Катэрия вцепилась в штурвал так, будто цеплялась за собственную жизнь. Она пыталась поднять челнок, но вместо этого ещё больше его заваливая и совершенно не понимая, что нужно делать.
Пришлось хвататься за штурвал уже мне.
— Отдай штурвал! — попытался я вырулить, чтобы просто не разбиться, но она ещё и сопротивляется! Штурвал не отдаёт! — ШТУРВАЛ ОТПУСТИЛА!
Я рявкнул так, что Катэрия буквально отпрыгнула от него, вжавшись испуганно в сидушку и подняв руки.
— Отпустила!
— Задний манёвренные!
— Что?
— Врубай задние манёвренные двигатели! — рявкнул я.
Она ещё мгновение сидела, будто не понимала, что от неё требуется, после чего дёрнулась вперёд и передвинула рычаг.
Манёвренные двигатели не дадут той тяги, что даёт двигатель, но хотя бы помогут удержать челнок и не позволят нам перевернуться.
Я начал уводить нос вниз, попутно, выдавливая всю мощность из оставшихся трёх, чтобы выправить крен и приподнять заднюю часть. Мы всё равно снижались, однако уже не так быстро и более контролируемо.
— Отрубай насос!
— Какой?
— Топливный! Четвёртый топливный, отрубай его! Вырубай двигатель!
Катэрия теперь не медлила, сразу побежала пальцами по пульту управления.
— Сбрасывай груз! Быстрее!
Она подпрыгнула, ухватившись за рычаг, и резко дёрнула его на себя. В то же мгновение челнок подбросило вверх на десяток метров. Так, пока всё хорошо, теперь…
Я резко пошёл на поворот, гася скорость. Корабль нырнул носом, крутанув задом на сто восемьдесят градусом. Нас вдавило в спинки кресел.
— Упоры! Быстрее!
По камерам я уже выбрал в лесу место между деревьев, где можно было более-менее сесть. Я не следил, что делает Катэрия, сейчас главное было посадить челнок и не убиться и тем более не перевернуть его.
Мы слишком разогнались на спуске, однако времени тормозить просто не было. Челнок утонул в ветвях деревьев, словно ушёл под воду. Ветви заскрежетали по бортам машины. Послышался треск, на стекло посыпалась листва. Ещё доля секунды, и от удара нас вновь подбросило. Если бы не ремни, то нас выбросило бы из кресел. Посадка вышла настолько жёсткой, застонал сам челнок.
— Всё, вырубай! — приказал я, и Катэрия быстро-быстро начала переключать тумблеры, рычаги, давить по кнопкам, пока машина просто не заглохла. Только двигатели продолжали немного подвывать останавливаясь. — Где принудительная вентиляция?
— Что?
— Принудительная… проветрить? Продуть отсеки?
— Здесь нет такого, — покачала она головой, глядя на меня.
— Да твою же… Выходим. Давай!
Я быстро открыл дверь и выпрыгнул наружу. Катэрия не отставала от меня ни на секунду. Лес снаружи встретил нас прохладой и удивительной тишиной. Схватив Катэрию за руку, я буквально потащил её от корабля за собой, и лишь уйдя метров на двадцать, но так, чтобы видеть его, наконец смог выдохнуть.
Мы приземлились прямо в самую гущу леса. Повезло лишь в том, что челнок был достаточно тонким и смог протиснуться между стволами деревьев, иначе бы мы просто повисли на ветвях и ничего бы не сделали. Но вот то, что нам пришлось сбросить корабль…
Ладно, живы и ладно.
Между нами повисла тишина. Катэрия упорно не смотрела мне глаза. Куда угодно, но не в глаза. Я же пребывал в не самом хорошем настроении, чтобы вообще заводить разговор. Жёлтенькая надпись, это не опасно, мы так постоянно делаем… Аж зло берёт.
Зато как прокатились! Свидание продолжается, а?
Просто заткнись сейчас.
Ладно, вдох, выдох, вдох, выдох. Мы живы, челнок посадили, и это главное. Всё остальное можно исправить.
Мы стояли минут пять, прежде чем Катэрия наконец попыталась подать голос.
— Грант.
— Чего? — покосился я на неё.
— Мне очень жаль, что так произошло. Это моя вина, — чуть-чуть поклонилась она, но мне от её извинений легче не стало.
— Ты бы хотя бы искренности добавила в голос что ли… — ответил я хмуро. — Всё, возвращаемся обратно.
Она посмотрела на меня, уже собираясь что-то сказать, однако я развернулся к ней спиной и пошёл к челноку.
Зачем мы отбегали? Просто пары топлива имеют плохую привычку взрываться. Взрываться хорошо и от любой искры. А там, я думаю, этих паров весь задний отсек, и будет достаточно самого простого незаметного замыкания, чтобы всё взорвалось ярким грибом. Но надо было так или иначе возвращаться, чтобы проветрить его, иначе такими темпами нам надо будет ждать очень долго.
— Стой здесь, закройся щитом, — сказал я безапелляционно, едва мы подошли к челноку.
— Что ты будешь делать?
— Исправлять.
Пришлось лезть обратно в салон, после чего подниматься в лаз и там согнувшись идти к самому концу. Как и ожидалось, весь пол был залит топливом, которое сочилось через одну из технических дверц в борту. Когда я её открыл, на меня буквально пахнуло испарениями топлива, что даже глаза заслезились.
Сейчас разбираться что да как я не собирался. Вместо этого осмотрелся, и нашёл люк на крышу, который открывался чуть позади. Его я и распахнул, чтобы выветрить все испарения сквозняком. Часов за пять или шесть всё проветрится, и топливо должно будет высохнуть, чтобы я мог с фонариком залезть и проверить всё.
Когда я вышел, Катэрия стояла, облокотившись на упор челнока, и осматривала лес. Почти сразу она повернула голову ко мне.
— Как там?
— Сохнет, — сухо ответил я и направился в сторону, где должен был упасть мой корабль.
— Ты куда?
— Проверю груз.
— Я с тобой, — подалась Катэрия следом.
— Нет, жди здесь и сторожи челнок.
— Здесь опа… — она уже подалась вперёд, когда я её перебил.
— Жди. Здесь, — сдерживая себя, произнёс я. — И какой у тебя дар?
— Огонь, — ответила она хмурясь.
— Не вздумай его использовать рядом с челноком, иначе будем потом пешком возвращаться.
— Значит ты можешь починить? — оживилась Катэрия.
— Я посмотрю, что можно сделать.
Мой корабль упал прямо на деревья, переломав их в щепки. Но именно эти деревья смягчили удар, и каких-то критических повреждений на корабле я не увидел. В принципе, он выдерживал и более сильные удары при падении, но тем не менее хотелось обойтись без экспериментов.
Рядом, всё так же прицепленные к кольцам валялись лебёдки, которые мы отсоединили во время аварийной посадки. Глядя на их размер, я понимал, что уже так просто обратно мы их не прицепим. Просто не поднимем физически. Я даже попытался приподнять одну из них, но едва сдвинул с места. Не знаю, как мы будем теперь цеплять корабль к грузовому челноку, однако подумать об этом время ещё будет.
Внутри тоже было более-менее нормально. Единственное, турели помяли немного стенку коридора между десантным отсеком и кабиной, и рассыпалось оружие по полу.
Я поднял лазерную винтовку, взвесил в руках и решил взять с собой. Плазмострел хорошо, но зарядов у него ограничено и много не постреляешь. Плюс, против мелких тварей, типа тех же волков его будет слишком много.
Единственное, о чём сожалел, что нельзя взять активную броню. Она как стояла закреплённая у стенки, так и стоит, однако без подгонки под тело, была бесполезна.
Катэрия ждала меня у корабля. К тому моменту, когда я вернулся, начал опускаться вечер, и лес вокруг вновь ожил.
— Что это? — поинтересовалась она, глядя на лазерную винтовку за моей спиной.
— Оружие, — вкрадчиво ответил я.
— Я поняла, но в первый раз такое вижу.
Я не ответил, залез в кабину, чтобы проверить как там обстоят дела, после чего вышел наружу и кинул ей канат.
— Ночуем снаружи.
— Можно внутри переночевать, — предложила она. — Я думаю, сейчас там не опасно.
— Как хочешь, — пожал я плечами и выбрал наиболее высокое и крепкое дерево.
То, что тварей вокруг не видно, совершенно не значило, что их здесь нет. Вполне возможно, что падение корабля и челнока распугало всех, но то, что они придут проверить, что здесь и как, я даже не сомневался.
Катэрия с сомнением оглядела канат, который я бросил, после чего посмотрела на корабль, но всё же повторила за мной, причём взобравшись на то же дерево. Предположу, что если я спрошу, мало ли ей деревьев, она скажет, что охраняет меня. Ведь она у нас охотница, которая презирает жёлтые надписи.
Да ладно тебе, девчонка ошиблась.
Она не ошиблась. Она сознательно пошла на риск, зная, чем это грозит. Но злюсь я не на неё, а на себя. Что, по сути, это я дал на это разрешение, когда надо было всё проверить. И от этого меня пробирает злостью ещё сильнее.
Ночь прошла без происшествий, но твари таки заглянули к нам. Первыми были волки, которых мы встретили в прошлый раз в лесу. Возможно, это были даже те же самые. Они медленно крались к нашему дереву, сразу поняв, где спряталась добыча.
Но не спал в этот момент не только я. Катэрия молча наблюдала за ними, уже медленно собирая в ладонях огненные светлячки. Однако сделать ничего не успела, так как в этот момент темноту разрезал мой выстрел.
Попадание было точным. Лазерный луч осветил округу красным светом и прожёг голову твари насквозь, врезавшись в землю. Я не сомневался ни секунды, тут же выстрелив во вторую тварь, которая отпрыгнула испуганно в сторону. А потом и в третью.
Остальные начали сбегать, пытаясь спрятаться за стволами деревьев, однако мне удалось подстрелить четвёртую, попав в спину. Она дёрнулась, заскулила, попыталась волочить ноги за собой, но была добита в голову.
Перестрелять их не составило труда. На подобных винтовках ставился коллиматорный прицел, который немного осветлял через себя картинку. Не ночное виденье, но для ночных боёв вполне подходит.
Я бросил взгляд на Катэрию, которая внимательно смотрела на меня. Не сказав ни слова, я вновь повесил винтовку себе на шею и облокотился на ствол дерева.
— Спокойной ночи, Грант, — негромко произнесла она.
— Спокойной ночи, Катэрия, — ответил я без особого энтузиазма.
Нет, она мне… нравилась, как человек, как боец, но… да, я злюсь. На неё и на себя.
За эту ночь нас несколько раз навещали твари из диких земель. Волки, инсект, похожий на паука, который даже попытался забраться к нам, и что-то типа… медведя. Последнего было сложно описать. Он игнорировал попадания из лазерной винтовки, и только Катэрии удалось его отпугнуть, при этом едва не спалив почти весь лес в округе. Из плазмострела я не стрелял, чтобы не зацепить на такой маленькой дистанции нас самих.
Наутро мы вернулись обратно в кабину, при этом перекинувшись лишь фразой «доброе утро».
Топливом больше не пахло, и задний лаз, как и технический отсек успели просохнуть. Но первым делом я уселся в кресло.
— Дай-ка ту книгу, где ты прочитала про значение кода ошибки, — попросил я, протянув руку.
Катэрия молча протянула мне книгу, и я принялся искать ошибку, которая у нас вылезла, чтобы точнее понимать, что нужно чинить. Нашёл её достаточно быстро, так как ошибки шли в порядке их номеров. И да, там было написано «Код: семь, ноль, три. Слабый сигнал датчика».
А ещё напротив него была такая надпись, как «Подробности: см. стр. 15.»
В отличие от Катэрии, я не поленился и перелистнул на нужную страницу, где нашёл подробности, после чего зло посмотрел на Катэрию. Та молчала, опустив взгляд и отведя его куда-то в сторону. Что, стыдно, да? Правильно, что стыдно.
— Слабый сигнал, — начал я зачитывать вслух, — возникает при падении давления в патрубках топливной системы указанного двигателя. Возможна причина: неисправность датчика давления; неисправность насоса… течь патрубков.
Я внимательно посмотрел на неё.
— Течь патрубков. Ты читала уточнение?
Мне кажется, Катэрия предпочла бы в этот момент оказаться где угодно, но только не рядом со мной.
— Нет, Грант, не читала, — ответила она тихо и спокойно.
— На, — бросил я книгу перед ней на приборную панель вставая. — Ознакамливайся.
— Ты куда? — обернулась она за мной.
— Смотреть, что можно сделать.
Теперь всё встало на свои места.
Слабый сигнал был из-за утечки и слабого давления на датчик. Если челнок стоит, то давление топлива в трубках слабое, и датчик это ловит. Но едва челнок взлетает, насосы начинают давать больше топлива на двигатель, давление поднимается и на него адекватно реагирует датчик.
Но от сильного давления течь и прорвало.
Достав фонарик, я протиснулся через маленькую техническую дверцу во внутренности корабля, водя лучиком света вокруг. Так, вот кабеля, вот ещё кабеля, вот… ещё кабеля… А это, я так понимаю, система охлаждения, так как обмотана термоизоляцией. Вот какая-то трубка, судя по всему, от масляного насоса…
Нашёл.
Пусть технически корабль и отличался от моего, так как у нас был реактор, а не жидкое топливо, однако в остальном всё было более-менее похоже. Лучом фонарика я выловил достаточно массивный топливный насос, от которого отходила железная трубка. Однако дальше шланг был резиновый, чтобы была возможность идти на изгиб, когда двигатель меняет положение. Там-то я и обнаружил прорыв.
Дыра, будто кто-то разрезал шланг ножом, шла почти вдоль всего изгиба и скрывалась из виду. Крепилась к трубе она металлическим хомутом, который можно было снять отвёрткой с этой стороны. Для того, чтобы подобраться с другой стороны, надо было уже лезть снаружи, однако не думаю, что там будут проблемы.
Значит причину мы нашли, теперь оставалось достать такой же резиновый шланг.
Я выполз из технического окна и обнаружил сидящую передо мной на корточках Катэрию, которая не спускала с меня глаз.
— Нашёл? — негромко спросила она.
— Нашёл, — кивнул я.
— Починить сможешь?
— Смогу, если найду деталь.
Она замолчала, и я тоже не спешил что-либо говорить. Мы просто сидели на корточках в тишине напротив друг друга, пока Катэрия не собралась духом, чтобы наконец нарушить тишину:
— Грант, я… Мне очень жаль, что так вышло из-за моей глупости, — негромко произнесла она. — Я знаю, что совершила ошибку из-за самонадеянности и самоуверенности, и мне просто нечего к этому добавить, потому что я виновата. Прости меня, пожалуйста.
В этот раз Катэрия произнесла извинения иначе. Без этой строгости и гордости, будто произошло что-то несущественное. Мне хотелось верить, что она сказала это от чистого сердца. По крайней мере, попросила она прощение с душой.
Я внимательно взглянул на неё и вздохнул.
— Ладно, мы все ошибаемся.
И, признаться честно, меня слегка отпустило. Прошла злость и желание просто из вредности её игнорировать. Иногда просто важно, чтобы человек попросил прощение нормально.
— Хочешь взглянуть, где прорвало? — предложил я, протянув фонарик. Своеобразный жест мира.
— Хочу, — не стала отказываться Катэрия, и сама полезла в техническое окно.
Смотри, жопка, как орешек. Я уже представляю, какой будет звук, если по ней шлёпнуть.
Я отвёл взгляд от неё.
— Видишь, слева сверху большой такой бочонок?
— Да.
— От него отходит трубка металлическая, которая потом переходит в резиновую и…
— Всё, вижу. Разрез с внутренней части изгиба.
— Да. Его и надо заменить.
Она высунулась обратно, вернув мне фонарик в ладонь.
— Ты сможешь починить?
— Думаю, что смогу снять что-нибудь похожее по диаметру с корабля, который мы буксировали. Идём.
Пришли мы к кораблю вместе с инструментами. Катэрия с интересом обошла его по кругу и даже подошла, чтобы приложить ладонь к металлу, будто это могло ей что-то сказать.
— В государстве Тринианском таких я ни разу не видела. Откуда он? Выглядит слишком чуждо.
— Нормально выглядит, — окинул я его взглядом.
Сделанный из толстых бронелистов, он выглядел как настоящий боевой разведывательно-десантный корабль, который действительно мог сражаться и пережить попадание некоторых снарядов и калибров.
— Он откуда? — она остановилась напротив эмблемы нашей десантной группы, черепа, который сжимал в зубах крупнокалиберный патрон, окружённый лавровыми листами.
— Я не знаю, — не моргнув глазом, соврал я. — Он принадлежит семье Барбинери. Когда я нанялся к ней, она попросила меня достать его. Машина рухнула, как я понимаю, ещё во время войны домов. То ли летела на подмогу, то ли должна была эвакуировать кого-то. Не долетела.
Ну нихрена ты заливаешь!
— Понятно… — протянула она. — Я слышала, что у них отобрали почти всё, включая военную технику.
— У них была военная техника? — заинтересовался я.
— Не крупная. Броневики, военные джипы и всё в таком духе. Они же стояли на страже первого рубежа, им полагалось это иметь. Но военный корабль…
— Может это челнок, — пожал я плечами.
— Я бы не назвала его челноком с таким бронированием. Мы залезем внутрь? — обернулась она ко мне.
— Я залезу внутрь, — поправил я её. — Оставайся здесь и жди.
— Хорошо.
Я вижу, с каким любопытством Катэрия смотрит на него и знаю, что ей очень хочется увидеть, что внутри, однако после стольких промахов она не посмеет со мной спорить. Слишком дорого уже обошлось как для меня, так и для Катэрии её самоуверенные решения.
Откуда снять деталь, я уже знал. Подобные шланги использовались для системы охлаждения, только они были сделаны не из армированной резины, а из синтетики, чтобы выдержать в случае необходимости низкие температуры. Если мне не изменяет память, охлаждение пробило во время боя, поэтому так или иначе система уже разгерметизирована и, возможно там ничего нет.
Мне пришлось потратить часа два, чтобы добраться до нужного места. Для этого пришлось снимать внутреннюю обшивку корабля и отключать кабеля, которые тянулись вдоль бортов, чтобы туда подобраться. Что касается шланга, то я просто срезал его.
— Готово, — спрыгнул я вниз, предварительно спустив сначала инструменты. — Думаю, он подойдёт для замены.
Я показал ей шланг.
А лучше бы показал свой. Нашёл, чем перед девками хвастаться.
— За сегодня мы закончим? — она бросила взгляд в небо. — К вечеру, скорее всего, начнётся дождь.
— Думаю, да. Если… — и смолк, глядя ей за плечо.
Рука тут же выхватила плазмострел.
Катэрия была умной девушкой. Она обернулась в это же мгновение, распаляя огонь в ладонях вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, что случилось. А на моей памяти такое бывало не так уж и редко с обычными людьми. И если я достаю оружие, то случиться могло только одно.
Из леса на нас хищно поглядывала тварь. Если я правильно понял по его опалённым бокам, то это был тот самый ночной медведь, которого мы в прошлый раз прогнали. Видимо, затаила обиду и решила попытать счастье ещё раз. Только теперь раз расстояние между нами было достаточным, чтобы сделать один-единственный выстрел и не зацепить нас самих.
И этот медведь сделал пару шагов в нашу сторону, я вскинул оружие.
Надо признать, тварь обладала хорошей реакцией. В последний момент она смогла просто отпрыгнуть, проявляя удивительную прыть для собственных размеров. Плазма пролетела совсем рядом, врезавшись в землю, и взорвалась под боком у медведя, заставив его рухнуть на бок. Но через секунду тварь вскочила и бросилась наутёк, прихрамывая на обе левых лапы. Но давать ей шанса скрыться, чтобы потом та попыталась повторить свою попытку ночью, я не собирался.
Я бросился за ней. Теперь, раненая, она уже так бодро не уклонится и…
— Грант, назад! — вскрикнула Катэрия, и я отреагировал в тот же миг. Но даже этого мне не хватило, чтобы увернуться или отпрыгнуть.
Прямо перед моим носом в небо ударил огненный гейзер, и последнее, что я увидел, была ослепительная вспышка, которая ударила мне в лицо.
Катэрия Голд в свои двадцать пять лет считалась умелой и опытной охотницей. За свои года она успела побывать далеко не на одном боевом задании, показывая себя только с лучшей стороны. Зачистки в городе или рейды вглубь опасных территорий — послужной список был действительно внушительным для её возраста, вызывая уважение даже у старых охотников, с которыми ей не раз приходилось работать.
Обычно перед охотой каждый из них ознакамливался с командой, с которой будет работать и знал, кто на что способен. И никто ещё никто и никогда из команды не попадал в её собственные ловушки.
Охотники знали, что она умеет их ставить. И другие одарённые всегда чувствовали их, спокойно обходя стороной. Это было нормальной практикой, когда был риск, что тварь попытается прорваться к ним. Их устанавливали на перед собой, спокойно отстреливая всякую дрянь, и когда кто-то пытался рывком сократить дистанцию до них, то просто попадал в одну из ловушек.
За столько боевых выходов Катэрия делала это уже просто по привычке. Обычная подстраховка, ставшая автоматизмом, чтобы потом не пожинать плоды непредусмотрительности.
Но Грант не был одарённым, и не мог чувствовать ловушки. Бросившись на них, тварь бы влетела на огненный столб. Но вместо этого вперёд за тварью бросился Грант, и в этот момент у Катэрии перехватило дыхание от понимания, насколько сильно она сейчас ошиблась.
— Грант, назад! — вскрикнула она, сама бросившись вперёд и ставя щит, но что-либо сделать уже было поздно.
Этот юноша обладал действительно удивительной реакцией, и вряд ли она сама смогла бы среагировать быстрее, даже учитывая одарённость. Но этого всё равно не хватило.
Огненный гейзер, как его называли все, ударил в небо прямо перед ним.
Отпрыгнув обратно за щит, Грант схватился за лицо, запнулся и рухнул на спину. От боли он весь изогнулся, начал кататься по земле, казалось, уже готовый встать на мостик. А тварь, воспользовавшись неразберихой, уже была такова, скрывшись за деревьями.
«Он меня точно пристрелит за такое», — мелькнула у неё невесёлая мысль, но тем не менее Катэрия бросила к своему раненому товарищу, который сейчас извивался на земле, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
— Я рядом, Грант, я рядом, тихо… — она упала перед ним на колени, подтянув к себе. — Тихо, всё хорошо… убери руки, я посмотрю.
Казалось, грант её не слышал. Он мычал и выгибался, и ей самой пришлось приложить усилия, чтобы его ладони оторвать от лица. Кожа была красной, практически алой. На коже уже начали появляться волдыри. Как таковых ожогов она не видела, под пламя он не попал, но высокой температуры было вполне достаточно, чтобы запечь его, как в духовке.
— Глаза… — прошипел он.
— Я знаю. Мне надо взглянуть.
— Не могу. Я открыть их не могу.
— Я сама. Только не дёргайся.
Осторожно, Катэрия раздвинула пальцами веки, что оказалось непросто, и надо сказать, что ничего хорошего она не увидела. Его глаза отекли и помутнели. Белок стал красным, будто пропитался кровью. А ещё…
— Я ничего не вижу, — прохрипел он, пока его глаза то и дело пытались сами по себе закрыться.
И это было хуже всего. Катэрия понимала, что натворила и, не зная, что сказать, спросила первое, что пришло ей в голову.
— Тебе сильно больно?
Грант аж извиваться перестал. Едва сдерживаясь, он пугающе спокойным голосом произнёс.
— Нет, Катэрия, мне очень щекотно.