- Потому что носить ее должен только повелитель. Ибо, разве отпускает мардов просто так, не мстя им и не требуя выкупа, знающий искусство власти человек? Я знаю, что молодой Арпад был в твоих руках. Почему ты не отнял у него жизнь?
И ответил ей Даго:
- На твоей груди вижу я изображения львов, пожирающих коня. Искусство правления говорит, что во встреченного льва не мечут копье сразу же, ибо он может быть сытым и сейчас уходит в свое логово. При дворе цесаря ромеев говорили мне, что на берегах Понта поселились тысячи мардов. Не хотелось мне, чтобы они явились сюда искать мести за убитого Арпада. Ты, королева, просила меня, чтобы я изгнал мардов из границ твоих владений. За это мне обещали воз золота.
Веки королевы Айтвар упали, и какое-то время походила она на умершую. Но потом глянула она на Даго и заявила:
- Людьми управлять трудно. Я хочу знать, имеешь ли ты право носить Священную Андалу. Скажи мне свое мнение: хорош или плох по сути своей человек?
И отвечал ей Даго:
- Человек по сути своей и добр, и зол одновременно. Он бывает плохим по сути своей, но его можно заставить творить добро. И это обязан сделать повелитель, так лишь он знает, что для народа хорошо, а что плохо.
И вновь спросила его королева Айтвар:
- Как же повелитель должен творить зло, а как - добро?
И отвечал ей Даго:
- Зло следует отмерять сразу и во всей его полноте, чтобы подданные страдали как можно короче. Добро же следует отмерять понемножку, чтобы подданные могли подольше радоваться.
Искривились сухие, бледные губы королевы Айтвар, что означало довольную улыбку.
- Где учился ты искусству правления, Даго? - Впервые назвала она его по имени.
- У цесаря ромеев, а еще у короля франков.
- Встань, Даго. Ты получишь свой воз золота. Сегодня будет лунная ночь. Мы наполним воз золотыми украшениями савроматов и запряжем в него четверку лошадей. Ночью, с завязанными глазами ты уедешь отсюда. Вплоть до самых границ Страны Квен груз будет сопровождать Зифика, но потом она возвратится. Ты же воспользуешься этим золотом так, чтобы камень у тебя на голове заблестел еще ярче.
Она ударила золотым скипетром о поручень трона, и две воительницы внесли для Даго обитый бархатом стул.
- Садись, - попросила королева Айтвар Даго. - Скажи, нет ли у тебя ко мне какой-нибудь просьбы еще?
И сказал ей Даго:
- Золото - вещь ценная. Но знания - еще ценней. У цесаря ромеев и при дворе короля франков слыхали про Страну Квен. Только вот никто, королева, не ведает истории твоего народа. Моя держава будет соседствовать с твоей. Не зная истории, я могу совершить какую-нибудь ошибку, ибо незнание - мать ошибок.
Снова королева ударила скипетром о поручень кресла, и через мгновение в комнату вошел мужчина в белой хламиде и с гуслями в руках. Он был взрослым, но в детстве его, видимо, кастрировали, так как голос его звучал высоко и тонко будто у мальчика.
- Спой нам историю Края Квен, - приказала королева Айтвар.
Мужчина с гуслями уселся у ее ног, коснулся струн и завел детским голоском:
- ...Говорят, что когда Солнце было молодо, и молодым был месяц, почти всю юную Землю покрывали поросшие сочной травой степи. Будто цветы в этой степи появились скифы - народ, любящий серебро и золото, ибо и луна, и солнце состоят из них. Скифы делились на Скифов Царских, строящих города, называемые Неаполями, где из серебра и золота изготавливали миски и кувшины, колчаны для стрел и ножны для мечей, золоченые панцири и наголенники, щиты и конскую упряжь. А еще были скифы кочевые; эти жили в степях, разводя скот и лошадей, получая за них от царских скифов золотые и серебряные вещи. А еще были скифы-пахари; эти сеяли и собирали зерно, отдавая его кочевым и царским скифам взамен за мясо и кожи, за золотые и серебряные сосуды и украшения. А Богом всех скифов был Меч.
Мужчина прервал свою песнь, затем трижды сильно ударил по струнам гуслей. Через мгновение он продолжил:
- ...Рассказывают, что в те же самые времена на острове с уже позабытым названием проживал народ савроматов, которыми правили женщины, называемые амазонками, слово же это на языке савроматов означало женщину, сражающуюся наравне с мужчиной. Савроматские женщины любили золотые и серебряные украшения, но, поскольку золота в их стране не было, они устраивали походы за ним вплоть до самого края эллинов.
...Рассказывают, что однажды эллины напали на савроматов и, одержав победу под Термодентом над ними, уплыли на трех кораблях, взяв с собою всех амазонок, которых удалось им взять живыми. Но женщины-воительницы по дороге перебили всех эллинов и захватили корабли. К сожалению, не могли управлять этими судами, и ветер понес их от самого Кремного на Меотийском озере, принадлежавшего уже скифам. Тут амазонки сошли с кораблей и пешком двинулись по чужой стране. Встретив первый же табун лошадей, воинственные женщины захватили его, объездили и стали грабить имение скифов...
...Рассказывают, что скифы начали бой с амазонками, но после битвы, осмотрев трупы убитых, открыли, что амазонки - это женщины. Тогда они собрались на совет и решили не сражаться с женщинами, но послали к ним юношей, приблизительно в том же числе, сколько было и амазонок. Когда же те убедились, что юноши не питают к ним враждебных намерений, со временем поддались им и разбили совместный лагерь. Амазонки научились языку скифов, юношей послали к родителям их за имуществом, а потом совместно с ними отступили за реку Танаис и начали там жить. Но, хотя и жили они вместе, амазонки сохранили давние свои обычаи, выезжали верхом вместе с мужчинами на охоты, принимали участие в сражениях, и ни одна из них не могла выйти замуж, пока не убила хоть одного врага...
Рассказывают, что во времена царя Атеаса на скифов напали меды, и тогда все скифы, в том числе и мужья амазонок, выступили на битву с ними, оставляя амазонок дома, чтобы те защищали имение их от других враждебных народов. Двадцать и восемь лет воевали скифы, а когда возвратились они домой, навстречу им выступило многочисленное войско. Это савроматские амазонки за это время, не имея сил дождаться мужей, связались со своими невольниками и произвели на свет многочисленное потомство. Дети эти, узнав о своем происхождении, вышли на бой с возвращающимися с войны против медов скифами. И выбрали они себе землю, и выкопали широкий ров,что тянулся от Таврических Гор до самого Меотийского озера, а поскольку скифы пытались ворваться на их земли, вели с ними постоянные битвы... В конце скифы одолели амазонок, которые, уходя от преследующих их мужчин, направились на запад; на скифов же в это время напали аланы и кутагуры. На западе амазонки вступили в край глухих лесов, затем пришли они в поля и захватили солеварни в краю гопеланов. Но против них поднялись все склавинские народы, впоследствие - по Висуле - ударили готы и гепиды. Амазонки отступили в междуречье Нарвии и Буцка, выстроив там Город Женщин. Страну свою назвали они Амазонией, что потом превратилось в Мазовию. В стране этой, имея в подданных склавинский люд, женщины научились их языку, но сохранили свои обычаи не поддаваться мужчинам. Никому не удалось завоевать Города Женщин, который германцы назвали Квен. Таким образом савроматские женщины сохранили свои обычаи и богатства - золото эллинов, золото скифов и золото савроматов. И истинно то, что никакая савроматская женщина не может иметь мужчины, пока не убьет мужчины-врага. Ибо мужчина не может господствовать над женщиной, поскольку не способен он рожать детей и в силу сего недостатка обязан оставаться лишь слугой женщины и ее рабом...
Закончил свою песнь мужчина с голосом ребенка, забрал свои гусли и тихонько ушел. И тогда королева открыла уста в последний раз:
- Даго, ты получишь воз, наполненный золотом скифов, эллинов и савроматов. Уходи в свой мир и уже никогда не возвращайся сюда, поскольку ни один мужчина не имеет права уйти живым из Города Женщин. Сюда тебя привезли с завязанными глазами, так что будем считать, будто тебя здесь и не было.
Так вот закончился прием у королевы Айтвар. Даго провели в его комнату, где он пировал с Зификой до самого вечера и восхода Луны. После того покинул он дом королевы Айтвар и увидал, что перед дверью стоит крытая полотном повозка, а в ней четыре сундука, заполненных золотыми предметами. К повозке были привязаны Виндос и черный конь Зифики. Две пары лошадей должны были вывезти тяжеленную повозку из города. Даго и Зифика уселись на передке повозки. Зифика взяла в руки вожжи и кнут, завязав перед тем глаза Даго.
Конские копыта грохотали по драницам улиц, колеса стучали на мостах и выложенных деревом насыпях. Даго чувствовал болотный запах, потом же в ноздри его проник какой-то ужасный смрад.
- Что это такое, Зифика? - спросил он.
- Я вижу сотни крыс, - ответила та. - Конские копыта и колеса повозки давят их, только их множество.
Даго сорвал с глаз повязку. В серебристом лунном свете увидал он огромное заболоченное пространство, пересеченное каналами и насыпями, по которым можно было проехать. Насыпи то соединялись одна с другой, то разбегались в разные стороны, там же, где шел канал, были проложены деревянные мосты. Некоторые насыпи-плотины вели прямо в топь. Луна отражалась в неподвижной и вонючей воде каналов, исчезая под мостами, и где-то далеко-далеко огромной звездой на одной из семи башен Города Женщин горел факел.
Сейчас же из под мостов на насыпь выбирались сбитые в кучки по сотне и более штук небольшие, юркие серые зверьки - кочевые крысы. Сейчас они разбежались уже по всем насыпям. Там, где моста не было, они сворачивали, но упорно искали дорогу к городским стенам. Воздух был пропитан зловонным запахом гнили.
Даго увидал, что их повозка уже преодолела путаницу каналов и насыпей, дорога, по которой они ехали, приближалась к опушке леса, а это означало, что топи заканчиваются, и начинается твердая земля.
- Это кочевые крысы! - крикнул Даго Зифике. - Знаешь ли ты, что несут с собою эти твари, пустившиеся в путь лунной ночью? Они направляются в Город Женщин, а вместе с ними идет зараза! Мор! Зифика, это ужасная смерть! Через несколько дней в Городе Женщин не останется ни одного живого человека!
- Ты снял повязку! - взвизгнула Зифика и вытащила из-за пояса нож, чтобы заколоть Даго.
Но тот ударил ее кулаком по голове, лишая сознания, а затем связал и приторочил к передку повозки. После этого он схватил вожжи и кнут и начал колотить им по конским хребтам, чтобы ускорить их бег.
И так вот, под свист кнута, воз мчался по насыпи, все сильнее удаляясь от Города Женщин и кочевых крыс, несущих с собою заразу, называемую Мором.
Г Л А В А Ч Е Т Ы Р Н А Д Ц А Т А Я
К А Р Л О М А Н
Империя ромеев вступала в период собственного расцвета. Из-за вмешательства императрицы Теодоры, оставшейся вдовою после смерти императора Теофила и правящей теперь от имени малолетнего сына Михаила, понесли окончательное поражение иконоборцы, для которых культ священных образов, в огромном количестве изготовляемых в империи, не был ничем иным, как проявлением язычества и отступничеством от христианской веры. Можно ли по сути своей признать изображения Господа и его святых слуг - апостолов предметом священным, способным творить добро во имя Божие? Следует ли поклоняться картинам, созданным человеческими руками, возносить к ним молитвы, рассчитывать на их поддержку? Но может - как утверждали сторонники икон - в момент творческого акта сам Господь направлял рукою художника, и потому в его творении осталась божественная частица, которой и следовало поклоняться и ждать милости?
Многолетняя борьба между иконоборцами и сторонниками икон истощила державу ромеев изнутри, а нашествия мидян и муслиминов ослабляли его внешнее могущество. К тому же цесари-иконоборцы, занятые внутренними проблемами, забросили проблему Старой Ромы и теряли земли в Старой Империи, тем самым укрепляя власть пап, позволяя франкам хозяйничать в старых пределах до такой степени, что теперь уже франкам приходилось строить Царство Божие, а их предводитель, Карл Великий, был коронован в качестве императора, равного цесарям с Босфора.
У Теодоры был мудрый советник, ее любовник Теоктистос, которого она сделала высшим государственным чиновником - логофетом дома. Она же отодвинула от кормила власти своего брата, прекрасного военачальника Бардаса, а на престоле патриарха держала сына одного из прошлых императоров, кастрата Игнатия. И она же внимательно следила за всеми самостоятельными начинаниями своего сына Михаила.
Только правдой останется то, что именно она покончила с религиозными спорами, потрясавшими страной, а ее любовник Теоктистос выступил походом против муслиминов и, пускай ненадолго, но отобрал у них остров Крит. После этого ромейский флот неожиданно появился у берегов Египта и разрушил принадлежащую муслиминам крепость Дамиетту, стоящую возле устья Нила. Муслимины оказались немощными, так как их ослабляла внутренняя борьба за власть. Могучий в прошлом багдадский халифат разделился на множество халифатов с различными владыками, у которых не было ни сил, ни власти как у самодержцев Багдада. Теоктистос же поддержал и развитие мысли в державе ромеев, что вызвало ее расцвет в области науки и культуры.
Тем временем малолетний Михаил вырос в мужчину, пожелавшего править империей. Его естественным союзником оказался его дядя, Бардас, оттесненный от власти любовником императрицы. Бардас был не только превосходным военачальником, но и одним из замечательнейших людей той эпохи. Способен он был и к интригам. Обманом приглашенный во дворец, Теоктистос был убит на глазах у Михаила, которого сенат тут же объявил самодержцем. Теодору отправили в монастырь, а брат ее, Бардас, принял титул цесаря, как главнокомандующий войсками и управляющий делами государства. Сразу же сделалось очевидным, что Бардас вместе с юным Михаилом III не потерпят на патриаршеском престоле Игнатия, так тесно связанного с императрицей Теодорой. Их выбор пал на Фокия, известнейшего ученого и профессора великолепнейшей академии, располагавшейся во дворце Магнура и основанной как раз Бардасом. Вот каким образом Фокий сделался патриархом империи ромеев, хотя множество религиозных фанатиков в стране, равно как и папа в Старой Роме, не согласились с этим выбором, и далее продолжая считать патриархом кастрата Игнатия. Это событие, а затем и проблемы теологического порядка вызвали окончательный раскол между Восточной Империей и Западной, с ее столицей в Старой Роме, где на папском троне восседал энергичный и несговорчивый Николай I, которого впоследствии назовут "новым Илией". Он считал себя единственным главой Христианской Церкви; патриарх Фокий же был для него самозванцем. И так с тех пор весь христианский мир имел два центра власти и двух церковных глав: один центр находился в Старой Роме, имея главою папу, второй - в Новой Роме, во главе с Фокием. Насколько велика была его власть и мудрость, а так же способность к убеждению, свидетельствует факт, что посланные на собор в град Бизиса папские легаты, которым было поручено огласить Фокия незаконным патриархом, под влиянием его аргументов признали его и отнеслись к нему со всем уважением.
Только спор между Фокием и папой продолжился значительно дальше и глубже. Обострился он по вопросу сути Святого Духа. Папа и церковь в Старой Роме утверждали, будто Дух Святой исходит от Отца и Сына, а Фокий и представители церкви в империи ромеев - что Святой Дух исходит от Отца через Сына. Медленно, но неумолимо происходило разделение христианского мира на две могущественные и равноправные церкви: восточную в Новой Роме и западную - в Роме Старой.