела показать тебе не книгу. Книга была всего лишь предлогом. Я хотел показать тебе себя.
— А рисунок? Откуда в книге оказался рисунок с изображением моей мамы?
— Скорее всего, тот же самый бродяга набросал её мини-портрет со слов Шай-Леи. Вещунья хоть и была немощна физически, но памятью обладала отличной. А твоя мама ничуть не изменилась с тех далеких пор.
— Зачем же ты отправил меня к Элиоту? — я не хотела на него смотреть, но его взгляд чувствовала отчетливо.
— Хотел проверить, сделаешь ли ты то, что я прикажу. И как долго будешь сопротивляться, — признался Сатус. А мне показалось, что он и сейчас продолжал меня проверять.
— Получается, Шай-Лея знала, что мы встретимся?
— Думаю, Шай-Лея знала не только это. Она знала, что есть то, чего не избежать даже при большом желании. Фатализм — штука интересная.
— Я спрашивала о другом. Знала ли она, что мы встретимся и не поэтому ли попросила создать тот рисунок? Ведь если бы не он… возможно, ничего бы и не было.
— Ты бы все равно в меня влюбилась, — дерзко и уверенно заявил принц. — С ним или без него.
Я вскинула голову.
— Почему?
— Потому что я так захотел.
— Думаешь, мы — «судьба»? — спросила я, и боясь честности, и испытывая потребность в ней.
— Думаю, мы — «испытание», — ответил демон. Сделав шаг, он будто бы перетек из одного состояния в другое — из спокойствия в боевую готовность. Потянувшись ко мне, он положил руку на мое лицо, погладив. А после коснулся губами виска, так отчаянно нежно, что я едва не зарыдала. В горле пересохло, в груди все содрогалось.
Вырвавшись, я пошла прочь, хотя больше всего на свете в этот момент желала, чтобы он продолжал держать. Пусть больно, пусть против воли, лишь бы держал и не отпускал, потому что сейчас ни в одном из миров для меня не было места. Не было прибежища, где я могла бы спрятаться. Не было ничего, за что могла бы ухватиться, чтобы выстоять.
А он…
Когда мы не воевали, пытаясь укусить друг друга посильнее, он так уютно, в охапку обнимал, заслоняя собой все беды и обиды. В его объятиях можно было утонуть. И я хотела утонуть конкретно сейчас, а вместо этого убегала испуганным зайцем, слышащим за спиной клацанье голодных челюстей и не понимающим, то ли действительно волк, а то ли мерещится.
И когда мне показалось, что я сумела убежать, пусть даже убегала я от себя, в спину полетело заклятье, ударив выше поясницы так, будто по мне выпустили с десяток стрел.
Я споткнулась, запутавшись в собственных ногах и в подоле платья. Меня неумолимо повело в сторону, но на этот раз темнота магического сна почему-то догнала не сразу. Возможно, потому что таков и был его замысел.
— Когда ты так себя ведешь, — заговорил Сатус, — мне нестерпимо хочется продемонстрировать силу. Заставить тебя испытать это… когда моя сила направлена на тебя.