Нам досталось вот это
Гнилое болото?
Где-то валялся кусочек мускатного ореха - или я сжевал его когда-то раньше? Через
три часа на дежурство, а от меня, надо полагать, за версту несет перегаром. Но если уж все
равно разит, стоит ли мучиться, не позволять себе опохмелки? Есть ведь аварийный запас. И
, в конце концов, я не знаю, что хуже: отупевший, мало что соображающий от головной
боли доктор или чуточку, самую малость поддатый, зато уверенный в себе, в своих знаниях и
уменье7 Врачу, исцелися сам, наказывал умница Гиппократ, так почему я должен
игнорировать завет великого лекаря?
Оно так, но... закон: на дежурстве, как за рулем, ни грамма. Холера им в пуп, законодателям чертовым!
Отсырела гитара,
Отсырели слова,
Отсыревшею спичкой
Не зажечь сигарету,
И в холодной печурке
Сырые дрова
Все шипят и шипят:
"Наша песенка спета!".
Не ищи ты причины
И себя не тревожь,
Ведь останется боль,
Не исчезнут вопросы.
Ничего не случилось,
Просто слякоть и дождь,
Нас насквозь пропитала
Промозглая осень.
А черт с ним! От доброй половины моих пациентов несет таким амбрэ, что моего и не
учуют. И вообще запах перегара у нас - родной.
С богом! Как говаривал мой афганский комбриг Саша Король, нехай сдохнут! За то, наверно, и Героя получил. Где-то он теперь? В академии, знаю, не удержался и сигналов не
подает.
И к дьволу все афганские ассоциации! Это все Пашка. Моя женушка тоже удрала, не
дожидаясь, правда, пока меня убьют или покалечат. Забрала детей - и к маменьке под
крылышко. Потом вернулась, где-то через год после моего возвращения из Афгана.
Ненадолго. Пожила в гарнизоне, пока меня не загнали в Чернобыль. Она ведь шибко
образованная, испугалась: слабак приедет. И быстренько смылась...
Ну-с, вот я и в форме. Пожую сухого чайку и двину помалу. А по дороге вспомню
одну историйку - а все Пашка, Пашка!
Значит, так. Получили вызов: мужчина, пятьдесят четыре года, плохо с сердцем.
Едем. Двухэтажный домик. На втором этаже приоткрытая дверь. Характерный дух
холостяцкого жилья - еще не входя, знаю: женщины здесь нет. Тут уж, поверьте, я никогда
не ошибаюсь.
В комнате кровать, два стула, полка с книгами - почти сплошь мемуары об
Отечественной, книга о войне, об армии. Наш брат, офицер. На самом верху полки
коллекция пустых бутылок. Судя по ним, наибольшими симпатиями хозяина пользуется
спирт "Royal" - паршивое, между прочим, пойло.
На столе пепельница - гильза от 120-миллиметрового снаряда -
" На 120 000 тысяч окурков", как говаривал комбат Саша Король. Старенькая магнитола
"Эльфа".
На кровати в одних лишь плавках - обрубок рослого когда-то мужика. Обе ноги