Сквозь небольшой пролом в полотне моста просматривались редкие разрывы, образовавшиеся в густых облаках, а уже они давали возможность рассмотреть то, что было под ними. Вытянутые каменистые пики, на которые были нанизаны человеческие тела. Проткнутые острыми вершинами насквозь, они висели, безвольно раскинув руки и ноги, и запрокинув головы. Волосы, у некоторых короткие, у других — длинные, развевались на ветру.
— Тай, — проговорила я, чувствуя, как начинают мелко-мелко подрагивать внутренности.
— Э-э-э, — странно отреагировал демон. Настолько странно, что я оторвала взгляд от ужасающей находки и посмотрела на Сатуса. Он разглядывал меня расширившимися глазами того, кого только что ударили под дых. — Что… Мира?
Слова дались ему с большим трудом. Вот только с чего бы? То ли он внезапно разучился говорить, то ли пережил прозрение, соотносимое с катарсисом.
— Ты как-то побледнел…, - заметила я с осторожностью, а то кто знает, что у него там в голове.
— Ты впервые назвала меня по имени, — и в его глазах засиял свет, разгоняя густую, насыщенную тьму, к постоянному близкому присутствию которой я уже начала привыкать.
— Да? — я не сразу поняла, о чем он говорит. — А, ну… да! Не важно! Там мертвецы! — и я начала неистово тыкать себе под ноги, внутренне содрогаясь. А потом поняла, что они буквально у меня под ногами и испытала настойчивое желание забраться куда-нибудь повыше. — Там мертвые люди! Их туда сбросили!
— Возможно, — демон кашлянул. Раз-другой, а после решил заглянуть за канатное ограждение.
Его спокойствие и отчужденность подстегивали мою нервозность еще сильнее.
— Может быть… может быть, нам лучше вернуться назад? Что-то мне перестала нравиться эта идея.
— Мира, — с недовольством вздохнул Сатус, прикасаясь пальцами ко лбу и прикрывая глаза, не в силах больше на меня смотреть. — Ты бы уже определилась, чего ты хочешь…
Его слова задели.
— Я бы определилась, если бы знала, что происходит! И вообще, если тебе так трудно находиться рядом со мной, то тебя никто не заставляет!
— Что? — очень тихо и очень спокойно спросил демон, убирая руку от лица. — Что ты сказала? Повтори!
В его голосе закипела ярость, да так резко, словно что-то внутри него постоянно находилось в состоянии медленного воспламенения.
Стало жутко. Я вдруг вспомнила то, что начала забывать. А именно как он, сорвав с себя одежду прямо посреди библиотеки, начал превращаться в нечто огромное, всесильное и неизбежно смертельное.
Я знала на что он способен, знала, каким может быть и все же, мне не хотелось уступать демону. Возможно, потому что мне посчастливилось встретиться не только с его злой стороной, но и доброй. Той, что не раз мне помогала. А возможно, потому что какое-то скрытое чувство подсказывало — если однажды прекращу сопротивление, то он подчинит меня себе полностью. И это уничтожит меня, как личность, как человека. Меня больше не будет, будто только он.
— Я сказала, — глубоко задышала, преодолевая удушливое внутреннее сопротивление, — что если тебе что-то не нравится, ты можешь просто уйти. Или уйти могу я.
Не став дожидаться его ответа, я сделала шаг назад. А потом еще один, не смея оторвать взгляда от сатанеющего лица демона. Развернулась, отчего полы плаща взметнулись вокруг меня, подобно крыльям огромной птицы, и бросилась прочь.
Но не успела пробежать и нескольких метров, как навесной мост подо мной угрожающе закачался и противно высоко заскрипел.
Облака внизу начали стремительно сгущаться. Луна из малиновой превратилась в кроваво-красную, а после меня сшиб с ног такой сильный порыв ветра, что резкая боль пронзила уши от страшного воя воздушного потока, закружившего вокруг меня.
— Кай ун-тан! — закричал кто-то. Отбросив пелену волос, упавшую на лицо, я увидела, как от башни к нам бежит… тот самый парень со шрамом под глазом. Бежит, кричит и неистово размахивает руками. Его лицо было бледным, как мел, а в глазах стоял ужас. — Кай ун-тан а-тасал!
*Прочь! Прочь с моста!
Секунда промедления и время будто остановилось, сузившись до одной маленькой точки, как будто в этой точке оно и начиналось. Не знаю, почему эта мысль пришла мне в голову, но я вдруг явственно ощутила, как мир замер.
Вдохнул.
Но не выдохнул.
И я увидела всех нас будто бы со стороны.
Отчаянно испуганного парня в сандалиях, мчащего к нам со всех ног.
Застывшего на середине моста Сатуса с окаменевшим лицом.
И себя, растрепанную и бездумно глядящую в пустоту.
Когда парень со шрамом уже бежал по неустойчивым дощечкам, раскачивая мост еще сильнее тяжелыми ударами ног, ощущение остановившегося времени исчезло.
И послышался треск.
— Мамочка, — прошептала я на всхлипе.
И мост начал рушится.
Одно за другим полопались звенья цепей, которые скрепляли мост с краем обрыва. Натянулись и разъяренными змеями взметнулись в воздух оторвавшиеся канаты, обрывок которых с угрожающим свистом промелькнул рядом с моей головой, не задев лицо лишь по чистой случайности. Защелкали ломающиеся дощечки, с поразительной легкостью раскалываясь пополам.
Ноги перестали ощущать по собой хоть какую-то опору, я упала и поехала вниз по рушащемуся мосту. Собственный крик, взметнувшийся к небу, услышала откуда-то издалека в то время, как я сама уже летела в пропасть. Моему воплю вторил другой, мужской. Парень, чье имя я так и не успела узнать, размахивая руками и ногами первым сорвался вниз, погрузился в облачную пелену и скрылся из вида. В отдалении послышался глухой звук удара и протяжный стон.
А я неконтролируемо неслась вниз, скользя на спине, как пингвиненок по льдине.
Тело окутала невесомость, глаза непроизвольно закрылись, спасаясь от сухой рези, а шею сдавило завязками накидки.
— Мира! — закричал отчаянно знакомый голос, но так, будто нас уже разделяло что-то непреодолимое.
Мелькнула неожиданно спокойная мысль, что подобный итог вполне закономерен и должен подвести черту всем моим бессмысленным приключениям.
Я осознала, что не боюсь смерти. Терять свою жизнь не так страшно, как терять любимых. Может быть, потому что когда умираешь сам, то имеешь право смириться, а вот когда уходят другие, ты знаешь, что должен бороться за них до конца, потому что не имеешь право сдаваться. И приходится быть сильной. Очень-очень сильной…
Рывок был болезненным и отразился хрустом в запястье, потом что-то опасно щелкнуло в локте и боль разлилась по предплечью.
Глаза непроизвольно распахнулись и наткнулись на пару других глаз. Черных, злых. Они были так близко, словно находились не передо мной, а внутри моей головы.
— Луна сегодня прекрасна, не правда ли? — тяжело дыша, прохрипел демон, удерживающий меня за руку над пропастью.
Не знаю, какого ответа он ожидал, но из моей груди вырвался какой-то несвязный набор звуков.
— Держись, мышка, — выдохнул Сатус, чье лицо перекосилось и вряд ли от напряжения. Не такая уж я была и тяжелая. — Я вытащу нас! Ты только держись, поняла?
Я кивнула. И посмотрела вверх. Мы болтались у самого края моста, который теперь отвесно висел над пропастью. И я помнила, что где-то там, под облаками находились острые каменные стержни.
Демон продолжил командовать, перекрикивая свист ветра:
— Схватись за меня обеими руками! — я подняла правую руку и вцепилась в его рукав, а вот с левой было сложнее. Он начала неметь и плохо слушалась, будто где-то там, внутри, что-то надломилось или надорвалось. — Я поползу вверх, а ты держись крепко, и чтобы ни случилось, не отпускай! Не смей отпускать!
Я кивнула, потому что была неспособна разговаривать. Но каких-либо слов парень от меня и не ждал. Ему было не до этого, он и так удерживал и меня, и себя, зацепившись пальцами за одну из немногих уцелевших планок, уже местами потрескавшейся, и начал движение вверх. Демон карабкался по остаткам дощечек соединенных остатками канатов, как по веревочной лестнице, используя в качестве перекладин то, что осталось от моста.
Он старался двигаться ритмично и быстро, но чем выше мы поднимались, тем труднее было Сатусу. Я видела это по вздувшимся венам на шее, по волнами прокатывающихся вдоль его рук судорог, по поту, скатывающемуся с его лица градом. И это вызывало волнение, ведь я знала, что демон был способен на многое. Возможно, он боролся еще с чем-то, что было для меня невидимым или не осознаваемым. Какая-то магия… Возможно, та самая, которая и обрушила мост.
В какой-то момент мне показалось, что мы уже не выберемся, что сейчас рука демона сорвется и это станет концом для нас обоих. Я даже зажмурилась, не желая видеть, как он погибнет по моей вине, а потом…
Потом в ворот моей накидки вцепились, потянули в сторону, передвигая и с силой подбросили. С визгом я перелетела через край и приземлилась на что-то твердое, но мягкое.
— Ох!
А подо мной раздался мужской смех. Такой довольный и низкий, в котором чувствовалась типично демоническая улыбка, обещающая и райское наслаждение, и адские муки.
Я оказалась лежащей на Сатусе, которому все-таки удалось нас вытащить. И теперь мы находились внутри того самого белого дворца, чьим волшебным появлением я восхищалась еще совсем недавно.
— Смешно тебе? — сорвалась я. Уперлась руками, в том числе и той, которая ныла, сообщая, что с ней что-то не так, в подрагивающую от смеха грудь демона и хотела встать, но мне не позволили.
Аккуратно, но сильно притянув обратно, демон прижал меня к себе, приникая пылающим влажным лицом к моей шее. Я ощутила биение собственного пульса. Лихорадочное, больное. А потом уловила другую пульсацию, чужую, чей темп отличался от моего. Он был мощным, ровным и непоколебимо размеренным. И сквозь эту непоколебимость нитью проходила уверенность, неукротимость и требовательность.
Мое собственное сердце дрогнуло, затрепетало в груди и нехотя, через борьбу и болезненные паузы, начало подстраиваться под этот чужой ритм. Так уже было единожды. И повторилось вновь. Что-то было в этом парне такое, что умело покорять. Обуздывать не только разум, но и душу.
Сатус чуть сдвинулся подо мной, положив ладонь на затылок и заставляя приникнуть к нему еще теснее, будто пытаясь вдавить меня в себя. Меня окутал его запах, такой же горячий и яростный, как он сам. И вынуждающий болезненно сжиматься мышцы где-то глубоко внутри.
Я попыталась вырваться, но он не позволил.
Ничего не видя из-за собственных волос, накрывших и его, и меня, нащупала ладонями твердую, холодную и гладкую поверхность и попыталась оттолкнуться, но это было все равно, что толкать автобус.
Поняв, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиниться его желаниям, я остановилась и сжалась.
— Замри, беги или сражайся, — продолжая давить ладонью на мой затылок, прошептал Сатус. Его щека прижималась к моему виску, его губы касались моих волос, а легкие наполнялись ароматом его кожи. Он будто бы был не только снаружи, но и внутри меня, постепенно отвоевывая себе новые территории, устанавливая свою власть и свои правила. И хотя я знала, в чем его особенность и как действует его магия, почему-то сохранялось ощущение, что дело не в ней. Дело в чем-то другом… — Три разных способа выживания, которые лучшие всего действуют в сочетании друг с другом. Сперва замри, потом беги, а потом сражайся. Когда мы встретились в первый раз ты замерла. Потом ты много раз от меня сбегала. А теперь ты пытаешься со мной сражаться. Но ты проиграешь, малышка. Потому что очень скоро поймешь, что сражаешься с самой собой.
Его ладонь ослабила давление, я обрадовалась и вскинула голову, но это оказалось ловушкой. Потому что другая его рука обхватила мое лицо и направила навстречу к его губам.
Поцелуй острой тонкой иглой пронзил меня насквозь, от макушки до пят, а в груди вспыхнул огонь и раздувал его он, парень, чьи мягкие губы скользили по моим губами. Нежно, ласково, будто уговаривая и увлекая за собой. Будто призывая услышать его, услышать зов его сердца, которое билось для меня, вместе со мной, внутри меня. Оно было таким большим, будто бы больше всех миров вместе взятых, уже известных мне и тех, которые я, возможно, никогда не увижу. И таким сильным, готовым биться за нас двоих. Такое же обещание давали и его губы, с каждым вдохом все яростнее впиваясь в мои с каким-то готовым вот-вот выйти из-под контроля голодом.
Раздался стон.
И стонала не я…
Содрогнувшись всем телом, я разорвала поцелуй и распахнула века… чтобы оказаться застигнутой врасплох его откровенным взглядом.
— Мне нравится твоя шея, — осипшим голосом, гораздо более глубоким, чем обычно, проговорил Сатус и его пальцы продолжили путь его глаз, которые с повышенным вниманием рассматривали то, что было ниже моего подбородка. Но мне не нравится, когда на ней появляются отметины. Чужие отметины.
От его слов в памяти вспылили обрывки воспоминаний, когда он сам ударил меня и как раз в упомянутое им место.
Видимо, что-то такое отразилось на моем лице, потому что он все понял, рывком поднялся и приник губами к тонкой коже у горла.
— Мне жаль, что это случилось, — шептал он мне в шею. — Мне жаль за мою несдержанность и за то, что я сделал тебе больно.
— Ты постоянно делаешь мне больно, — ответила я, уклоняясь от его следующего поцелуя.
— Что? — я ощутила, как все его тело напряглось, ужесточилось. — Отпусти, — потребовала я. Но он не услышал, лишь сильнее сжал мою голову пальцами, да так, что аж белые точки проступили перед глазами. — Отпусти!
— Посмотри на меня, — прорычал Сатус. — Посмотри на меня! Что тебе еще нужно? Разве я не достоин твоей любви! Что тебя во мне не устраивает?
— Всё…
— Что? Я плох всем? Неужели? — он хищно и провокационно усмехнулся. — То есть, тебе не нравится мое лицо, тебя не тянет к моему телу? Я так не думаю. Я вижу, как ты смотришь на меня, когда думаешь, что никто не видит. Я чувствую каждый твой взгляд. Вот здесь, — и он положил мою ладонь себе на грудь, туда, где билось сердце. — Не обманывай, ни меня, ни себя.
— Красота — не главное, главное — характер, — проговорила я, стараясь оставаться невозмутимой, несмотря на ощущение, будто меня зажали в тиски.
— Да чем тебе не нравится мой характер? — изумленно взвыл Стаус.
— Всем! — сорвалась я.
И истерика, которая стала следствием всего пережитого хлынула наружу.
Я начала кричать, плакать и рваться из его рук изо всех сил.
И в какой-то момент он меня отпустил. Я вскочила, отбежала в сторону и уже там рухнула на колени, прижимая ладони к лицу и пытаясь остановить слезы, но они лились и лились, словно река после прорванной дамбы. Плакала я долго, пока не выплакала всех страх и всю боль.
Когда слезы иссякли, а из горла больше не вырывались рыдания, я вытерла щеки и рискнула посмотреть на демона, который все это время молча сидел в стороне.
И это было лучшее, из того что он мог сделать. Просто не вмешиваться.
Заметив, что я начала успокаиваться, демон встал, подошел и присел на корточки рядом, протянув мне белый шелковый платок.
Я едва не расхохоталась.
Он гуляет по мирам, спасая и спасаясь, с отглаженным платком в кармане!
Истинный аристократ.
Взяв платок, я приложила его к ощутимо опухшим глазам. Мое тело еще сотрясали краткие всхлипы и надсадные вздохи, которые я никак не могла сдержать, хоть и очень старалась.
— Мира, — попросил демон. — Мира, взгляни на меня!
И с рычащим вздохом обхватил мое лицо ладонями, силой развернув к себе. Я не хотела смотреть на него, наверное, чувствовала, что не выдержу.
Всего было слишком много.
Его было слишком много.
— Полюби меня, — попросил демон, а у меня заныло в груди. — Полюби меня, Мира. Пожалуйста, прошу тебя…
А я смотрела на него и не знала, что ответить.
Чтобы полюбить кого-то надо увидеть, что за мир у него внутри.
И я не была уверена, что смогу пережить встречу с миром демона. А еще… я так отчаянно боялась. Я смотрела на нас будто со стороны, и видела и прошлое, и будущее. Прошлое моей мамы, оказавшейся во власти чудовища. И будущее мое, в котором история могла повториться. И я не могла этого допустить.
Шмыгнув носом, убрала руки демона от своего лица, молча встала и оглянулась.
— Где мы?