Опоздай на секунду краснофлотец Громов, немец наверняка успел бы нанести ей второй удар. Но этого не случилось. Громов опустил приклад автомата на голову гитлеровца.
Светало. Выбраться из здания стало немыслимо. Тогда разведчики перенесли раненых товарищей в одну из очищенных от немцев комнат, забаррикадировали вход и приготовились к бою. Враги почему-то не изъявляли желания нападать. Скорее всего они просто-напросто не подозревали, что диверсанты, наделавшие столько шума ночью, расположились с ними под одной крышей.
Из окна краснофлотцы заметили высокого худощавого офицера. Он появился на крыльце внутреннего двора и, конечно, считал себя в полнейшей безопасности. Прозвучал выстрел, и офицер свалился на ступени. К нему подбежали двое солдат. Их тоже сразили меткие пули.
В течение дня немцы несколько раз пытались убрать трупы. Каждая такая попытка увеличивала количества убитых на крыльце. К вечеру тут уже лежало одиннадцать мертвых гитлеровцев.
Когда стемнело, краснофлотцы ухитрились незамеченными выбраться из немецкого штаба. Они вынесли раненых товарищей и доставили их в санитарную часть. Только не могли обрадоваться друзья встрече с Женей Хохловой. От потери крови она умерла. В партийном билете отважной девушки лежала записка: "Иду в бой. Если погибну за Отчизну, то так, как подобает коммунисту.
Слово свое она сдержала.
На следующий день немецкие морские пехотинцы вновь предприняли попытку овладеть клубом. Они вызвали танки, подтянули для стрельбы прямой наводкой артиллерию. Однако и на этот раз черноморцы не впустили в здание ни одного вражеского солдата. Нас, как могли, поддерживали огнем артиллеристы Салуянова и Матюшенко. Иногда вражеские ряды рассеивали летчики-штурмовики Героя Советского Союза Ефимова. И все же держаться было трудно. Ведь даже в те недолгие моменты, когда гитлеровцы делали передышки между очередными штурмами, их артиллерия и минометы продолжали методически бить по стенам и крыше клуба.
Ночью мы перенесли всех раненых в соседний дом. Для обороны прежних позиций оставили подразделение пулеметчиков во главе с лейтенантом Александром Холодковым и парторгом батальона старшим лейтенантом Николаем Тетеревенке. Они блестяще справились с поставленной задачей и до последнего дня героически удерживали в своих руках здание клуба.
В период этих боев вместе со штабной группой отбивал натиск врага прославленный снайпер Филипп Рубахо. Он имел на своем счету двести семьдесят шесть уничтоженных солдат и офицеров врага. В канун новороссийской десантной операции Филиппа Рубахо приняли в партию.
- Теперь я обязан стрелять еще лучше, - заявил снайпер. - Я - коммунист!
И Филипп стрелял. Стрелял виртуозно, без единого промаха.
У развороченного снарядом окна второго этажа парторг роты Борис Беньковский, вооружившись биноклем, корректировал стрельбу снайпера, помогал ему в выборе целей. Особенно ловко бил Филипп Рубахо по маскирующимся вражеским снайперам. Стрелял он одинаково хорошо и днем и ночью. Для того, чтобы прицелиться и уложить наповал гитлеровца, Филиппу хватало отблеска отдаленного разрыва.
Так он и дрался до 14 сентября. В этот день осколки вражеского снаряда тяжело ранили Филиппа в ноги. Но воин не ушел с боевого поста. Специально выделенные два краснофлотца переносили снайпера на плащ-палатке от окна к окну, и он продолжал уничтожать врагов. Уже будучи раненым, он истребил двадцать семь вражеских солдат и офицеров.
Во второй половине дня 15 сентября на втором этаже разорвался тяжелый снаряд. Посыпалась штукатурка, обломки стены. В комнате стало темно от дыма. Когда пыль немного улеглась, Борис Беньковский увидел лежавшего на полу Филиппа Рубахо. Он крепко сжимал в руках свою знаменитую винтовку.
Филипп пришел в сознание не сразу. Когда открыл глаза, тихо проговорил:
- Кажется, временно отстрелялся.
На следующий день Филиппа отправили на Большую землю. Знаменитую снайперскую винтовку передали до выздоровления хозяина краснофлотцу Ивану Казакову.
За время шестидневных боев в Новороссийске Филипп Рубахо уничтожил еще семьдесят фашистов и довел свой счет до трехсот сорока шести солдат и офицеров врага. За проявленные мужество и героизм в боях за освобождение Новороссийска Филипп Рубахо был представлен к званию Героя Советского Союза. Но не дождался отважный воин того дня, когда его поздравят товарищи. Он скончался в госпитале. А 22 января 1944 года мы узнали, что Филиппу Яковлевичу Рубахо посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Многочисленные ученики и боевые друзья прославленного снайпера продолжали громить немецко-фашистских захватчиков. И нередко звучала на огневых рубежах песня, сложенная самодеятельными авторами еще в 1942 году:
У снайпера Рубахо
С бойцами уговор:
Громить врага без страха,
Лупить его в упор.
Как-то не верилось, что нет больше среди нас этого доброго, всегда сосредоточенного парня. Нет, все равно Филипп продолжал находиться в боевом строю. Он незримо присутствовал там, где складывалась наиболее трудная боевая обстановка. И его опыт, так щедро когда-то переданный товарищам, помогал краснофлотцам в трудные минуты.
...Рота старшего лейтенанта Александра Райкунова, преодолевая мощное сопротивление гитлеровцев, продвигалась вперед. Два краснофлотца из взвода лейтенанта Ивана Цибисова подорвались на минах. Произошла заминка. Тогда вперед пополз опытный разведчик, участник целого ряда десантных операций Кирилл Дибров. Он под огнем врага нашел проход в минном поле.
- За мной, ребята! - крикнул Кирилл и вскочил во весь рост.
Взвод последовал его примеру и ринулся на позиции немцев. В это время соседний взвод младшего лейтенанта Ивана Щербакова атаковал вражескую батарею, завладел четырьмя орудиями и продолжал безостановочно продвигаться вперед.
В результате смелых, слаженных действий всех подразделений рота заняла башни элеватора, нефтебазу, железнодорожный вокзал. Тут образовался второй опорный пункт. Теперь мы не были одиноки. Башни элеватора удерживали подразделения лейтенантов Ивана Цибисова и Алексея Верхолаза, младшего лейтенанта Щербакова, вокзал - группа бойцов во главе с парторгом роты Романовым.
Немцы раздробили свои силы и начали одновременно штурмовать занятый нами клуб, элеваторные башни и вокзал.
Шли танки. Палили вражеские артиллеристы. Гулко ухали минометы. И трещали, трещали непрерывной скороговоркой пулеметы и автоматы.
- Форменное пекло, - проговорил Кирилл Дибров, сбивая метким выстрелом немецкого солдата, бегущего под прикрытием танка.
- На перекур и то времени нет, - с сожалением отозвался командир отделения сержант Писаренко. - Скорее бы уже истребить всю эту нечисть.
Тринадцать раз в течение дня гитлеровцы ходили на штурм позиций десантников и столько же раз откатывались назад, оставляя на поле боя десятки трупов.
С каждым штурмом становилось все меньше черноморцев. Таяли боеприпасы. Вот когда пригодилась старая куниковская выучка. Бойцы, в совершенстве владеющие оружием противника, захватывали его в бою и тут же обращали против врага.
В роте старшего лейтенанта Райкунова отважно сражался старшина 2 статьи Владимир Сморжевский. Весельчак и балагур, он всегда в часы досуга находился в центре внимания, умел насмешить бойцов острой шуткой. В самые трудные моменты боя Сморжевский оказывался там, где всего опаснее, где, казалось, нельзя ни выстоять, ни выжить. А он выстаивал. Он держался. Да еще увлекал за собой товарищей. Помнится, в канун высадки последнего десанта Георгий Никитич Холостяков спросил:
- Кому можно поручить установку флага на самом высоком здании в освобожденном Новороссийске?
- Старшине 2 статьи Сморжевскому, - ответили, не сговариваясь, командир батальона и я.
- Сморжевскому! - единодушно заявили краснофлотцы на митинге, посвященном этому событию.
Тогда Владимиру и вручили военно-морской флаг.
- Клянусь перед всем батальоном, перед вами, товарищ контр-адмирал, ответил польщенный доверием старшина, - что этот флаг установлю на самом высоком здании города на пути движения нашего батальона.
Холостяков крепко обнял юношу и трижды его поцеловал.
На рассвете 10 сентября, как только автоматчики Райкунова прорвались в район железнодорожного вокзала, Сморжевский оказался впереди. Он взобрался на крышу. Пули дырявили жесть вокруг отважного моряка. Но Владимир продолжал карабкаться вверх со знаменем в руках. Наконец он укрепил бело-голубое полотнище над зданием вокзала. С высоты донесся его громкий голос:
- Вперед, друзья! Мы победим!
Каждая минута битвы за Новороссийск отмечена подвигами патриотов. Многим памятен случай, когда один "морской охотник" прорвался сквозь огненную завесу в гавань. Он вел за собой на буксире баркас. От разрывов мин и снарядов вода клокотала словно в гигантском котле. Вот снаряд разорвался совсем рядом. Последовал резкий толчок. Над баркасом взметнулся столб воды. Лопнул буксирный трос. Тогда старший матрос Владимир Данилов выкрикнул:
- Разобрать весла! Весла на воду!
Баркас двинулся к берегу. Когда до него осталось несколько десятков метров, краснофлотцы начали прыгать в воду и вплавь добираться до полуразбитых причалов. На десантников обрушился огонь пулеметов и минометов. Погиб командир взвода. Командование принял старшина 1 статьи Александр Кузнецов. Он повел краснофлотцев на штурм электростанции.
Данилов с группой бойцов ворвался в машинное отделение. Там оказалось много гитлеровцев. Увидев десантников, офицер поднял руки. Вдруг из-за его спины кто-то выстрелил в Данилова. Советский воин упал. Медицинская сестра Лидия Верещагина бросила в немцев гранату. Тех, кто уцелел от ее взрыва, десантники скосили автоматными очередями.
Через три часа электростанция была полностью в наших руках.
Лидия Верещагина даже в такой обстановке сумела сшить несколько красных сигнальных флагов в одно полотнище и стала с ним пробираться по узким крутым лесенкам на крышу. Здесь за трубой притаился вражеский офицер. Он поднял пистолет, прицелился в девушку, однако выстрелить не успел. Смелая медсестра сразила его наповал выстрелом из автомата.