Владимир Малов
Я - Шерристянин
(Повесть о чрезвычайных событиях из жизни Михаила Стерженькова,
записанная с его слов)
ПРОЛОГ
С Мишей Стерженьковым, студентом физкультурного техникума имени Марафонской Битвы, автор познакомился на колесе обозрения в парке культуры и отдыха.
Было солнечное субботнее утро, очереди отдыхающих москвичей тянулись к аттракционам, к тиру и к комнате смеха, откуда-то издали ветер доносил танцевальные ритмы. Я пришел в парк, чтобы культурно стряхнуть с себя усталость после напряженной недели, и колесо обозрения (очень часто его неправильно называют "чертовым", путая с другим аттракционом), на мой взгляд, отвечало этой цели как нельзя лучше.
Совершили первый круг. Сверху парк был похож на калейдоскоп с быстро меняющимся рисунком.
- Простите,- тихо и очень вежливо сказал мне мой сосед по решетчатой кабине,- это у вас, я вижу, фантастика?
Сосед был в спортивном пиджаке, из-под которого выглядывал спортивный свитер. Пиджак и свитер туго обтягивали юные, но уже широкие плечи. Лицо собеседника пылало загаром, над которым, как можно было предполагать, еще долго не будут властны ветры и дожди надвигающейся осени.
Я отвечал на вопрос утвердительно. Обложку книги, которая лежала у меня на коленях, действительно украшали роботы, звездолеты и разнообразные конструкции - искушенному взгляду нетрудно было распознать среди них машины времени и установки для передачи мыслей на расстояние.
- Да, фантастика,- пробормотал молодой человек и сразу после этого повел себя как-то не так: сначала поерзал на месте, бросил взгляд на обложку загадочным был этот взгляд! - и стал напряженно смотреть куда-то вдаль.
Колесо то поднимало нас вверх, то опускало вниз. Парк внизу соответственно то уменьшался, то увеличивался в размерах. В ушах свистел ветер. От остроты ощущений слегка захватывало дух...
И все это время мой сосед продолжал вести себя как-то странно. Казалось, радостное чувство высоты и движения совсем перестало его волновать. Он барабанил пальцами по сиденью, тяжело дышал, изредка продолжал бросать на обложку странные взгляды.
Я вдруг понял, что в моей душе начинает шевелиться какое-то неоформившееся еще опасение.
- Я вас прошу,- сказал наконец хрипло юный спортсмен,- вас не затруднит... Я понимаю, конечно... Это может вас удивить...- он задышал очень тяжело и часто.- Только очень прошу вас, пожалуйста, уберите эту книгу... Уберите... Не могу на нее смотреть...
Растерянно я уставился на спортсмена. Он был смущен вконец. Пробормотав: "Конечно, конечно...", я засунул книгу под пиджак и осмотрел молодого человека с головы до ног (еще на нем были синие тренировочные брюки и легкие баскетбольные кеды). Беспокойство мое стремительно нарастало. Мы были одни и к тому же заперты снаружи. Сам я спортом уже почти не занимался. Колесо еще не скоро должно было остановиться.
- Извините,- выдавил из себя молодой человек, и сквозь загар явственно проступила краска.- Вы не думайте... Вы, пожалуйста, ничего не думайте... Просто мне трудно и потому... Воцарившееся молчание было гнетущим. Колесо продолжало меланхолическую свою работу.
- Конечно, я понимаю,- снова начал юноша, пристально глядя в сторону,- вам мое поведение должно показаться довольно странным...
- Ну что вы, что вы,- растерянно пробормотал я. Возникла новая гнетущая пауза.
- Возможно, у вас действительно есть причины,- начал я неуверенно,причины, по которым фантастика вам...
- Причины? - повторил юноша очень медленно и тихо.- Вы говорите, причины?..
Он перестал смотреть в сторону и окинул меня внимательным взглядом, от которого ничто не могло укрыться. Потом опустил глаза и стал рассматривать свои кеды.
- Меня зовут Миша Стерженьков,-сказал спортсмен.- Я тут, на колесе, привыкаю к высоте, скоро у нас первый осенний практикум по парашюту... Недавно был по травяному хоккею, теперь вот по парашюту...
- Институт физкультуры, будущий тренер? - с сомнением (уж очень молод был собеседник) предположил я, все еще испытывая растерянность.
- Пока только техникум,- скромно отозвался юноша.- Учусь на отделении настольного тенниса... Об институте пока только мечтаю. Недостает еще знаний... Но со временем обязательно буду и в институте!..
- Техникум физкультуры? - удивленно прозвучало в моем голосе: что делать, мне не приходилось слышать о таких учебных заведениях.
Юноша оторвал взгляд от спортивной обуви и в упор посмотрел на меня.
- Наш недавно открыли,- сказал он коротко.- Раньше ведь часто бывало, что занятия спортом мешали учебе в школе и наоборот. Поэтому попробовали совместить и то и другое в одном учебном заведении... Понимаете,- начал потом он тихо, но, чувствовалось, с огромным внутренним напряжением,- в себе мне уже нельзя носить... Книга - это последняя капля... Я должен рассказать это кому-нибудь... Конечно, нужно было бы раньше, уже несколько недель назад, но я... Поверить в это действительно трудно...
От взгляда честных серых глаз по-прежнему ничто не могло укрыться. Снова и снова осматривали они меня и в конце концов засветились каким-то особенным озарением, как это бывает в тех случаях, если человек принимает решение, сразу прекращающее мучительную и напряженную душевную борьбу...
И еще долго в тот день я и Миша Стерженьков никак не могли расстаться: много раз вновь становились в очередь к "чертову колесу", потом стреляли в тире, мерились силами, ударяя молотом по соответствующему устройству, и наконец побрели по улицам в сторону спортивного комплекса физкультурного техникума имени Марафонской Битвы.
Миша Стерженьков рассказал мне все. И, прощаясь с Мишей у входа в спортивный комплекс, возле гипсовой статуи игрока в крокет, я чувствовал, как кругом идет моя голова, не вмещающая все эти совершенно непостижимые, превосходящие любую фантастику факты, на которых основывался его рассказ.
Но слишком искренним и правдивым был тон этого рассказа, неподдельное волнение звучало в голосе студента физкультурного техникума, чтобы я мог усомниться в том, происходило ли все, о чем он мне говорил, на самом деле. А кроме того, из своей спортивной сумки, на которой латинскими буквами написано было "TORPEDO" - название популярной футбольной команды, недавно выигравшей, как известно, Межконтинентальный Кубок для клубных команд, Миша вынимал и потом снова прятал туда подтверждающие вещественные доказательства, и среди них...
Впрочем, не лучше ли будет, если все рассказать по порядку? Потому что Миша Стерженьков, излив наконец душу и облегченно затерявшись среди теннисных кортов, футбольных полей, вертикальных стен для мотоциклетных гонок и сложных хитросплетений гимнастических снарядов, не взял с меня слова хранить его историю в тайне, а она просто должна быть рассказана всем. И вот теперь, в сентябре 198... года, я сажусь за пишущую машинку, чтобы уложить беспорядочный и сбивчивый Мишин рассказ в строгие и последовательные повествовательные рамки, и словно наяву вновь слышу его голос:
- Вы понимаете, это бывает... Этот предмет я никогда особенно не любил... Мне, понимаете, теория техники толкания ядра почему-то вообще очень плохо давалась...
Глава первая
К двенадцати часам дня Миша Стерженьков изнемог. Комната, в которой он готовился к ответственному зачету, стала казаться ему унылой, как теннисный корт под осенним дождем. Чугунные гантели и гири, сложенные в углу, словно налились тяжестью, много превышающей их истинный вес. Даже привычная ко всему боксерская груша, подвешенная в противоположном углу, выглядела съежившейся и поникшей.
Миша кончил занятия тем, что отчаянно обхватил голову руками и откинулся на спинку стула. Возможность что-либо воспринимать и усваивать, похоже, была утрачена навсегда.
Закрыв глаза, Миша стал мечтать о тех временах, когда несовершенные методы обучения полностью себя изживут и только историки будут помнить о них по долгу службы. Хорошо будет, подумал Миша с глубокой тоской, когда вместо толстенных учебников изобретут какой-нибудь аппарат, мгновенно заряжающий мозг информацией.
(В деталях устройство подобного аппарата Миша Стерженьков быстро представил себе таким: над мягким, очень удобным креслом помещался сферический колпак, от которого разноцветные провода тянулись к громадному металлическому сооружению, похожему на электронно-вычислительную машину. Процесс обучения выглядел так: надо было сесть в кресло и подставить под колпак голову. А Спартак Евстафьевич Кваснецов, строгий декан отделения настольного тенниса, заложив в машину ролики, в которых аккумулировались знания по всем дисциплинам, установленным программой, должен был замкнуть рубильник. Немедленно происходило следующее: сначала все собранное в роликах перекачивалось по проводам в колпак, а колпак надежно фиксировал знания в соответствующих мозговых клетках подставленной под него головы...)
Тихонечко простонав, Миша открыл глаза. Фантастический аппарат - это дело далекого будущего, пока же на письменном столе лежал современный учебник "Теория техники толкания", и до зачета оставался всего один день, а прочитать надо было еще почти полкниги.
Юный студент сделал усилие и пробежал глазами еще несколько строк. Безуспешно - в голову не лезло ничего. Миша захлопнул учебник и некоторое время уныло смотрел на его обложку. Атлетически сложенный спортсмен с рисунка на обложке, вооруженный знанием теории, уверенно и мощно посылал ядро прямо в Мишу...
Развеселая песня, гвоздь эстрадного сезона, которую напевала в соседней комнате сестра Татьяна, ученица седьмого класса специальной школы с обучением на исландском языке, звучала насмешкой. Миша поднялся из-за стола и поплелся в ванную, чтобы принять холодный душ. Движения его были замедленны, словно действия хоккеиста, повторяющего на телеэкране, как он забросил шайбу.
Мерно зажурчала вода. Но ее холодные струйки, обтекающие тренированное тело, в этот раз, увы, не придавали бодрости. Стоя под душем, Миша стал уныло перебирать в уме другие способы, которыми можно было бы все-таки заставить себя заниматься. Сделать это казалось выше человеческих сил. Настойчиво хотелось уйти из дому куда-нибудь подальше - в места, где люди легко обходятся без техники толкания ядра...
Да, именно вот такой оказалась завязка невероятной истории Миши Стерженькова.
И сама обыденность, повседневность подобной завязки лучше всех других уверений должна подтверждать полную достоверность всех событий. Ясно, что любой фантастический вымысел по строгим законам жанра сразу должен был бы начинаться не в пример как эффектнее: скажем, с того, что в дверь Миши Стерженькова постучалась прекрасная девушка, прилетевшая с Марса; что ему позвонил по телефону последний из жителей Атлантиды; что, совершив прыжок с фибергласовым шестом, Миша не опустился затем на пенопластовую подстилку, подчиняясь действию закона всемирного тяготения, непреложность которого давно уже не вызывает никаких сомнений, а оказался бы, например, в четвертом измерении, или вышел на орбиту искусственного спутника, или же, наконец, распался на атомы, чтобы дальше существовать в какой-то новой, не изученной современной наукой форме организации жизни,- ведь так обычно начинаются все эти поднадоевшие уже истории, в которых нет ни крупицы правды...
Конечно, на самом деле никогда не происходит ничего подобного, и потому, строго придерживаясь истины, отметим, что началась достоверная, хотя и необыкновенная история Миши Стерженькова очень обыденно,- началась с того, что у юного нашего героя не было никакого желания заниматься, а было желание уйти куда-нибудь из дому.
(Здесь, впрочем, самое время пресечь определенные подозрения в адрес Миши. Ведь кое-кто, пожалуй, неминуемо сможет предположить, что в конце концов Миша действительно махнул на зачет рукой и, понадеявшись неизвестно на что, отправился в какое-либо увеселительное место - в кино, в цирк, на эстрадный концерт,- чтобы легкомысленными развлечениями вытеснить из души угрызения совести, если они только были...
Нет, упорно и добросовестно Миша Стерженьков овладевал знаниями, положительно проявлял себя в теории и в практике разнообразных дисциплин, целеустремленно окончил первый курс и уже начал сдавать экзамены за второй, в зачетке его почти исключительно были четверки и пятерки. Что же касается теории техники толкания ядра - она была единственным предметом, с которым у Миши дело обстояло неважно...