Боярские и купеческие людишки притихли и молча смотрели на меня.
- Что притихли, начальные? Может, кто хочет у меня послужить?
В ответ молчание. Люди испуганно жмутся друг к другу, смотрят на мою вынутую из ножен саблю.
- Али не люб?
- Им любо кровь народную пить! - донеслось со стороны колодников.
- Что с ними разговаривать?!
- Как скажете, люди добрые. Сами судите, а я так и сделаю - не хочу понапрасну кровь лить.
Я сурово посмотрел на освобождённых колодников.
- На виселицу их всех! Сколько можно измываться над людьми?! Креста на них нет! В воду - пусть попьют из Волги-матушки! - раздались дружные крики.
Вот тут и выскочил святой старец, дотоле скрывавшийся за спинами патриарших чернецов. Щупленький, невысокого роста, с седой, растрёпанной гривой, трясущейся редкой бородёнкой, с глазами навыкате от злости. Встал передо мной и начал кричать с пеной изо рта:
- Ирод окаянный, да как ты посмел воровство учинить?! Ты хоть ведаешь, чьи это насады? Вор, в геенне огненной будешь вечно гореть! Это патриаршие насады и нашего государя!
Он хотел схватить меня за грудь. Я оттолкнул сумасшедшего старика, который, падая, схватился за борт:
- Злодей, ты ответишь перед Господом Богом нашим за своё злодейство!
- Ах ты, собака! - крикнул я, и все вокруг оцепенели.
Повисла тишина. Я шагнул вперёд и взмахнул саблей. Глаза старика округлились - в них теперь не было ничего, кроме страха. Старец прижался к борту:
- Помилуй, - вырвался у него шёпот-хрип.
Я опустил руку:
- Вот тебе милость!
Его голова слетела с плеч и упала в воду, потянув за собой шлейф седых волос, словно небесная комета.
- Попробуй вкус Волги!
Обезглавленное тело медленно сползло вдоль борта, окрашивая его в неестественный, малиновый цвет. Я повернулся к притихшим людям.
- Что стоите?! Бей их! - пронзительно закричал я, указывая на приказчиков и купцов. - Пусть ответят за свою злобу к простому народу!
Тёмная волна казаков и колодников пришла в движение и с гиканьем накрыла боярских людей...
Я пнул обезглавленное тело старца:
- Тебе первому держать ответ перед Богом! Придёт мой черёд - я отвечу...
...После разграбления каравана с царскими и патриаршими насадами милости ждать от Москвы не приходилось. Ослушников она привыкла карать смертью... Стан опустел, и мы двинули в низовья Волги на Чёрный Яр.
* * *
В Чёрном Яре сидели, поджидая меня, воевода Жердинский и стрелецкие головы Северов и Лопатин. Я со своими работничками уже прославился по всей Волге. Стрелецкие отряды заполонили все низовья реки. Воевода Хилков поджидал в Астрахани - он был уверен, что не пропустит меня на море. Пока мы скрывались в волжских протоках. В одном из них, на Будане, я встретил купца Беклемешева, посланного Хилковым за моей поимкой. Там же мы одержали и первую победу над государёвыми людьми, пленили воеводу.
- На ловца и зверь бежит! - ухмыльнулся я.
Побитый воевода стоял передо мной, опустив голову. Обступившие нас казаки ухмылялись. Я выхватил у одного из них чекан и с силой ударил им воеводу по плечу. В его руке что-то хрустнуло, воевода жалобно закричал и схватился за ушибленное место. Глаза у него стали точно такими же, как у нижегородского старца перед смертью.
- Это тебе, сволочь, за то, чтобы не смел подымать руку на вольных людей.
Поскуливая, Беклемешев согласно закивал головой.
- Возвращайся в Астрахань и передай Хилкову весточку - скажи, мол, выберу время - и с ним встречусь.
- Пусть ждёт в гости! - рассмеялся Ваня Черноярец. - Может ему ещё одну руку сломать, чтобы помнил дольше?
Воевода побледнел, казаки рассмеялись.
- Отпустите его!
Мы уходили от стрельцов и воевод через тайные протоки, камышовые заросли. Всегда находились провожатые, которые указывали нам безопасный путь.
Я обманул Хилкова - мой путь лежал на Яик. Там у меня был особый уговор, ещё в Паншином городке.
* * *
- Он бредит?
- Ты пиши, пиши, что он лопочет.
Я открыл глаза - два дьяка стояли рядом. Один, гундосый, макая перо в чернильницу, закреплённую у пояса, что-то быстро писал.
Тело уже не чувствовало боли - должно быть, когда я был без сознания, меня сняли с бревна и бросили на холодный, земляной пол.
- Ага - пришёл в себя! - покосился на меня писец.
- Живуч, - кивнул головой зеленоглазый дьяк. - Мы с тебя всю живость вырвем! - пообещал он мне.
- Он воеводе руку сломал, а мы ему все чресла наизнанку вывернем! дьяк сунул перо за ухо и закрыл чернильницу. - Может прута ему раскалённого?! - он задумчиво посмотрел на первого дьяка.
- Хватит с него на сегодня. Оставим на завтра - вор должен перед царём-батюшкой предстать. Записки дашь боярину - он государю доложит.
Дьяк-писарь пнул меня в обожжёный бок.
- Говори, злодей - яицкого голову Ивана Яцына ты зарубил? - мутные белёсые глаза смотрели на меня с ненавистью.