Перед самой общагой я остановился с ощущением, что мой план отдает натуральным дебилизмом. Я планировал сразу несколько визитов — мне надо было узнать, как дела у Жасыма и Дёмы, поскольку обоих не было на экзамене по истории, а Савельева со мной на посторонние темы не разговаривала; потом я хотел заскочить к Ирке, и мне надо было попасть к Стасику. Правда, сейчас я сомневался, что кто-то из этих персон окажется в общаге.
Сейчас был полдень — у Аллы как раз начиналась её консультация, которая займет примерно часа два. И все эти Стасики вместе с Ирками и Казахами тоже могли быть где угодно — сдавать экзамены или зачеты, сидеть на тех же консультациях… В общем, я проклял самого себя, что вчера не додумался погулять по деканатам и выяснить расписание, а также позвонить в общагу и попросить передать сообщение Жасыму.
Я был уверен, что Казах звонил мне в субботу с утра, как мы и договаривались, но пообщался только с длинными гудками, поскольку мы с Аллой оказались немного заняты. Что он подумал, когда ему никто не ответил? Бог весть — у Жасыма был особенный внутренний мир, хотя и не слишком обидчивый. К тому же мне нельзя было рассказывать ему про свою экскурсию в мемориальную лубянскую камеру, а толковое объяснение, чем я занимался в то время, когда у нас был намечен созвон, отсутствовало как класс. Скорее всего, мне придется соврать что-нибудь про бабушку, которая мобилизовала нас на окучивание картошки или прополку клубники, но тут можно было серьезно вляпаться в неприятные уточнения, зачем этим заниматься в начале июня. Впрочем, клубнику, кажется, пропалывают как раз в это время года.
Но по деканатам я не побегал, ничего не узнал, и уже почти добравшись до цели, мог оказаться у запертых дверей. Но я решил довести это дело до конца. Заодно по дороге заглянул в магазин и купил пару бутылок молока и пару батонов — этого хватит, чтобы подкормить голодных ребят. Ирке я ничего не купил — и именно с неё решил начать день визитов.
***
— Кто там?
Сонный голос Ирки, которым она откликнулась на мой стук в её дверь, мог что-то означать, но вообще-то в общагах ночь длилась до какого угодно времени. Когда студент просыпался, тогда у него и начиналось утро.
— Егор, друг Аллы, — сказал я и добавил: — Мы к тебе приходили недавно.
Это было давненько, с тех пор я успел немного повоевать и окончательно влезть в историю этого времени своими ручонками, но Ирка должна была меня помнить. В конце концов, именно она сдавала меня банде Родиона.
— Да, точно… сейчас…
Она открыла дверь минут через пять, но я терпеливо ждал — всё же Ирка была относительно молодой девушкой, и даже в общагах имелись определенные условности, в каком виде допустимо принимать тех или иных гостей. Ради меня она краситься не стала, но одела вполне приличный халатик и причесалась.
— Егор, привет! Ты один? — она зыркнула за мою спину — возможно, рассчитывала увидеть там Аллу.
— Один, у неё сегодня консультация, она в свою шарагу поехала. А я тут по делам был — вот и решил заглянуть, привет передать…
— Да? Спасибо! — притворно удивилась Ирка. — Зайдешь?
Тон её голоса стал чуть более блядским.
— Зайду, конечно, зря что ли шёл? — я улыбнулся, и она расцвела ещё немного, даже отставила одну ногу и призывно изогнула талию.
Всё же Ирке надо было что-то делать с привычкой отбивать парней у лучшей подруги.
Я прошел внутрь небольшой комнатки, устроился на стуле у стола, увидел лишь одну кровать и вспомнил, что хотел спросить ещё в прошлый раз, но отвлекся на херес.
— Ир, а ты одна живешь? Как от соседки избавилась?
— Она ещё на первом курсе подцепила одного парня и к нему в комнату переехала. Но прописана тут, я только кровать разобрала, у соседей в трешке лежит — вдруг вернуться решит, — объяснила она. — Чай будешь? Я ещё не завтракала…
— Нет, не хочется, спасибо. Я дома поел, — я сделал акцент на слове «дом», чтобы она чуточку поумерила аппетиты.
— А, понятно, — она действительно слегка потухла, но чайник всё же поставила. — А в общагу зачем?
— Я же тоже тут прописан, надо проверять, как идут дела на моей кровати, — сказал я. — Ну и парней проведать, они, кажется, с зачетами провалились, вдруг смогу их утешить.
— Понятно… — повторилась она. — И заодно решил передать привет подруге своей… хм… девушки?
— Невесты, — скрывать этот факт было бессмысленно, Алла всё равно его разболтает при встрече.
— Вот как… — её голос предательски дрогнул. — И когда свадьба?
— В неопределенном будущем, — улыбнулся я. — Только я тебе ничего не говорил — ни про невесту, ни про свадьбу, иначе меня прикончат. Так что когда Алла будет хвалиться, делай удивленные глаза и восхищенно ахай.
Она рассмеялась.
— Хорошо, договорились. Так чем тогда обязана?
— Да есть одно дело, про которое лучше без Аллы говорить, — я не собирался тянуть кота за хвост. — Боб и его ребята… Родион, Михаил… с четвертым ты, кажется, не пересекалась. Расскажи, как ты с ними познакомилась.
Ирка явно не ожидала этого, она заметно дернулась, словно пытаясь сбежать, но собралась и ответила почти нейтрально.
— Давно дело было… стоит ли ворошить?
— Пара недель — это не очень давно, — жестко ответил я. — Впрочем, теперь всё действительно в прошлом. Боб в армии, Родиона посадят в тюрьму, а что будет с остальными — плевать. Как Боб дембельнется, наверное, придется и с ним что-то делать, но, думаю, я справлюсь. Так что рассказывай, не бойся. Я почти всё знаю, мне твоей версии не хватает для полного счастья.
***
Ломаться Ирка не стала и выдала, кажется, всё, что знала и помнила. Впрочем, этого «всего» набралось не слишком много. По её словам, они с Аллой просто разговорились на каком-то сейшене, но ни одна из них продолжать это случайное знакомство не собиралась. Но спустя пару дней её отловил Боб, который в ультимативной форме сообщил, что и как она будет делать, если не хочет неприятностей. Ирка особо не сопротивлялась — она тогда была на втором курсе, на тот концерт попала случайно и на повторение не надеялась, а постоянный доступ к модным вечеринкам и заграничным шмоткам поднимал её акции среди общагской публики почти до небес. Ну а то, что взамен надо было стучать на какую-то там девку — она считала это приемлемой платой за получаемые блага.
В реальности всё оказалось не слишком прикольно, но я подозревал, что в этом была виновата сама Ирка, которой не хватило мозгов провернуть более выгодную комбинацию. Но кое-что ей перепадало, к тому же она обзавелась хорошей подругой — для меня стало открытием, что Ирка ценила Аллу и почти ей не завидовала. Впрочем, нет смысла завидовать человеку, за которым в буквальном смысле охотится банда подонков. Но и Ирка жила в страхе, что когда-то ошибется, сделает что-то не так — и её, как обещал Боб, изнасилуют в особо извращенной форме. Боли она боялась больше всего.
Во время этого рассказа моя злость на Ирку как-то незаметно испарилась. Она тоже попала как кур в ощип, не имея возможности или воли сопротивляться давлению той милой компании. Но ожидать от неё борьбы со злом, наверное, и не стоило — раз уж те парни, которые знакомились с Аллой, сбегали после единичных угроз от Боба или Родиона, то этой девице сам бог велел плыть по течению. В общем, виновата в сложившейся ситуации была только та сторона, все остальные, похоже, оказались жертвами.
Но оставался один момент, который мне надо было обговорить.
— Ир, вы с Аллой можете дружить и дальше, я ей ни слова не скажу о том, что ты делала, так что с моей стороны подлянки можешь не ждать, — пообещал я. — Сейчас те ребята тебя беспокоить не будут… шмоток, думаю, тоже не будет, но ты, надеюсь, переживешь… да?
— Переживу, конечно, — она шмыгнула носом. — А потом что?
— Ну… есть очень большой шанс, что Боб, вернувшись из армии, начнет искать виноватых в том, что его великий план не сработал. Своих приятелей — из тех, что остались на свободе — он вряд ли будет трогать, а вот мы с тобой…и Алла ещё… за себя я почти уверен — справлюсь. А вот за вас у меня такой уверенности нет. Он осенью вроде вернется, но точной даты нет.
Кажется, Ирку проняло.
— И… и что делать?
— Можно пока ничего, — я пожал плечами. — Настанет осень, тогда и думать будем. Или можешь куда-нибудь перевестись… если они знают, где ты живешь. Знают же? — она кивнула. — Ну вот. Хотя бы на другой факультет, чтобы в тот же «крест» переехать, а там пусть ищут, если им наши бабушки на вахте позволят. Или вообще в другой институт, если у тебя нет особых чувств к нашим заборам.
— Там курс терять, скорее всего, — с сомнением сказала Ирка.
— Я ты куда-то торопишься? — улыбнулся я. — Или тебе на родину надо возвращаться? Ты откуда родом?
— Из Новокузнецка… нет, не хочу туда.
Я и так знал, что она хочет остаться в Москве, но не каждой девочке удается это сделать.
— Ну вот, сама ответила. Получишь ещё год на обустройство в столице… или… — я задумался, но решил, что хуже уже не будет. — Или забей на своих москвичей, они тебя замуж никогда не возьмут, а если возьмут, то лучше бы не брали. Хватай любого парня из нашей общаги, женитесь, детей заводите. Уж поверь, потом у вас всё будет в шоколаде.
— С чего бы? — с подозрением спросила она. — Мне тот мальчик такие слова говорил, что прямо…
— Слова, он, наверное, знает, но вспомни, что на дачу тебя не пригласили, — напомнил я. — А всё потому, что у московских мальчиков обязательно есть московские мамы. И им девушка из провинции в качестве снохи нахрен не упала. Шансы есть, но искать придется долго. А любой провинциал, который сумел поступить в московский вуз, в разы самостоятельнее любого москвича. Вот тебе и будет крепкое мужское плечо, которое ты так ищешь.
— А у тебя не крепкое мужское плечо? — она чуточку успокоилась и снова стала способна на заигрывания.
— Крепкое, — кивнул я. — Но мне уже есть, кому его подставить. Кстати, про плечи. А что случилось с Аллой в ту ночь, после которой я обнаружил её на кухне нашего этажа в маловменяемом состоянии?
***
От Ирки я ушел с чувством выполненного долга. Про ту ночь она не рассказала почти ничего — выпили, потом выпили ещё, потом пришли знакомые, с которыми тоже выпили. В какой-то момент она отрубилась, а когда проснулась, Аллы в комнате не обнаружила, зато обнаружила её вещи — та зачем-то переоделась в один из Иркиных нарядов и пропала. Поиски на этаже ничего не дали, никто из соседей девушку в синем халатике не видел, что немудрено — к тому времени Алла мирно дрыхла у нас в комнате, избавившись от избытка принятых за ночь отравляющих веществ. В общем, заговора по её устранению не было, была простая неумеренность и злоупотребление алкогольными напитками разной крепости.
Конечно, это не отменяет пункт «оставления в опасности», но я сомневался, что какой-либо суд сочтет вину Ирки доказанной — она и сама могла не пережить знакомства с таким количеством водки и вина, хотя и была чуть старше Аллы. По моему скромному мнению, женщинам вообще не стоит пить — и уж тем более не стоит напиваться.
А вот со своими соседями я промахнулся — в нашей комнате никого не было. Татары тоже где-то гуляли, так что я просто посидел немного на своей кровати, пытаясь понять, какие чувства она у меня вызывает, понял, что никакой ностальгией тут и не пахнет, оставил в холодильнике бутылку молока и батон — и покинул эту грустное место.
Мне ещё нужен был Стас.
***
С этим любителем всего взрывоопасного я хотел провернуть операцию по возвращению его с небес на землю. Вернее, хотел наставить его на путь праведный, поскольку его судьба была мне небезразлична — в отличие, например, от судьбы Дёмы и, в какой-то мере, от судьбы Казаха. У Жасыма, как я знал точно, на плечах имелась собственная голова, которой он неплохо соображал, и учить его полезным с моей точки зрения навыкам — только портить. Собственно, даже к пока не начатому бизнесу на декодерах я привлекал его исключительно по старой памяти — тот же Стас мог справиться с этим гораздо лучше, поскольку общение с взрывчаткой научило его кропотливости и терпению, которые так необходимы при качественном паянии.
С другой стороны, я мог бы убедить Казаха не уезжать в независимый Казахстан, но до этого ещё много лет, даже если события пойдут по тому пути, что и в моей первой жизни. А вот Стасу в буквальном смысле оставалось немного — уже на втором курсе как-то повлиять на его увлечение пиротехникой не получится, но пока что есть шанс занять его чем-нибудь более безопасным с точки зрения общества.
Вот только Стаса тоже в общаге не оказалось.
***
— Он в больницу попал, — просветил меня его сосед. — Подрался с кем-то, его хорошо так приложили.
— А с кем? — удивился я.
Я был уверен, что про такое событие Стас обязательно мне сказал бы, но в первой жизни я ничего про больничные приключения от него не слышал. У меня появилось нехорошее предчувствие, что в этом как-то виновато моё вмешательство в исторические события — не в те, конечно, которые определяют судьбы государств и народов, а в те, которые касаются отдельных граждан.
Номер больницы сосед знал, но вот точными знаниями о самом происшествии — нет. К нему приходил участковый, который весьма формально провел стандартный опрос — его интересовало, были ли у Стаса конфликты с кем-либо. Но он удовлетворился отрицательными ответами, которые его, очевидно, устраивали, позволяя списать драку как разборки на почве внезапно возникшей неприязни. У следователей, правда, появится ещё один «висяк», но если и Стас не признается, кто его избил, то дело отправят в долгий ящик, а потом вообще закроют за отсутствием подозреваемых и истечением какого-нибудь срока давности.
Время у меня ещё было, поэтому я отправился в районную больницу — благо до неё ходил трамвай, который появлялся на остановках гораздо чаще любого автобуса.
Но к Стасу пришлось пробиваться с боем, поскольку врачи в приемном отделении стояли насмерть — мол, не положено неизвестно кому. Их не смущало и то, что ближайшие родственники больного жили в нескольких часах лёта, и то, что пока никто не озаботился помощью несчастному. Но в какой-то момент мне удалось выйти на старшую медсестру, которая оказалась более чуткой, чем её коллеги, и я, накинув на плечи белый халат, оказался в нужной палате.
Стас уже оклемался и чувствовал себя относительно неплохо, только страдал от скуки и от осознания того, что проёбывает сессию. Конечно, у него ещё был шанс уложиться в отведенные сроки — если деканат и преподаватели пойдут ему навстречу и согласятся, что полученные травмы тянут на допуск к дополнительным дням приема экзаменов. В принципе, ничего невозможного в этом не было — у нас на факультете подобное практиковалось, но я не знал, как обстоят дела там, где учился Стас. Но ничто не мешало мне зайти к ним, сообщить о проблеме и показать нужные справки, пока он сам прохлаждается на больничной койке.
— Кто это тебя? — задал я вопрос, который волновал меня сильнее всего — после, разумеется, состояния его здоровья. — Кто-то из тех?
Он едва заметно кивнул.
— Они… мелкий и второй высокий, не тот, в которого я самопал разрядил, — сказал он очень тихо, чтобы не слышали соседи по палате. — Ничего не говорили, ничего не спрашивали, сразу в глаз дали, потом повалили и ногами… суки.
Чего-то подобного я опасался, но успокоился, когда узнал, что имени Стаса или его описания нет в заявлениях той троицы. Похоже, я тогда зря расслабился — Валентин наверняка говорил с теми ребятами о том, что неприкосновенными являются только я и Алла, но про ещё одного участника конфликта он и не знал. А вот они знали и, похоже, сознательно не стали впутывать Стаса в разбирательства на уровне закона — чтобы иметь возможность выместить злость, если мне удастся вывернуться.
Я вздохнул. Мои действия в прошлом всё ещё отличала некоторая хаотичность, и последствия прошлых поступков приходилось купировать буквально на ходу.
— Понял, придется с ними разобраться окончательно, — пообещал я. — Я ещё возьму справку о твоем здоровье и оттащу в твой деканат, сдашь экзамены, как сможешь. Или в августе… только приехать придется пораньше с каникул…
— Это понятно, — грустно кивнул Стас. — Сволочи, как невовремя…
Что любопытно — на меня он совершенно не обижался и не считал, что я являюсь виновником той ситуации, в которую он попал. Правда, мне хватало и собственного осознания своей вины — в конце концов, я мог бы рассказать Валентину чуть больше, чем рассказал, и тогда Стасу тоже ничего бы не угрожало. Но в тот момент на меня навалилось слишком много всего, и я просто упустил это обстоятельство. Но теперь я был готов сделать для Стаса всё, что было в моих силах. Кроме того, я всерьез обдумал мысль привлечь ещё и Валентина, но потом я решил, что ему не по чину будет заниматься пацанскими драками, пусть они и имели отношение к делам его ведомства.
В результате к намеченным мною на сегодня визитам добавилось ещё и посещение деканата того факультета, где учился Стас, но там всё прошло на удивление мирно и продуктивно — люди быстро вникли в ситуацию и пообещали, что проблем у студента со сдачей в дополнительные дни не будет. Заодно я выяснил, что Стас тут пока что находится на хорошем счету — учился он нормально, что, впрочем, новостью для меня не было, а нахулиганить пока не успел, хотя своими не вполне законными делами занимался достаточно активно. Впрочем, за рамки он действительно вышел лишь к концу второго курса, а пока что соблюдал определенные правила.
Ну и после всех этих разборок я завернул в почти свой гараж, с тоской посмотрел на разобранный мопед, а потом выкопал прикопанные у забора бомбочки с химическим запалом — их можно было переделать в обычные, с охотничьими спичками. Конечно, это было весьма трудоемко, но и использовать в существующем виде я их не собирался.
А использовать, похоже, мне их придется.