Я не успела ничего сказать, как коротким, каким-то подтверждающим кивком головы, отец отдал приказ и меня грубо запихнули обратно в повозку, связали грубой царапающей кожу веревкой руки и ноги, усадив обратно на лавку. Спасибо, что хоть не вышвырнули Сократа. Квэ забрал его у меня, бережно положил безвольную пушистую тушку мне на колени и отвернулся. Лошади громко всхрапнули, заржали, нарушая ночное безмолвие, в котором слышалось лишь уханье сов, повозка загремела плохо отлаженными механизмами, и мы продолжили путь.
Сквозь россыпь мелких дырочек в плащевке я рассмотрела спину Эйсона, заменившего кучера, который нас оставил. Отец сидел рядом с рыцарем. Оба мужчины сохраняли молчание.
Ехали мы долго. Тонкие деревянные колеса повозки то и дело опасно подворачивались на рытвинах и камнях, из-за чего повозка дергалась из стороны в сторону. Эта неустойчивость была такой ощутимой, что очень скоро меня укачало. Прикрыв глаза я постаралась унять тошноту, пытаясь думать о чем-нибудь более приятном, чем похищение собственным отцом и его подельниками.
Когда в следующий раз взглянула на мир, то мгновенно застонала от ослепительного света, падающего на лицо. Смахнув несколько выступивших слезинок и прикрыв глаза ладонью, я поняла, что мне били в лицо солнечные лучи, проникающие внутрь телеги сквозь приподнятое полотнище.
Как-то неожиданно наступило утро. Сократ с моих коленей исчез, повозка больше никуда не ехала и даже лошадей было не слышно. Исчез и специфический запах лежалого влажного сена, распространяемый ими. Скамейка напротив была пуста. Квэ отсутствовал, как отсутствовали и все остальные.
Стало тревожно. Не то, чтобы меня сильно огорчило отсутствие кузнеца-предателя, но я с детства терпеть не могла просыпаться в одиночестве.
Кое-как встав, ведь мои щиколотки и запястья все еще были скованны, я доковыляла до края повозки и выглянула наружу.
Транспортное средство стояло у края пустыря, земля под ногами была непривычно белой, похожей на известь, с редкими зелеными островками неожиданной сочной травки. Пустырь упирался в пологий склон низкой сопки, по которому тянулся редкий лес, постепенно перерастающий в дремучий бор, похожий на пихтовый, но совершенно точно им не являющийся. Взглянув на сумрак, витающий между мощными стволами, смешанный с густым молочным туманом, стелющимся по земле и поднимающимся отдельными клочьями выше, я поежилась. Почему-то создалось ощущение, что оттуда на меня кто-то внимательно смотрит.
Кое-как спрыгнув вниз и ощутив под ногами мягкость легко проминающейся почвы, я плюхнулась на попу и начала растягивать пальцами петли, связывающие щиколотки. Мучилась долго, ломая ногти, но, в конце концов, мне удалось ослабить веревки и вытянуть одну ногу, потом сдернула остатки с другой и отшвырнула в сторону. Дальше дело было за руками, но сколько бы я не дергала, используя в том числе и зубы, освободиться не получалось. Устав, я огляделась по сторонам, потом встала, обошла телегу по кругу. Вокруг по-прежнему было ни души. Казалось, что меня все бросили, просто оставив спящей посреди безлюдной местности.
Стало смешно. Смех нарастал, сотрясая грудь все сильнее, пока не вырвался наружу истеричными всхлипами. Не выдержав, я расхохоталась в голос, запрокинув голову.
— Веселишься? — угрожающе поинтересовались за спиной.
Взвизгнув, крутанулась на месте, увидев за спиной Эйсона, выходящего из леса.
— А куда вы все пропали? — сглотнув, спросила с претензией.
— Отец разбирается кое с чем, эльф отправился в лес напоить лошадей, а твой дух-хранитель заявил, что ему нужно в кустики, — ответил Эйсон. Не глядя на меня, он подошел, нелюбезно схватил за руки и вынул нож. Я шумно вздохнула и попыталась отступить, но одно угрожающее:
— Стой на месте, — и я застыла. Просунув лезвие между веревками и кожей, рыцарь одним движением распорол крепко сплетенные волокна.
— В кустики? — глупо переспросила я, когда Эйсон убрал нож под складки одежды и в привычном жесте положил руку на бляху ремня.
— Прости, подробностями не интересовался, — хмыкнул рыцарь, пренебрежительно изогнув губы.
— Не боишься, что он сбежит? — вырвалось у меня.
— С чего бы ему сбегать? Его хозяйка здесь, а значит, и он сам сюда вернется. У него просто нет другого выбора.
Его уверенность не утешала, мне хотелось надеяться, что Сократу хватит сообразительности не возвращаться.
— Где мы? — продолжила я задавать вопросы, что Эйсона совершенно не радовало.
— На границе с Туином, это соседнее с Аттерой небольшое государство, — несмотря на очевидное нежелание со мной общаться, все же ответил мужчина. — Отцу надо встретиться в Туине с одним человеком. Как только он вернется, мы отправимся дальше.
— Почему ты называешь его отцом? — Эйсон легко запрыгнул на облучок повозки, где предполагалось сидеть извозчику. Облучок находился на некотором возвышении для лучшего обзора местности, и позволял рыцарю смотреть на меня сверху вниз.
— Потому что он мой отец, — рыцарь вытянул ноги, расслабленно закинув их на деревянную поперечную дугу впереди. — А как еще мне его называть?
Мне стало не хорошо.
— Получается, — он широко улыбнулся, — мы с тобой брат и сестра.
— Нет, — выдохнула я, потирая запястья, на которых остались розовые следы от пут. — Мы с тобой не родственники. Кровь у нас разная.
— Не хочешь иметь такую родню, как я? — перестал улыбаться рыцарь.
— Ну, как тебе сказать, — замешкалась я, отворачиваясь.
— А вот я рад, — провозгласил вдруг Эйсон. — Трудно не радоваться обретению такой красивой сестренки.
Я повернулась обратно в тот момент, когда он окинул меня выразительным заинтересованным взглядом, от которого моментально стало противно, будто вляпалась во что-то липкое.
— Теперь понятно, почему демоны вокруг тебя вьются, не отлипают, — вкрадчиво заговорил Эйсон, склоняя голову. — Добыча хороша, экзотична и беззащитна. Ты прям лакомый кусочек! Интересно, почему тебя до сих пор никто не оприходовал?
И он громко расхохотался увидев, как скривилось мое лицо.
— Передо мной можешь не изображать невинность, — отсмеявшись, бросил он. — Я лучше всех знаю, кто ты и что ты. И в отличие от демонов, не куплюсь на твою невинную мордашку, сколь бы хороша не была она и все то, что ниже.
Грубый выпад в свою сторону я решила проигнорировать. Вместо этого спросила:
— Если Луан твой отец, значит, ты тоже демон.
Хотя, помнится, Сократ называл его инкубом.
— Нет, — спокойно ответил рыцарь, все также пристально взирая на меня с высоты. — Он меня вырастил, но к моему появлению на свет отношения не имеет. К сожалению…
— Он тебя… что?
— Как и тебя, — кивнул Эйсон, удовлетворенный произведенным эффектом.
— И ты все это время ему помогал? — догадалась я.
— Умничка, — расплылся в самодовольной ухмылке Эйсон.
— Только как-то паршиво помогал, — едко заметила я, разом осмелев. — Ради записей Милены Луану пришлось самому пробираться в Академию.
Парень заметно напрягся, всю его мнимую расслабленность как ветром сдуло.
— Я не смог отдать ему документы сразу, потому что рядом постоянно были ребята из патруля, которые и так начали что-то подозревать. А капитан настаивал, чтобы Свиток Душ и Карта Благословенных как можно быстрее оказались у Элиота. Чего-то он там хотел в них исследовать. Поэтому пришлось подчиниться.
— А почему не поручили Итану? — выгнула я бровь.
Эйсон удивился.
— Неужто догадалась?
— Это было трудно, — вздохнув, призналась я. — Знаешь, мне долго не давала покоя вот какая мысль — в попытке заполучить императорский трон Луан разработал целую схему, к осуществлению которой приступил некоторое время назад. Но в какой-то момент все пошло наперекосяк, из-за чего ему и его последователям пришлось в срочном порядке менять планы, перестраивать стратегию. И я пыталась высчитать этот момент. Найти точку отсчета. Все встало на свои места, когда я вспомнила урок по фехтованию. Тогда Сатус отыгрывался на мне по полной, я нервничала, дергалась и вообще была на грани истерики. В тот день я в первый раз вошла в межпространство. Тогда мы решили, что никто не понял, что случилось. Но мы ошиблись. Итан заметил наше исчезновение и сразу сообразил, что произошло. Ведь он наверняка видел, как нечто подобное проделывал Луан. И помчался с доносом к вам. Вы однажды помогли ему устроиться в Академию, потому что из-за дурной репутации он никому не был нужен, а потом потребовали вернуть должок, поручив выманить у Мелинды кольцо. Кольцо, о котором вам рассказал Квэ. Правда мне не понятно, как и когда Квэ и Луан пересеклись настолько, что при общении всплыла речь о кольце?
Эйсон громко рассмеялся, запрокинув голову. Я не мешала чужому веселью, дождалась, когда парню надоест изображать безмерную радость, и он ответит.
Дождалась.
— Они знакомы дольше, чем ты можешь себе представить, — он отер пальцами сухие глаза. — Думаешь, кто ковал для Луана мечи, клинки и разную мелочь? Это то, что никогда не расскажет тебе Сократ. Туманный эльф выполняет заказы для Луана еще со времен отрочества. Он всегда был очень талантливым, способным и жадным до золота, даже когда был совсем мальчишкой.
— Ясно, — кивнула я, нечто подобное и предполагая. Так что, новость не стала шокирующей, что заставило Эйсона взгрустнуть. — Конечно, он увидел кольцо на Мелинде и сразу все понял. Не узнать кольцо он не мог, ведь не раз держал его в руках.
— Кто бы мог подумать! — деланно воскликнул Эйсон. — То, что мы так долго искали оказалось буквально у нас под носом. Но Мелинда практически не покидает пределов Академии, а нападать на неё под носом у Элеонор и Элиота было слишком рискованно. Круг подозреваемых сузился бы до десятка человек, и виновного вычислили бы практически мгновенно.
— И тогда вы подключили Итана, который в прошлом был варангом. Наверное, с тех же времен знаком и с Луаном, который привык снаряжать наемников на грязную работу, не желая делать её самостоятельно. А когда ожидание результата от Итана затянулось, вы придумали историю с Мерулой, назвавшейся Микаэллой. Она должна была помочь учителю по фехтованию.
— Сперва так и было, — дернул щекой Эйсон, снимая ноги с дуги. — Но потом планы изменились и перед Рулой поставили другие задачи.
Я приподняла брови.
— Так, вот почему она так спешно свернула удочки, удрав из Академии, — покусала губу. — Планы изменились из-за меня?
— Да, — медленно проговорил Эйсон, склоняясь вперед и упирая локти в колени. — Когда я отправлял тебя в Академию, то понятия не имел, кто ты такая. Твое появление выглядело подозрительным, но главным на тот момент было замять ситуацию с убийством Милены, не вызвав лишних вопросов, потому что отец кое-где наследил. Но когда Итан прислал сообщение, что новая девчонка-шельма умеет то, чего никто не видел со времен резни в храме, мы сообразили, какую ошибку допустили.
— Ты допустил, — поправила его я. — Обрадовался, что застава выбрала малолетнюю дуреху вроде меня? Решил, что меня будет легко убрать с дороги, а при необходимости — использовать?
— Да, — признал рыцарь, не моргая.
Я криво усмехнулась. К горлу вновь подкрадывался смех.
— Мерула некоторое время жила по соседству с настоящей Микаэллой. Помнится, девушка рассказывала, что у соседей пропала горничная, прихватившая с собой хозяйские драгоценности. Зачем закончившая Академию колдунья притворялась прислугой тоже догадаться не трудно — следила за горгульями, обитавшими в той местности.
Краткое «да» повторилось. Эйсон ждал продолжения, держа взгляд на моем лице.
Не знаю, что он хотел там увидеть. Лично я на его лице ничего приятного не видела. Природа наградила его броской, привлекательной внешностью, но после времени, проведенного с Сатусом все остальные мужчины казались… серыми.
И рыцарь тоже был серым. Блеклым. Выстиранным.
— Зачем Мерула напала на Сократа, притащив его в мешке на кухню? И куда исчез Феликс? Он ведь пропал сразу после пожара в библиотеке. Или даже во время него, когда все были сосредоточены на том, чтобы не дать огню распространиться.
Эйсон скривился.
— Кошак очень не вовремя появился в коридоре, как раз, когда Итан уводил Янга под предлогом проверить коня Феликса в конюшне, якобы тот захворал. Демоны очень ответственно относятся к своей собственности, так что, это было хорошим предлогом. Янг поверил сразу же. Но когда Мерула поняла, что у их затеи образовался возможный свидетель, то занервничала. Она и так была постоянно на пределе, а потому испугалась, что Сократ что-то видел и ему не составит труда донести обо всем демонам. Рула схватила твоего хранителя и потащила на кухню, хотела утопить. Но не успела, одна из кухарок неожиданно вернулась, и девчонка свалила, бросив живность. На самом деле, этому болтуну повезло. Ей ничего не стоило сварить его в супе.
Меня передернуло.
— Как же Феликс не предусмотрел это? Он же вроде как предвидит будущее? — выдавливая из себя улыбку, поинтересовалась я. — И не смог предвидеть собственное похищение?
Эйсон весело развел руками.
— Провидцем Янг всегда был никудышным, мы это знали. У Луана отлаженная система доносчиков, а потому разузнать слабые стороны каждого в команде Сатуса было не трудно. Видения Янга с детства были спонтанными и неконтролируемыми. Янг ненавидел свой дар, считал его бесполезным, а потому практически не развивал. Но кое-что парень все-таки увидеть смог. Например, свою казнь. А потому сумел сбежать. Правда, вряд ли он долго бегал. С дырой в груди и переломанными ногами особо не побегаешь.
Я поняла, на что намекал Эйсон. Феликс, скорее всего, уже не числился среди живых.
— Вы забрали его, чтобы найти первичный мир? — слова сорвались с губ раньше, чем я успела подумать.
— Что? — очень серьезно и без ненужной игры спросил Эйсон.
— Разве не так?
— Нам нужны были ключи, — и поняв, что я не понимаю его, раздраженно объяснил: — Ключи от Огненных путей. Семья Янга выступала хранителями ключей при отце Сатуса, а конкретно сами ключи были переданы Феликсу сразу после смены им первого имени, которое у демонов обозначает вступление в фазу взросления. Не знаю, почему император решился довериться мальчишке, потому что Феликс никогда не производил впечатление кого-то надежного.
Иногда вера оправдана, и все равно она не может сохранить жизнь.
— Феликс отказался вам помогать, не отдал ключи, — продолжила расспрашивать я, держа в голове слова Сатуса о том, что ключи были утеряны. — И тогда вы попытались надавить на него с помощью сестры. Зачем вы её убили?
— Убили не мы, — буркнул Эйсон, хмурясь.
— Неужто? — с истеричным смешком поинтересовалась я, когда перед глазами всплыло обезображенное смертью лицо девушки.
— Мы не знаем, кто её прикончил, но кто-то из своих, — практически выплюнул Эйсон. — Чужаку в Аттеру не проникнуть.
— А наемники?
— Местный клан варангов жив и продолжает жить только потому что на них лежит данная принцу клятва сотрудничать при первом же требовании метрополии и не высовываться из своих нор. Итан договорился с варангами, чтобы они передали девчонке Янг предложение о сотрудничестве. Она давно мечтала вырваться из империи, да дядьки с братьями не пускали. Мы об этом знали и намеревались пообещать помощь в организации побега. В обмен она должна была уговорить брата с нами сотрудничать. Крошка сразу пошла на контакт, видно, совсем ей родственники осточертели. Наверное, кто-то прознал об этом, вот и подрезал птичке крылья.
— Слишком радикально подрезал…
— Думаешь, твои друзья-демоны чисто пупсики розовощекие? — оскалился Эйсон. — Не удивлюсь, если один из них её и прикончил, чтобы не шлялась где попало!
— Зачем нужно было вовлекать во все это варангов? Мерула или Луан могли сами встретиться с Иннелией. И выманивать никого бы не пришлось.
— Ни он, ни она не могут пересечь защиту Аттеры. Иначе никто бы не стал городить весь этот огород!
— Но я же смогла. У Мерулы моя магия, а у Луана в мече сила всех сестер.
— С Аттерой это так не работает. С некоторых пор…
— Что ты имеешь в виду? — потребовала ответа я.
Эйсон поглядел на небо, потом глянул в сторону сопки, что-то там высматривая, и только потом заговорил.
— До изгнания у отца было много сторонников. И когда его вышвырнули из Аттеры, перед этим обманув, многие из тех, кто был на его стороне, захотели отомстить. Это было сложно сделать, прошло много времени прежде, чем хотя бы кому-то из них удалось пробраться во дворец. Но такие, как они, такие, как мы, умеют ждать. Думаешь, тетка Сатуса погибла случайно? Нет. На самого Сатуса не раз покушались сызмальства. В те времена было не трудно устранить чахлого и нескладного черноглазого мальчика, постоянно хватающегося на руку своей любимой тетушки. И хотя император окружил своего единственного ребенка невообразимым количеством охраны, это не помогло. Один раз заговорщики почти достигли успеха, но вмешалась тетка и погибла вместо племянника. После этого уровень защиты был повышен до невероятного уровня. Это потребовало огромных усилий и обернулось смертью сразу нескольких имперских магов. Но император достиг того, чего хотел. После этого войти в Аттеру возможно, только если ты — часть её или если тебе было дано разрешение на вход. А его могут только трое в империи. Причем у приглашения есть срок действия — не успел убраться восвояси вовремя и получай мощнейший заряд смертоносного заклятия под сердце.
— И кто же пригласил меня? И кто эти трое?
— Какая же ты тупая! — закатил глаза Эйсон. — Неужели не додумалась? Как только принц назвал тебя своей нурой, ты стала частью его самого и, следовательно, частью Аттеры.
— Откуда ты знаешь? Про нуру и… остальное.
— Мерула. На самом деле, она сразу доложила нам, что Тай на тебя глаз положил. Заинтересовала ты его. Мы решили, что он попробует использовать тебя на Битве, которую ему нужно выиграть во что бы то ни стало. Сперва, конечно, не понимали, как именно использовать, ведь проблем от тебя больше, чем пользы, а после решили, что Тай просто заставит тебя выдергивать его соперников с поля боя по одному. Когда можешь открыть вход в любой из существующих миров не так уж и трудно вытолкнуть в приоткрывшуюся дверь пару-тройку демонов, верно, сестренка? Видишь ли, Битва — это не просто сражение для выявления лучшего из лучших. Это древняя магическая практика, в основе которой лежит смерть. Погибая, демон высвобождает огромное количество энергии, используя которую можно добиться невероятных результатов. А если погибает одновременно с десяток сильнейших демонов, то с такой силой можно сотворить практически все, что угодно. Например, взломать защиту неприступной Аттеры.
— Вот, почему Луан ждал Битвы, не нападая раньше, — с ужасом осознала я. — Ему нужно было, чтобы все произошло именно во время неё.
— Да, план, на самом деле, был простым, — Эйсон начала весело загибать пальцы: — Найти кольцо, прикончить собравшихся на полянке камо, попасть в Аттеру, уничтожить императора и занять его место. Но тут появилась ты… Мы долго гадали, насколько ты опасна и какой объем силы унаследовала, с учетом, что твое рождение произошло уже после разрушения круга. Отец даже проверку тебе устроил. Теперь мы знаем, что что все твои возможности ограничиваются умением использовать межпространство, гоняя лавреткой между мирами. Стараниями принца ты превратилась в его личное транспортное, — Эйсон противно ухмыльнулся, кивнул на каркас, затянутый плащевкой и заявил: — Вроде этой телеги. Не впечатляюще, но с твоей дурной наследственностью в любой момент могло появиться еще что-то.
Он умолк, упиваясь собственным гневом и презрением.
— И как? Появилось? — равнодушно полюбопытствовала я.
— Да, появилось, — Эйсон с вызовом глянул в мои глаза, — когда ты откликнулась на зов умирающего мира. Он позвал, отец ощутил этот крик о помощи, и ты пришла.
— Выбор именно того города был не случайным. И на самом деле, это был эксперимент не над ним, а надо мной. Вы выбрали самый простой способ — ткнуть везде, где получится, и посмотреть, что будет дальше.
Рыцарь кивнул.
— Примерно так. Но ты наивная дура, если думаешь, что только мы тебя испытывали. Сатус занимался этим каждый день с момента вашего знакомства. Он тот, кто испытывал тебя каждый день, наслаждаясь тем, что может это делать.
— Что будет дальше? — тихо спросила я в наступившем молчании.
— Ждем отца, — распорядился Эйсон и посмотрел куда-то мимо меня. — Осталось недолго…
Я обернулась и увидела высокую фигуру, укутанную в черную накидку с головы до ног. Она двигалась с противоположной от сопки стороны, шагая стремительно, порывисто. Мужчина спешил к нам и чем ближе он подходил, тем страшнее мне становилось. Я не хотела с ним видеться, не хотела разговаривать, но выбора что делать, мне не оставили. Я всем тело ощущала пристальный взгляд Эйсона, глядящего мне в спину и готового пресечь попытку побега в любой момент.
— Сократ, погоди! — послышалось с другой стороны.
Это кричал Квэ вслед мчащемуся ко мне Сократу из тени густых деревьев. Хвост высоко задран, шерсть на загривке стоит дыбом, усы возмущенно топорщатся, прямые, как стрелы. А на морде — досада, обида, разочарование.
Не тормозя, кот сходу запрыгнул мне на руки и, уткнувшись мокрым носом в ухо, зашипел:
— Мирка, надо хватать хвост в лапы и драпать, иначе нам хана!
Я не успела ничего ответить, да и не стала бы, побоявшись быть услышанной, потому что взгляды присутствующих были направлены на нас. Все ожидали от меня какого-то подвоха.
— На ней кулон, — обратился к Луану Эйсон, подхватываясь со своего места навстречу отцу. Подобострастность, собачья преданность и бессильная ненависть — вот что переполняло рыцаря сейчас. — Она его прячет, но я успел заметить. Это значит…
— Я знаю, что это значит, — отец убрал ткань, закрывавшую нижнюю часть лица на манер шарфа, и повернулся ко мне. На меня вновь нахлынуло это душераздирающее чувство, будто я внутри чудовищного миража.
Я смотрела на главного злодея, а видела отца. Видела отца, но умом понимала, что передо мной тот, кто пытался меня убить. Один — близкий, родной, другой — далекий, чужой.
Можно ли было как-то соотнести эти две сущности — заботливого родителя и безжалостного демона? Наверное, да, но я не знала, как это сделать.
И не сойти с ума.
— Папа, — вырвался вздох, будто бы совсем не мой. И что-то в моей голове будто бы раздваивалось.
По щекам бисером покатились горячие слезы, которые я смутно осознала лишь, когда все лицо стало мокрым.
Сократ, затаившись у меня на руках и сжавшись в маленький пушистый комок, притворялся, что его здесь нет.
В ответ на мои слезы жесткое лицо Луана исказилось в гримасе раздражения.
— Ты не должна была здесь оказаться. Ты не должна была покидать свой дом.
— А где он? — горько усмехнулась я. — Дом-то?
— Там, где мы были одной семьей, — последовал ответ.
— Кажется, мы никогда не были одной семьей, — продолжила улыбаться я, чувствуя, как внутри все ломается, трещит, рассыпается и разлетается на холодном ветру. — Потому что… ну, знаешь, в нормальных семьях родственники обычно не пытаются убить друг друга.
Луан вздохнул. Отрешенно, грустно, почти по-человечески.
— Мира, ты моя дочь. Чтобы ни случилось, ты была и всегда будешь моим ребенком.
— Ну да, конечно, — скривилась я от боли. — А мама всегда будет твоей женой. Ты забыл это добавить для пущего эффекта.
— Считаешь меня чудовищем? — холодный вопрос, ответ на который все равно ничего не изменит.
— А ты сам себя считаешь чудовищем? Ты убил мою мать!
— Нет, не убил. Я мог бы её убить, но не сделал этого. Потому что я люблю твою маму. Люблю спустя столько лет и даже после всего, что она сделала. Думаешь, я не знаю, что она общается с тобой? И что пытается помочь племяннику в войне со мной? Я позволяю ей все это!
«Позволяю». Это слово заскакало в моей голове как запущенный тенистый мячик, отскакивающий от стенок черепа, и при каждом ударе вызывающий протяжный воющий гул.
«Позволяю».
— И как часто, — голос не предал меня, но чтобы удержаться на грани я потратила столько сил, что потемнело перед глазами, — ты ей позволял? Как часто моя мама, с которой я разговаривала, на самом деле была моей матерью?
— Только тогда, когда я давал ей возможность говорить, — высокомерно вскинул подбородок Луан, одним этим движением напомнив мне Сатуса и вновь заставив вспомнить, что они ближайшие родственники.
Семья.
— Значит, не часто, — с тоскливым смешком сделала я вывод.
— Нет.
— А в остальное время ты говорил за неё сам. Неужели твое влияние на неё настолько велико?
— Не меньше, чем влияние принца на тебя. Всю прелесть брака с племянником тебе только предстоит испытать. Я пытался донести до тебя нужные мысли устами матери, потому что не мог сказать прямо, но ты меня не услышала.
— Так, это ты оставил ту надпись на холодильнике?
— Да. Мира, — его грудь тяжело поднялась и опустилась, практически западая. — Ты не видишь всей ситуации… А то, что видишь — видишь не правильно. На твоей матери до сих пор мой брачный кулон. Когда все закончится, я верну её, и она вновь будет моей женой.
— Кулон? — моргнула я, прикасаясь к своему собственному. А потом до меня дошло и все остальное. — Вернешь?
— Твоя мать в заточении, но она не умерла. Или, по крайне мере, не умерла окончательно, — сдержанно пояснил Луан. — Когда я займу трон Аттеры, вы обе будете рядом со мной. Пусть ты не моя по крови, но ты моя по духу. Я — твой единственный отец и всегда им буду. И именно ты станешь моей наследницей.
— Чего?! — завопил Сократ так громко, что я аж подпрыгнула. Но едва его душевный порыв состоялся, как кот замер, словно бы только сейчас осознав, что сделал, захлопнул рот и поглубже зарылся в мои распущенные волосы.
— Сократ, твое присутствие начинает утомлять, — лицо отца, которое стало еще красивее, когда с него стерли несуществующие отметины прожитой жизни, подсветила улыбка, в высшей степени благопристойная. Улыбка аристократа, привыкшего к тяжести короны на своей голове.
Я ощутила, как маленькой тельце у меня под ладонями окаменело, когти впились в кожу, а длинные усы мелко-мелко задрожали, щекоча шею.
— Не смей его трогать, — смело заявила я, закрывая кота руками, пытаясь полностью заслонить собой. — Он — мой хранитель. И идет со мной в комплекте.
— У тебя чуть ли не в каждом мире по хранителю! — рявкнул на меня Эйсон, наблюдавший за нашим диалогом со стороны. — Не слишком ли много?
— Она не виновата, — небрежно перебив названного сына, сказал Луан, распахивая края накидки. Я успела заметить, как в черных наслоениях одежды мелькнула рукоять меча. — Духи сами её находят и хранителями становятся по собственной воле, верно, Сократ? Ладно, пусть твой кот живет. Пока. Но с мальчишкой я таким великодушным не буду.
— С мальчишкой? — запнувшись переспросила я.
А потом поняла.
Кажется, его присутствие я почувствовала раньше, чем увидела глазами. Не знаю, сработала ли это магия брачного кулона или что-то другое, но я в один миг поняла, что вот он, рядом.
Игривый ветер окутал меня, взъерошив волосы, донося аромат. Его аромат, прозвучавший как безмолвная невысказанная поэзия, как отпечаток впечатления, проникшего глубоко в сознание.
А потом из-за стены серого тумана, быстро поползшего еще дальше вверх плотной магической стеной, вышагнули двое.
Сильный, суровый, массивный Кан в рубашке, которую кто-то будто покромсал ножами, оставив обрывки болтаться. И более гибкий стройный принц, который даже не потрудился накинуть что-то поверх обнаженного торса, сохраняющий на лице выражение веселой непринужденности.
Я невольно залюбовалась им, настолько, что почти утратила связь с реальностью. Но звук вынимаемого меча из ножен заставил встряхнуть головой.
— Мышка, — останавливаясь и жестом останавливая Кана, протянул Сатус, глядя на меня без нежности и радости, но зато с обещанием отомстить за все. Его глаза говорили: «ты знала о последствиях, но все равно пошла против меня». И меня накрыло ощущением вины и предательства. И все же… он не отрекся от меня. Протянув вперед руку, он позвал: — Иди ко мне.
В его голосе вибрировала энергия господства. Энергия, способная отстаивать и защищать то, над чем властвует.
И я подчинилась, сделав первый шаг к нему, и сразу же готовая сорваться на бег, но меня настиг окрик отца.
— Мира, стой!