- Тем не менее, это ответ на твой вопрос. Теперь же скажи мне, как тебя зовут, моя милая, чтобы я узнал, кто в действительности прелестнейшая из всех дам, которых я когда-либо видел.
Гамадриада сказала, что ее зовут Хлорида, и что она всегда выглядит пугалом с такой прической, как у нее сегодня, и что он - до странного нахальный малый. А он в свою очередь признался, что он - король Юрген Евбонийский, привлеченный из своего далекого царства преувеличенными сообщениями относительно красоты царицы Елены. Хлорида согласилась с ним, что слухи об этом преимущественно недостоверны.
Это привело к дальнейшей беседе в сгущающихся сумерках. И, пока эта миловидная девушка превращалась в теплую, дышащую тень, едва доступную зрению, тень Юргена покидала его, и он начинал говорить все лучше и лучше. Он видел царицу Елену лицом к лицу, и остальные женщины не имели для него никакого значения. Добьется ли он благосклонности этой гамадриады или нет, так или иначе, не играло для него никакой роли. И поэтому Юрген говорил настолько складно, с такими уместными замечаниями и такой нежностью, что поражался самому себе.
Он сидел, с наслаждением слушая соблазнительные речи этого чудовищно умного малого Юргена. А это пухленькое, ясноглазое создание с темными волосами, эту самую Хлориду, ему было искренне жаль. В лишенную событий жизнь гамадриады здесь, в этом глухом лесу, вероятно, не могло проникнуть какое-либо радостное возбуждение, и казалось нужным внести сюда хоть малую его толику. "Что ж, хотя бы из справедливости к ней, - размышлял Юрген, - я должен обращаться с ней честно".
Под деревьями становилось все темнее и темнее, а того, что происходило в темноте, никто не видел. Слышались лишь два голоса, переговаривавшихся с длинными паузами. А говорили беседовавшие серьезно о пустяках, как играющие дети.
- И как же это король путешествует без свиты и даже без меча?
- Я путешествую с посохом, моя милая, и, как ты понимаешь, его мне достаточно.
- По совести сказать, он достаточно большой. Увы, молодой чужестранец, называющий себя королем! Вы носите кистень разбойника с большой дороги, и я боюсь вашего посоха.
- Мой посох - ветвь с мирового древа жизни Иггдрасиля. Его дал мне Терсит, а сок, что бьется в нем, проистекает из источника Урд, где суровые Норны создают для людей законы и определяют их судьбы.
- Терсит - большой насмешник, а его дары - сплошное издевательство. Я бы их не взяла.
Они повздорили, не слишком сильно, из-за того, что Юрген вытворял со своим бесценным посохом.
- В любом случае, уберите его от меня! - попросила Хлорида.
Тогда Юрген спрятал посох туда, где Хлорида не могла его увидеть, а сам привлек к себе гамадриаду и, довольный, рассмеялся.
- Ох, ох! Ужасный вы король, - воскликнула Хлорида. - Боюсь, что вы принесете мне смерть! А у вас нет права притеснять меня таким образом, я не ваша подданная.
- Скорее ты станешь моей королевой, милая Хлорида, получив то, что я больше всего ценю.
- Но вы слишком деспотичны, и мне страшно оставаться наедине с вами и вашим большущим посохом! Ах! Зная, что говорит, моя мать обычно использовала эолийскую поговорку: "Царь жесток и получает удовольствие от крови!"
- Вскоре ты не будешь бояться меня, как и моего посоха. Все дело в привычке. Для такого случая тоже есть эолийская присказка: "Вкус первой маслины неприятен, но вторая - сладка".
На какое-то время наступила тишина, не считая тихого тайного перешептывания деревьев. Одна из крупных цикад, посетивших остров Левку, начала стрекотать.
- Подождите же, король Юрген, я отчетливо слышу шаги: кто-то идет нас потревожить.
- Это ветер в верхушках деревьев или, вероятно, какой-то бог, завидующий мне. Меня ничто не остановит.
- Ах, но говорите же о богах почтительно! Это не у бога Любви, а у бога Ревности есть крылья, чтобы покинуть нас.
- Тогда я - бог, ибо в моем сердце - любовь, и во всех фибрах души любовь, и из меня сейчас истекает любовь.
- Но, определенно, я слышу, как кто-то приближается...
- А разве ты не ощутила, что я вынул свой посох из потайного места?
- Ах, у вас большая вера в этот посох!
- Мне не страшен никто, когда я размахиваю им.
Первой цикаде ответила еще одна. Теперь насекомые вели открытый спор, наполняя теплый мрак своим упрямым стрекотанием.
- Король Евбонийский, то, что вы сказали мне о маслинах, без сомнения, правда.
- Да, любовь всегда порождает правдивость.
- Молю, чтобы между нами родилась высшая правдивость и ничего другого, король Юрген.
- Не "Юрген", а "любимый".
- В самом деле, говорят, что в такой вот кромешной темноте бог Любви приходил к своей милой Психее.
- Тогда отчего же ты жалуешься, ведь я благочестиво стремлюсь превзойти богов и предлагаю Любви самую искреннюю лесть? - И Юрген потряс перед ней посохом.
- Ах, но вы удивительно легки на лесть! А бог Любви не пугал Психею таким громадным посохом.
- Возможно, ведь я-то - Юрген. И обхожусь справедливо со всеми женщинами, и ни на кого не поднимаю посоха, кроме как из добрых побуждений.
Так они несли разный вздор в кромешной темноте, тогда как множество цикад вело непрерывную беседу. Теперь, разговаривая под дубом, Хлорида и Юрген стали невидимы даже друг для друга; но перед ними под усеянным золотой пылью небосводом в дымке сияли поля, потому что эта ночь казалась сотворенной из звезд. И, пока Юрген смеялся и получал удовольствие вместе с Хлоридой, он видел также и белые башни Псевдополя. Он подумал, что, весьма вероятно, Ахилл и Елена смеялись и занимались в эту чудесную ночь сходными делами.
Он вздохнул. Но через некоторое время Юрген и гамадриада уже вновь говорили. Так же непоследовательно, и так же непрерывно стрекотали цикады. Позднее взошла луна, и Юрген с Хлоридой уснули.
Юрген поднялся на рассвете и оставил гамадриаду Хлориду все еще спящей. Он стоял, возвышаясь над городом, и рубаха Несса блестела в лучах солнца. А Юрген думал о царице Елене. Затем он вздохнул и, вернувшись к Хлориде, разбудил ее своеобразным приветствием, которое показалось ей вполне соответствующим обстоятельствам.
ГЛАВА XXVIII
О компромиссах на Левке
Дальше история рассказывает, что десять дней спустя Юрген и его гамадриада должным образом поженились в соответствии с законом Леса. Ни на миг Хлорида не помышляла о нарушении приличий, поэтому они поженились в первый же вечер, когда ей удалось собрать свою родню.
- Между прочим, Хлорида, у меня уже есть две жены, - говорит Юрген, и нужно в этом честно признаться.
- По-моему, ты только вчера прибыл на Левку.
- Верно, ибо я появился вместе с Равноденствием.
- Тогда у Югатина не было времени на ком-нибудь тебя женить, и, определенно, у него никогда и мысли бы не возникло женить тебя на двух женщинах сразу. Почему ты говоришь такую ерунду?
- Нет, это правда, и меня женил не Югатин.
- Вот! - говорит Хлорида, словно вопрос утрясен. - Теперь сам видишь.
- Да, разумеется, - говорит Юрген, - теперь я понимаю, что это представляет все в несколько ином свете.
- Это все на свете делает совершенно иным.