Не успел Паниль очутиться на борту, как Тедж указал ему на грузовой люк.
- Нет, - возразил Бретт и поспешно встал между Панилем и Теджем. Тень - их пленник. Он помогал мне. Он не на их стороне.
- Кто сказал?
- Келп сказал, - отрезал Твисп.
Достаточно установить контроль
над продовольствием и религией - и мы
будем владеть миром.
ДжиЛаар Гэллоу
Ваата уже не находила себе места, и питательный раствор выплескивался за края бассейна. Время от времени она изгибала спину, словно от боли, и ее розовые соски высовывались из жидкости, словно верхушки гор. Технический ассистент, островитянин, здорово хлебнувший бормотухи, как-то раз попытался потрогать один из этих выпуклых, покрытых толстыми венами бугорков - и был найден без сознания; пальцы бесстыдника, большой и указательный, так и одеревенели в вытянутом состоянии.
После этого события Симона Роксэк с усиленным рвением принялась убеждать островитян переселиться вниз. Слухи об изречениях Вааты ходили повсюду, и персонал капеллан-психиатра даже не давал себе труда отделить правду от вымысла.
- Ложь перестает быть ложью, если служит высоким и праведным целям. Тогда она становится даром свыше, - пресекла Роксэк возражения одного из своих сотрудников.
Ваата же, томящаяся в глубине своего бассейна и своего рассудка, покуда одно поколение людей за другим сменялось вокруг нее, исследовала свой мир посредством нежных молодых отростков келпа.
Келп был ее кончиками пальцев и ушами, ее носом, глазами и языком. Там, где массивные стебли нежились под ярким солнцем, она наблюдала за пастельно-нежными восходами, за проплывающими мимо судами и островами, за кровожадными голодными рвачами. Рыбки-поскребучки, которые очищали самые обширные слоевища келпа, щекотали ее пухлую плоть.
Подобно ей келп был одинок, несовершенен, неспособен к воспроизводству. Моряне брали отростки и укореняли их среди камней и грязи. Штормы отрывали целые плети от материнской поросли, и некоторым из этих истерзанных странников удавалось уцепиться за какой-нибудь камень и начать расти. В течение по крайней мере двух с половиной веков келп не цвел. Ни один дирижаблик не опускался к поверхности моря, чтобы рассыпать споры по ветру.
Иногда во сне бедра Вааты приходили в движение, и сладостная пустота болью отдавалась внизу живота. Всякий раз она прижималась к Дьюку, и ее массивное тело поглощало его в некоем подобии объятия.
А сейчас все ее разочарование сосредоточилось на ДжиЛааре Гэллоу. Заросли келпа каждым стеблем тянулись к стенам и люкам станции 22, но втуне. Периметр был слишком широк, а побеги слишком коротки.
Новые пары глаз присоединились, чтобы узреть предательство Гэллоу, и самые ясные из них принадлежали Скади Ванг. Ваата наслаждалась обществом Скади Ванг, и с каждым разом ей все труднее было отпускать ее.
Ваата повстречалась со Скади в келпе. Всего несколько кратких, как вспышка, контактов со свежим юным разумом - и Ваата целыми днями пыталась отыскать Скади. Когда Ваате снился ужас келпа, оторванного штормом от скалы, умирающего, прикосновение кожи Скади к побегу или листу превращало жгучую боль этих снов в мягкое тепло. И тогда Ваата, в свою очередь, посылала девушке сны. Сны о разных событиях, образы и видения - чтобы удержать безумие келпа подальше от Скади. Ваата посылала сны и другим - тем, кто так из них и не вынырнул. Теперь она знала, что и мать Скади была одной из таких затерявшихся во сне. Очарованная ярким видением, явившимся в келпе, женщина плыла, распахнув глаза, и угодила в сеть. Хрупкая рыбка-дыхалка у нее на шее погибла, и она утонула. А команда сопровождавших ее морян пальцем не шевельнула, чтобы ее спасти.
Ваата наблюдала за странными скитальцами, которые пустились в обратный путь к станции 22. Она подставила плети келпа и познакомилась с Теджем и Панилем. Этот самый Тень Паниль оказался ее кровным родственником.
"Брат..." - подумала она, восхищаясь этим словом. Она доверила Теджа и Паниля Скади. Послание, которое она отправила Скади, было ясным и недвусмысленным: "Найди Гэллоу и вымани его. Келп сделает остальное".
Жизнь не принадлежит нам, она
нам дарована. А вот смерть
принадлежит нам.
Из дневника Уорда Киля
Был уже поздний вечер, но Уорд Киль потерял всякое желание спать. Непрерывную усталость он воспринимал как логическое последствие плена. Его карие глаза просто отказывались закрываться. Они неторопливо моргали, и судья видел взмахи собственных длинных ресниц, отраженных в плазе иллюминатора. В этом маленьком буроватом пятне на переборке. За ним расстилался периметр келпа, казавшийся почти серым на такой глубине. В тюремном кубрике было тепло - даже теплее, чем дома, на Вашоне, - но при виде этой подводной серости Киля окатывало холодом.
Киль часами наблюдал за келпом, покуда люди Гэллоу хозяйничали на станции. Поначалу стебли келпа послушно стелились по течению во всю длину, словно длинные женские волосы на ветру. Но теперь картина изменилась, и самые крупные стебли келпа тянулись прямиком к Килю. Течения утратили постоянство. То и дело неожиданно меняя направление, они сотрясали станцию, и келп озаряли пляшущие огоньки.
Утренняя сменная команда Гэллоу так и не прибыла. Бригада медиков пропала. Киль слышал, как беснуется Гэллоу в соседней комнате. Обычное спокойствие изменило морянину.
"Странное что-то творится с келпом, - подумал Киль. - Даже более странное, чем то, что он не подчиняется течению".
Килю ни разу не пришло в голову, что Скади и Бретт могли погибнуть. Погруженный в состояние безмятежности, навеянное плавным движением келпа, Киль частенько думал о своих юных друзьях.
Удалось ли им достичь Вашона? Киля беспокоила их судьба. Но из гневных монологов Гэллоу он не смог выловить ни намека. А тот наверняка отреагировал бы, если бы вести достигли Вашона.
"ДжиЛаар Гэллоу пытается установить контроль над "Мерман Меркантил" и процессом возвращения гибербаков. За ними уже отправились в космос морянские ракеты. Моряне изменяют лицо нашей планеты так, что для островитян на ней не остается места. Если Гэллоу преуспеет, мой народ обречен".
Интересно, как на это отреагирует капеллан-психиатр? Впрочем, может, Киль об этом никогда и не узнает.
Для себя он ничего хорошего не ждал. Его внутренности снова жгло огнем - совсем как четыре года назад. Он знал, что останки прилипалы рассосались бесследно. А без нее пища будет проходить через кишечник непереваренной, кишки станут пожирать сами себя, покуда судья не умрет от внутреннего кровотечения или от голода. У Киля не было ни малейших оснований сомневаться в словах его лечащего врача, а доказательство их было слишком болезненным и настигло пациента слишком быстро, чтобы он мог обмануться.
"Если эта вечная усталость - от моей хвори, - подумал Уорд, - почему она не дает мне уснуть?" В последний раз он едва не умер во сне от внутреннего кровотечения. А теперь даже спать ему не под силу.
Но бодрствовать Киля заставляло не постоянное жжение под ложечкой. Он научился терпеть боль за те годы, что носил плохо приспособленный для длинной шеи суппорт. То было хрупкое бодрствование обреченного.
Маясь бессонницей, Уорд стал наблюдать в иллюминатор за слоевищами келпа и заинтересовался. Уже поздним утром келп перестал подчиняться течению и потянулся к станции. Периметр начинался за двести метров от стен. Станция располагалась посреди массивного скопления келпа, словно драгоценный камень в толстом кольце. И рыба вся куда-то ушла. Еще совсем недавно за иллюминатором толклось множество всяческих рыб, и сравнить это зрелище можно было лишь с тем, что он видел в жилище Алэ. Веерообразные рыбки-бабочки с радужными хвостами, вездесущие поскребучки, очищающие слоевища и плаз, илистые дьяволы, подымающие паруса своих хвостовых плавников при малейшей опасности. Но сейчас все рыбы куда-то подевались, и к вечеру вода заметно потемнела. Остался только келп - единственный владыка мира, лежащего за периметром станции. Сегодня Киль ощутил это могущество, наблюдая, как хрупкий келп набирается сил и наконец становится совершенно зрелым.
"Впрочем, все это фантазии, - одернул себя Уорд. - Не следует приписывать человеческие категории другим созданиям. Это ограничивает возможности изучения". И вдруг его как громом поразило: а ведь келп восстановлен из клеток, сохраненных в телах людей-мутантов.
Память келпа бесконечна. Так утверждают Анналы - но то же самое утверждает и ДжиЛаар Гэллоу. "Но какой из этого следует вывод? - спросил сам себя Киль. И сам же ответил: - Келп пробуждается. И поглощает память живущих и недавно умерших". Это представляло для Уорда Киля немалое искушение.
"Я мог бы оставить после себя нечто большее, чем закорючки в моих дневниках. Я мог бы оставить все. Все! Только подумать об этом!" Киль занес эту мысль в дневник, и ему захотелось вдруг, чтобы рядом оказалось собрание всех дневников, заполненных им за всю жизнь. Очень может быть, что ни один островитянин не уделял столько времени размышлениям о жизни и ее проявлениях, сколько он, судья Уорд Киль. Он знал, что часть его наблюдений уникальна, - некоторые из них нелогичны, но все до единого жизненно важны. Больше всего судью ужасала возможность утратить все эти заметки как раз тогда, когда человечество так остро в них нуждалось.
"Кто-нибудь когда-нибудь сделает такие же выводы... Если оно наступит, это время".
Его внимание привлекло прибытие еще одной субмарины. Она обогнула келп по широкой дуге - приказ Гэллоу. Когда субмарина исчезла из поля зрения, направляясь к причалу, Киль восхитился движениями келпа. Громадные стебли тянулись к пути следования субмарины, хотя бы и против течения. Словно цветок, медленно поворачивающий головку за солнцем, келп следовал за прибывающими морянами. То там, то сям серые пятна означали попытку слоевища внезапно ухватить чужака, но все моряне держались подальше от келпа, вне пределов его досягаемости.
"Если келп пробуждается, - подумал Уорд, - будущее всего человечества может быть поставлено на карту".
Возможно, пообщавшись с достаточным количеством людей, келп нашел бы тот или иной способ сказать: "Такие, как я. Если вы люди - вы такие, как я". Было же между ними, в конце концов, и биологическое родство. Киль надеялся, что Ваата действительно окажется ключом к келпу. А еще он надеялся, что Ваате присуще милосердие.
Внезапно Килю показалось, что на периметре что-то изменилось. Трудно сказать наверняка - ведь настала ночь и видимость уменьшилась, - но судья был уверен, что двухсотметровое кольцо вокруг станции начало смыкаться вверху. Не совсем закрылось, нет, но достаточно заметно сжалось.
Киль пошарил в памяти в поисках любой информации о келпе. Разумная водоросль, способная к телепатическому общению через прикосновение, крепко связанная с балластными камнями и мобильная в состоянии цветения - если не считать того, что цветения Пандора не видала вот уже сотни лет. Тот, прежний, келп был уничтожен первыми людьми Пандоры. А какие сюрпризы приготовил им келп новый? Это создание было возрождено из следовых генов в человеческом генотипе. "Возможно ли, что келп научился свободно передвигаться?" Не похоже, чтобы у судьи просто-напросто разыгралось воображение. Темнота снаружи стала почти непроницаемой, только тоненький лучик света исходил от самой станции.
"Утро вечера мудренее, - подумал Уорд. - Если утро настанет". И хмыкнул. Когда большая часть окружающего мира погрузилась во мрак, Киль все еще стоял у иллюминатора, разглядывая свое отражение в плазмагласе, окруженное светом единственной лампы, как ореолом. Потом судья отошел от иллюминатора и взглянул на собственный нос. Тот свешивался, словно некий фрукт, и, когда Уорд, задумавшись, поджал губы, кончик его соприкоснулся с верхней губой.
Неожиданно позади него хлопнула створка стенного люка, и судья невольно вздрогнул. У него засосало под ложечкой, когда Уорд увидел Гэллоу - одного, зато с двухлитровой бутылью островитянского вина.
- Господин судья, - произнес Гэллоу, - я решил, что лишу своих людей этого удовольствия. Предлагаю это вино вам в знак гостеприимства.
Киль отметил, что этикетка на вине вашонская, а не гуэмесская, и вздохнул спокойнее.