«Или умер, или умирает», — проносится в голове.
Голый факт оседает в голове без всякой эмоциональной окраски.
Не получается жалеть эгоиста, от которого ничего, кроме подлости и агрессии, я не видела. Но уже в следующий миг в меня яростно вгрызается совесть за то, что мне не жаль умирающего.
Ведь он брат. Любимый брат, несмотря ни на что.
Надо прийти к нему на помощь. Попробовать остановить кровь, если еще возможно.
Однако несмотря на благие мысли, пошевелиться не получается. То ли адреналиновая вспышка завершилась неодолимой слабостью, то ли желание избавиться от опекунского ошейника заставляет корнями врасти в землю. Как бы то ни было, продолжаю сидеть на одном месте, будто приклеенная, и безучастно наблюдаю за происходящим из-под полуприкрытых век.
Два дракона вскоре разъединяются из чешуйчатого клубка. Старший Вейзер отступает от Фирша, лишь когда тот начинает посмертное обращение в человека.
Сын, желавший отомстить за мать, утонул в собственной крови. История неудавшейся мести.
Где та жалость, о которой когда-то говорил Харальд?
Нет ее.
Моя душа, как иссохшая пустыня, а тело и того хуже. Во рту — наждачная бумага. Руки, ноги продолжают неметь, отказываясь подчиняться, все больше этим пугая.
Казалось бы, всего лишь укус дракона…
Ну цапнул немножко.
Почему я взлетаю?
Куда лечу?
Хотя неважно, куда.
Ощущение полета приносит некоторое облегчение.
«Где мы разыщем тебе целителя, Ари?» — звучит совсем рядом.
Охота спросить, зачем мне целитель, но язык не слушается.
Пытаюсь хотя бы мотнуть головой в знак протеста, но вместо этого проваливаюсь в безмолвную темноту.
***
Пробуждаюсь в приятном полумраке.
Неяркий свет, исходящий от двух окошек, деликатно озаряет комнату, очертания которой мне смутно знакомы. И бордовый балдахин, привязанный лентами к вертикальным стойкам, я тоже где-то видела. Вот только где?
Через пару секунд до меня доходит: я в комнате Харальда!
Рывком усаживаюсь на кровати и оторопело верчу головой.
Рядом, справа от меня, лежит хозяин комнаты, полураздетый!
Рельефный торс обнажен, руки закинуты под голову, открывая литые мускулы, крепкую грудь, бычью шею. Спасибо, что в штанах, конечно, но как мы оказались в одной кровати? Роюсь в закутках памяти, однако ничего похожего на любовную прелюдию припомнить не могу.
Сюр какой-то!
Похоже, листая книгу своей жизни, я заснула и перевернула случайно не на ту страницу.
— Тебе получше? — заботливо интересуется мой сосед по кровати, не открывая глаз. — Пить хочешь?
После недолгих раздумий киваю, забыв, что он меня не видит. Однако мужчина потягивается с ленивой грацией, будто услышал мой жест, и легко соскакивает с кровати. Через несколько секунд приносит стакан воды с соседнего столика.
— Держи!
Я выхватываю стакан и с жадностью выпиваю прохладную, сладковатую жидкость до дна, не обращая внимания на пристальный взгляд. Становится чуть легче. Вытираю стекающие по подбородку капли и возвращаю стакан.
Во время простых движений правая рука отдает болью, и, хотя за последний год боль стала моей постоянной спутницей, настолько острые ощущение для меня в новинку. Удивленно рассматриваю белую перевязь бинтов, густым коконом покрывающую плечо.
Только тогда в голове выстраивается цепочка последних событий.
Фирш. Портал-ловушка. Нападение дракона, смерть Ринхара и…
В образ окровавленного мужского тела сознание вцепляется намертво. От волнения даже дыхание перехватывает.
Правда ли он умер? Мне же не показалось?
— Где твой брат? — изо рта вырывается хрип вперемешку с кашлем.
— Когда будешь готова, отведу тебя на его могилу. Попрощаешься, — обещает Харальд.
Он непринужденно сидит полулежа, прислонившись к спинке кровати. Согнул широко расставленные ноги в коленях и упирается на них руками. Тщетно пытаюсь уловить в его голосе скорбь или хотя бы легкий оттенок грусти. Либо нет их, либо эти чувства зарыты так глубоко, что даже не нащупать.
Я же прятать свои чувства не собираюсь:
— А если я не захочу с ним прощаться? Если он не заслужил от меня прощальных слов?
— Глупенькая, — усмехается мужчина. — Это не ему надо, а тебе.
— Зачем? — недоверчиво щурюсь.
— Выскажешь ему за все хорошее. А потом отпустишь.
— Я бы лучше ему врезала, — в моем голосе столько звенящей ярости, что сама себе удивляюсь. — Слова тут не помогут.
— Мне помогли, — оборотень пожимает здоровенными плечами.
Его совершенное тело порядком отвлекает меня от разговора. А он, будто пользуется своей красотой. Каждым движением, четким и уверенным, по-мужскому притягательным, словно меня поддразнивает.
Я перевидала немало мускулистых красавцев, что в цирке, что в магической академии, но ни один не вызывал желания к себе прикоснуться. Обрисовать подушечками пальцев контуры мышц. Легкими, невесомыми касаниями, будто перышком, пройтись по рельефу широких плеч, шеи, подбородка. Окольными путями добраться до обветренных губ…
Нет, так мы не договаривались!
— Почему мы в твоей кровати? — перехожу в наступление.
— Можем пойти в твою. Просто эта шире, — улыбается он, а в темных глазах зажигаются лукавые огоньки.
Но мне не до шуток.
— Хорошо, — едва держу себя в руках. — Раз уж ты настаиваешь, спрошу по-другому. Почему мы в одной кровати?
— Потому что в ночь полнолуния, красавица моя, — улыбка становится еще шире, — я не отойду от тебя ни на шаг. Чтобы в момент своего первого обращения ты не наделала глупостей.
С ненавистью буравлю взглядом бинты, под которыми прячется укус оборотня. Мотаю головой, с силой сжимая кулаки. Бормочу:
— Я не хочу… Я не буду оборотнем.
— Ты укушена. От твоих желаний больше ничего не зависит.
За небрежное пожатие плеч, за слова, жестокие, хоть и правдивые, так и хочется его пристукнуть! Умом понимаю, что не он спроектировал цепочку вчерашних событий, но мое возмущение и злость ищут выхода, а Ринхар с Фиршем мертвы, так что…
Мужчина как ни в чем ни бывало, указывает на поднос, заставленный аппетитно пахнущими горшочками.
— Тебе не помешает подкрепиться. На сытый желудок ты легче перенесешь первый голод в ипостаси зверя.