- Ты уверен? Иногда бывает нужно выговориться. А твоя мама сейчас в таком состоянии, что, наверно...
- Но вы мне не мама! - взрывается Люсьен. - Оставьте меня в покое!
Бедная учительница замолкает, бормочет извинения и, поникшая, отходит прочь, делая вид, будто ищет ключи. Люсьен застегивает портфель, встает, оттолкнув стул ногой, и вылетает в коридор, точь-вточь шериф, выходящий из салуна с твердым намерением навести в городе порядок.
- Ты даешь! - похвалил Люсьена стриженный под ежик коротышка.
- Не твое дело, - буркнул Люсьен.
- Ловко ты ее отбрил, - хохотнул Самба, сын тренера по водному спорту.
- Фигня! - вмешался белобрысый подросток с прядью на лбу. - У него, видите ли, папочка умер, вот он и кочевряжится. Давай-давай, Лормо, пользуйся...
Люсьен оборачивается к белобрысому и тычет ему паль цем в физиономию:
- А ну отдавай мою куртку, Марко! Живо!
- Ой, испугал! - кривляется Марко.
- Отдавай, говорю, куртку, она моя, ясно?
- Чего-чего?! Давно не получал? Ишь ты, сиротка, какой крутой стал! - Люсьен, яростно сжав зубы, толкает Марко к вешалке.
- Брось, Лормо, не то он взбеленится! - вопит сынишка Жана-Гю в очках с толстыми стеклами.
- Ставлю три наклейки за Лормо! - объявляет Самба.
- Заткнись, черномазый! Придержи свои наклейки!
Марко со зловещей улыбочкой поднимает воротник куртки и делает три шага вперед. Люсьен, сдерживая слезы и глядя ему в лицо, медленно отходит. Остальные расступаются в круг. Марко размахивается, но тут Люсьен наскакивает на него, валит на пол и принимается лупить своими маленькими кулачками с небывалой силой - возможно, мне все же удалось передать ему часть моей. Давай-давай, молодец, так его, так! Марко на полу извивается под его ударами.
- Ой, не могу, Лормо, ты меня защекотал!
Он вдруг взбрыкнул ногами, и мы полетели к стенке. Боль и ненависть, которые я разделяю с сыном, увы, не прибавили мне могущества. Эх, как бы стать для него настоящим добрым духом, ангеломхранителем, джинном из лампы Аладди-на... Люсьен остался лежать. У него из носа пошла кровь и запачкала рубашку. Марко холодно смотрит на него сверху вниз и равномерно причмокивает - наслаждается муками обреченной жертвы. Неожиданно он разжимает кулак и протягивает Люсьену руку:
- А ты не слабак. Будешь теперь со мной.
Люсьен, оглушенный, недоверчиво берется за протянутую руку. Марко поднимает его на ноги. Самба хлопает по плечу и поздравляет.
- Он теперь правда с нами? - переспрашивает осторожный Самба, прежде чем принять меня в круг вассалов.
- Дюмонсель, дай Самбе три наклейки, - распоряжается Марко в подтверждение своих слов. И стаскивает с себя куртку.
Люсьен расплывается в улыбке, весь так и сияет, но, дабы не уронить мужскую честь, старается не выказывать свою радость. Он благородно отстраняет руку Марко с курткой:
- Можешь оставить себе, она тебе больше идет.
- Спасибо, - говорит главарь шайки. - А насчет твоего отца паршиво, конечно. Мне легче - у меня его вообще никогда не было.
- Повезло, - соглашается Люсьен.
Не знаю, как отнестись к этой реплике. Звенит звонок в столовой.
- Иду-иду! - кривляется Марко.
Шайка льстиво смеется остроумию вождя. И Люсьен с ними. Они шагают по коридору сплоченной группкой, в ногу, барабаня в каждую дверь. Люсьен на седьмом небе. Отныне потеря отца свяжется у него в памяти с тем, что его как по волшебству приняли в компанию, с сентября отравлявшую ему в школе жизнь.
- Огонь! - хором вопит вся ватага, пробегая мимо бюста несчастной Марии Кюри, чье имя носит школа. Бюст превращен в мишень и весь покрыт комочками жевательной резинки и плевками.
- Почему бы тебе тоже не обедать в столовке? - приглашает сын ЖанаГю.
Все гогочут.
- В самом деле, - спокойно говорит Люсьен. - Надо будет записаться.
На пороге школы он останавливается. За решеткой внутреннего двора стоит "мерседес" с торжественно распахнутой задней дверцей. Альфонс, держа в руке свой берет, не спускает глаз с дверей, откуда выбегают школьники. Минуту Люсьен колеблется, не зная, что предпочесть: роскошную машину, к которой его никогда не подпускали, или только что завоеванное положение среди сверстников. В конце концов он властно кладет руку на плечо Жана-Мари Дюмонселя, которому в шайке отведена роль "шестерки":
- Скажи моему шоферу, что я пойду пешком.
Сын Жана-Гю поворачивает свою очкастую физиономию к главарю, молчаливо спрашивая его санкции, а затем подбегает к "мерседесу" и с важным видом выполняет поручение. Альфонс опечаленно захлопывает дверцу, надевает берет, и роскошная колымага за ненадобностью уезжает прочь.
- Тортоцца хочет тебя спросить, - говорит Марко, указывая пальцем на толстяка со стрижкой-ежиком.
- А ты можешь говорить со своим отцом вот сейчас, когда он на том свете? - спрашивает тот.
Люсьен, не ожидавший такого, быстро находится и небрежно отвечает:
- Ясно, могу.
- Врешь небось, - поддевает его Тортоцца.
- А вот и нет! - заводится Люсьен. Он победил самого Марко, а тут какой-то жирдяй будет к нему цепляться - еще чего! - И он, если хочешь знать, меня слышит.
- Да-а? Может, еще и отвечает?
Ребята остановились посреди двора, ветер треплет им волосы. Все выжидательно уставились на Люсьена, он же, засунув руки в карманы, с самым скромным видом отвечает:
- Бывает и так...
- Стакан, что ли, двигает? - Тортоцца насмешливо подмигивает приятелям. Но Люсьен ухватывается за эту подсказку:
- Конечно, а ты как думал?! Тортоцца почтительно присвистывает:
- Здорово! А давай попробуем сегодня в шесть часов у меня дома. Тащи все что надо. И вы все приходите, парни, ладно?
Парни кивают.