- Шьёте раздвоение личности, манию величия? У меня тяжёлый и неизлечимый случай? Такого ещё не было в мировой практике? Вам повезло - на моём примере получите известность, - я опёрся спиной о холодную, выкрашенную в мягкий, до тошноты салатовый цвет стену.
Он пожал плечами и ответил:
- Я думаю, что вы здоровы.
- Но подлечиться не мешает, да? - усмехнулся я.
- Вы действительно верите, что в прошлой жизни были Степаном Разиным?
- Почему бы и нет? Я тщательно записывал все свои видения, всё, о чём вы прочитали. Неужели вы не верите в то, что может проснуться подсознательная генная память? В наших генах заложена информация многих тысяч поколений, а, может, даже всей вселенной со дня её сотворения и до дня гибели. У меня единичный случай?
Он покачал головой:
- Нет - нечто подобное уже было, - он обхватил себя руками, замкнул их на плечах, словно ему стало холодно. - За что вас уволили? - задал он неожиданный вопрос.
Я усмехнулся:
- Легко догадаться - значит, я кому-то мешал. В больницы подобного типа людей просто так не отправляют для лечения.
- Может быть, - протянул он. - Кому же вы перешли дорогу?
- Брынчалову, - сказал я, и его лицо тут же изменилось.
Я улыбнулся:
- Весёленькая история, не правда ли? Вы не жалеете, что задали подобный вопрос?
- Он скоро станет Президентом, - тихо отозвался он и, отведя глаза в сторону, ещё более тихо добавил: - Он очень сильный человек.
- Сволочь он, - спокойно отозвался я.
Доктор вздрогнул и покосился на меня.
- И что? - хрипло выдавил он.
- Ничего. От редакции у меня было задание собрать о нём материал. Я собрал, но материал неожиданно превратился в бомбу. Мой любезный друг-редактор предал меня, позвонил и сдал Брынчалову. Надо разбираться в людях, а я никогда этого не умел, - я потерянно улыбнулся. - Угостите лучше сигаретой.
- Здесь не курят, - автоматически ответил он, потому что сам достал сигареты, одну взял себе, другую протянул мне.
- Это почти частная клиника, - задумчиво произнёс он, выпуская клуб дыма. - Во всём этом замешаны слишком большие силы...
Я рассмеялся:
- Вы рассуждаете, как Пилат, умывающий руки.
Он обиженно посмотрел на меня.
- Через год он будет президентом, а этот материал настолько протухнет, что уже никому не причинит вреда. А вам зачем это надо? - он настороженно посмотрел на меня.
- Я не играю в героя, - ответил я. - Я делаю свою работу. Делаю честно. И если я уверен, что какой-то человек - мразь, не буду скрывать, буду бороться против него.
Он стал смотреть на дверь - обитый войлоком тёмный прямоугольник.
- Ладно, доктор, к чему всё это ворошить?! Вам лучше не знать. Оставайтесь чистеньким - здесь надо соблюдать гигиену! - в моём голосе прозвучал сарказм. - Обещаю быть неопасным.
- Вы тот человек, которому больше всех надо? - зло усмехнулся доктор.
- Нет, просто во мне заговорила моя прежняя память. Устал я, доктор, каждый день купаться во лжи, которой нас щедро снабжают. Я просто хотел сказать правду.
- Об одном человеке? Это ещё не вся правда.
- Пусть это будет началом. Нашему времени нужен свой Разин.
- На что вы надеялись?
- Правильнее было бы спросить - на кого, - поправил я. - На друга-редактора. В Америке за такую информацию я мог бы безбедно прожить всю оставшуюся жизнь.
- Вы вместе с редактором учились?
- Когда-то...
- Я вам скажу правду, - он глубоко затянулся, докуривая сигарету. - У меня действительно есть инструкция. Я должен лечить вас год. Лечить на словах! - он сделал ударение.
- Побег возможен?
Он грустно улыбнулся и покачал головой:
- Исключено - отсюда ещё никто не выходил раньше времени.
- Я попробую.
- Лучше не пробуйте! - посоветовал он.
- Посмотрим. Я здесь один такой?
Он ответил на другой, ещё не заданный мной вопрос:
- Вы не понимаете - когда вы выйдете отсюда, вы будете другим человеком.
- Вот как - с катетером в попе и с пузырями на губах?
Он нахмурился:
- Не таким - чуть-чуть другим.
- Я не понимаю этого вашего "чуть-чуть"! - раздражённо ответил я. - Вам нравится такая работа? Хорошие хоть бабки получаете?