Воздух, наполнявший легкие, был жарким и сухим, не таким, как холодный, отдающий металлом влажный воздух из баллонов, и не таким, как горячий влажный ветер, задувающий иногда над Вашоном. И почва под ногами не двигалась. Твисп ощущал это как нечто опасное, чужеродное. "Палуба должна подыматься и опускаться!"
"Все края такие острые", - подумал он.
Твисп осторожно двинулся по направлению к строению. Визг пилы оборвался, и Твисп различил в тени силуэт - темнокожий человек, обмотанный непонятным полотнищем. Длинные черные волосы ниспадали на плечи, в бороде серебрилась седина. Такие бороды, почти до пояса, Твиспу доводилось видеть нечасто. Он слышал, что некоторые моряне отращивали растительность на лице, и гены оволосения нет-нет да и проявлялись среди островитян, но такая роскошная борода представляла собой нечто новое.
Тело человека - особенно плечи и торс - казалось невероятно сильным. Этот морянин мог бы хорошо тянуть сети, подумал Твисп. Однако в остальном внешность морянина свидетельствовала разве что о преждевременной старости. По прикидкам Твиспа, ему было лет сорок - сорок пять... и для подводника он был очень смуглым. Морщинистое лицо загорело дочерна.
- Абимаэль, да иди же! - возопил незнакомец. - Ты себе все ноги обожжешь. Иди, съешь пирожок, пока мама тебя не отыскала.
"Почему он называет меня Абимаэль?" Твисп оглядел каменную чашу, окруженную высокими черными скалами. Поодаль трудилась команда морян, выжигающих землю огнеметами.
Это зрелище под жаркими лучами быстро поднимающегося большого солнца походило на сон. Твисп внезапно испугался, что у него началось глубинное опьянение. Паниль ведь предупреждал: "Не заплывай глубоко и дыши медленно, полной грудью. Иначе можешь окосеть".
"Окосеть". Твисп знал, что моряне называют этим словом опьянение, вызванное закисью азота, - так иногда случается с теми, кто использует сжатый воздух из баллонов на большой глубине. Всякие истории ходили - и о том, как ныряльщики срывали с себя баллоны и уплывали вглубь, и о том, как они предлагали воздух проплывающим мимо рыбкам или пускались в эйфорическую пляску под водой.
- Я слышал звук огнеметов, - сказал старый плотник. Это случайное подтверждение увиденного рассеяло страхи Твиспа. "Нет... это настоящая суша... под открытым небом. Я здесь, и я не окосел".
- Они думают, что простерилизуют почву и в ней никогда не заведутся нервоеды, - продолжал плотник. - Но эти глупцы ошибаются! Яйца нервоедов в море повсюду. Пока люди здесь живут, им всегда будут нужны огнеметы.
Плотник подошел к скамейке, сел и развернул лежавший на ней бумажный сверток, в котором обнаружились пирожки с блестящей коричневой корочкой. Твисп по одному запаху понял, какие они сладкие и липкие. Плотник нащупал пирожок крепкими мозолистыми пальцами и протянул его Твиспу.
И в этот миг Твисп понял, что незнакомец слеп. Зрачки его были мутно-серыми, безжизненными. Поколебавшись, Твисп взял пирожок. Коричневый плод в тесте правда оказался сладким.
И снова Твисп окинул взглядом каменную чашу. Он видел картинки и голостерео в исторических хрониках, но ничто не подготовило его к такому зрелищу. Оно одновременно и притягивало Твиспа, и отталкивало. Эта земля не плыла по воле волн в изменчивом море. В жесткой суше под ногами ощущалась абсолютная надежность... но одновременно - и грядущая несвобода. Эта поверхность выглядела такой скованной... ограниченной. Избыток надежности сужает кругозор.
- Возьми еще пирожок, Абимаэль, и беги домой, - сказал плотник.
Твисп сделал шаг в сторону, надеясь тихо ускользнуть, но споткнулся и больно плюхнулся на камень. Из груди вырвался крик.
- Ну нечего хныкать, Абимаэль! - произнес плотник. Твисп поднялся.
- Я не Абимаэль.
Плотник обратил на Твиспа незрячие глаза.
- Теперь слышу, - помолчав, молвил он. - Надеюсь, тебе понравился пирожок. Ты нигде поблизости Абимаэля не видел?
- Тут никого нет, кроме людей с огнеметами.
- Проклятое дурачье! - Плотник разом проглотил пирожок и облизнул с пальцев остатки сахарной глазури. - Они уже высадили на сушу островитян?
- Я... полагаю, я первый.
- Меня зовут Ной, - сообщил плотник. - Можешь считать, что это шутка такая. Первым здесь был я. Ты сильно изуродован, островитянин?
Твисп проглотил внезапную вспышку ярости, вызванную прямотой слепца.
- У меня очень длинные руки, но они замечательно подходят для вытягивания сетей.
- А полезные вариации тут ни при чем, - сказал Ной. - Тебя как зовут?
- Твисп... Квитс Твисп.
- Твисп, - повторил Ной. - Мне нравится это имя. Хорошо звучит. Хочешь еще пирожок?
- Нет, спасибо. Он был вкусный, просто я не ем сладостей помногу. А что ты тут делаешь?
- Тружусь над одной деревяшкой, - ответил Ной. - Ты только подумай! Дерево на Пандоре! Я тут обрабатываю пару кусков, чтобы сделать мебель для нового здешнего директора. Ты его еще не встречал? Гэллоу прозывается.
- Пока не имел... удовольствия, - ответил Твисп осторожно.
- Еще встретишь. Он всех к себе вызывает. Хотя, боюсь, не любит "муть".
- А как ты... я хотел сказать, твои глаза...
- Я таким не родился. Ослеп, потому что слишком долго смотрел на солнце. Ты про такое и не знал, верно? Если стоять на неподвижной земле и смотреть на солнце... оно может ослепить тебя.
- О... - Твисп не знал, что сказать в ответ - впрочем, Ной вроде бы смирился с судьбой.
- Абимаэль! - снова громко позвал Ной. Никакого ответа.
- Он придет, - сказал Ной. - Я припас для него пирожок. Он это знает.
Твисп кивнул и тут же понял, насколько бессмыслен этот жест. Он заглянул в окруженную скалами впадину. Сушу целиком заливало большое солнце. На ослепительно-белых стенах зданий кое-где виднелись бурые пятна. Вода или фата-моргана? - мерцала возле дальних скал. Огнеметы смолкли, и моряне ушли в дом посреди каменной чаши. Ной вернулся к своим деревяшкам. Не было слышно ни ветерка, ни крика морских птиц, ни шагов Абимаэля, который должен был прийти на зов отца. Ничего. Твисп никогда еще не слышал такого безмолвия... даже под водой.
- Мое имя Ной, - сказал плотник. - Загляни-ка в архивы да почитай хроники. Я назвал своего первенца Абимаэль. Тебе не снятся странные сны, Твисп? Мне частенько снится большое судно, называемое ковчегом, и те времена, когда изначальную Землю покрыли воды потопа. Ковчег спас от потопа множество людей и животных... вроде этих гибербаков, слыхал?
Твиспа завораживал голос старого плотника. Этот человек был прирожденным рассказчиком и знал, как распоряжаться голосом, чтобы привлечь внимание слушателей.
- А те, кто не попал на ковчег, померли все до единого, - продолжал Ной. - И когда море отступило, люди месяцами находили повсюду вонючие трупы. Ковчег был так построен, что ни люди, ни животные не могли на него забраться, если их не пускали.
Ной вытер пот со лба пурпурным платком.
- Повсюду вонючие трупы... - пробормотал он.
Легкий ветерок пролетел над скалами и донес до Твиспа сильный запах горелого. Он почти ощутил смрад гниющей плоти, о которой говорил Ной.
Плотник поднял два изогнутых куска дерева и повесил их на крюк в стене.
- Корабль обещал, что Ной останется жив, - сказал плотник. - Но видеть столько смертей - ужасно. Когда умерших было так много, а выживших так мало, прикинь, как чувствовали себя уцелевшие! Они нуждались в чуде Лазаря, и им было в нем отказано.
Ной отвернулся от стены, и его незрячие глаза сверкнули. Твисп увидел, как непрошеные слезы катятся по щекам плотника и капают на смуглую голую грудь.
- Я не знаю, поверишь ты мне или нет, - сказал Ной, - но Корабль говорил со мной.
Твисп в изумлении уставился на залитое слезами лицо. Впервые в жизни он ощущал присутствие самого настоящего чуда.