детской больницы!
- Сам такое слово! - ворчит Стас.
- Р-разговрчики в строю! Обратите внимание, коллега, последние афганские полгода
он был моим подчиненным, и я как начмед...
- Хватит трепаться, начмед! Дай выпить человеку, потом трепись! - протягивает
беспалую руку Вовка и, скрипнув протезом левой ноги, представляется сам: - Капитан
Владимир Клячин!
- Бывший начальник бригадной разведки, а ныне начальник штаба ГО города, -
добавляю я.
- ГэО - аббревиатура, - поясняет Серега. - Означает Говно Отменное!
- Если уже где и есть говно, так это в твоем здравоохранении! - беззлобно огрызнулся
Клячин. - Наливай, сундук! Сколько можно ждать!
- Начали! - скомандовал Пашка и поднял полный стакан. - За всех, кто не вернулся из
Афгана!
Ритуал у нас разработан давно. Вернее, не разработан, а как-то сложился сам собою.
Пьем только водку и спирт. Первый стакан полный, все последующие - кто сколько может.
Начинаем с утра, к ночи ящик водки должен быть пуст.
Здесь, в военном городке, две трети жителей - афганцы, еще служащие и уже
отслужившие, поэтому пятнадцатого февраля весь городок гудит большой всеобщей
пьянкой.
После первого стакана, что "за всех", пьем за Лешку, за Ивана, остальных друзей-
офицеров, поименно за каждого погибшего. Потом - кто во что горазд.
- Ты, Паша, зря с ними связался, - тяжело ворочая языком, выговаривает ему Серега. -
Все это сволочье, шкуродеры! Ты Никанора знал? Штурманец из авиаполка. Не знал? Вот
хоронили его недавно. Нормально похоронили, как положено. И памятник заказали, чтоб
через год был готов. Ты знаешь, сколько эти хапуги заломили за памятник?
- Афганец? - уточнил Пашка.
- Ну.
- Афганцам я памятники делаю бесплатно! - выпрямился Пашка. - И матерям их
бесплатно! Понял? Бес-плат-но! А остальные пусть платят - и за себя, и за них! Понял?
- А женам?
- Им-то за что? - Пашка презрительно скривил губы. - Жена не родственник, понял?
Ты у дока спроси, - кивнул в мою сторону, - стал бы он своей мадонне беплатный памятник
ставить?
- А я своей с удовольствием! - хохотнул Вовка Клячин, от которого тоже сбежала
жена, еще когда он в госпитале лежал. - Пусть только отдаст сына - и я ей два поставлю!
Один в головах, другой в ногах! С превеликим удовольствием!
Я промолчал. Черт с ней, пусть живет, как хочет. А дети... Ну, допустим, она мне их
отдала - и как бы им со мною жилось? Пока служил - с утра до ночи на службе, неделями на
учениях, а то и больше. А теперь на "скорой" и того хуже: то на сутки, то на ночь, пришел
домой да завалился спать, на иное уж сил нет. Вообще я заметил: на "скорую" идут чаще
всего люди с неустроенной личной жизнью. Не обязательно разведенные: просто если
человеку неуютно дома, не рвется он домой, самое ему место у нас. А если рвется, долго не
выдержит, уйдет. Здесь работа на износ. Кто-то, поняв и почувствовав это, пугается и бежит.
"Скорая", наверно, самая грязная и вонючая работа в медицине. Конечно, в больших
городах и на "скорой" есть своя аристократия - на специальных реанимобилях катаются, в
кардиобригадах, ну а нам, провинции, до них как до неба. Мы земство, только что вместо
рессорной брички-двуколки катаемся на стареньком "уазике" и зарабатываем раз в десять
меньше.