На сытый желудок жизнь действительно становится светлее. С легким сожалением отодвигаю в сторону пустые горшочки, и только сейчас замечаю на себе чужое платье.
Оно легкое, приятно льнет к телу, и цвет такой девчачий — темно-розовый. Приталенное и расклешенное книзу, сверху оно держится на очень широких бретельках. Думаю, этот фасон, а главное оттенок отлично подходят моим волосам и цвету кожи. С наслаждением поглаживаю материал, как вдруг меня запоздало посещает неприятная мысль:
— Кто, говоришь, меня переодевал?
Дракон обнажает белоснежные зубы в неожиданной улыбке:
— Не переживай, в тот момент я думал только о том, как удержать жизнь в твоем разодранном тельце.
Серьезно?!
Харальд видел меня голой!
Чувствую, как щеки пылают огнем.
Нахал! Наглец!
Сил едва хватает, чтобы выдержать его взгляд, а не зарыться лицом в ладони и тихо сгорать от стыда…
Или от другого, более острого чувства?
Рассердившись на себя, набрасываюсь на дракона:
— Так ты в целях оказания первой помощи переодел меня в красивое платье? В нем я бы точно не умерла?
— Надо было осмотреть тебя и омыть раны. Я не умею мыть одетых людей. Знал бы, что будешь так волноваться, нацепил бы на тебя обратно твое тряпье или оставил голой…
Его взгляд ощутимо тяжелеет, запнувшись об эту мысль, поэтому я побыстрее перевожу тему:
— Почему ты не попросил девушек за мной ухаживать? Тину или Миру?
— Они могли понять по ране, что ты укушена оборотнем. Тогда тебе пришлось бы умереть в ночь первого оборота.
М-да. Невольно ежусь от услышанного. Такой исход событий меня бы точно не устроил.
— Значит, никто не знает, что меня укусил Фирш?
— Нет. Слуги думают, что Фирш тебя оцарапал, Ринхар бросился тебе помогать и был убит. Ты успела перед своей отключкой убить Фирша, а я нашел два трупа и тебя раненую. Запомни эту версию, Ари. Придется врать в унисон! Нужно обсудить детали, так что ночь нам предстоит долгая. Может, коф-фе?
— Ага, флэт уайт и, пожалуйста, без сахара, — ехидничаю в ответ.
Харальд не понимает значения слов, зато без труда считывает язвительный тон. В его глазах мелькает досада:
— Что не так, Ари?
— Зачем ты рассказал Ринхару про то, что я люблю кофе? Это был только наш разговор, наша маленькая тайна, — на глаза вдруг наворачиваются слезы. — А ты взял и разболтал о моей слабости, чтобы брату было легче мной манипулировать!
— Я не отдал бы ему ни капли наших отношений! Ни за что! — произносит Харальд с таким серьезным, искренним видом, что невозможно ему не поверить. — Разве не ты просила Ринхара свозить тебя в ту кофейню?
— Нет! — вырывается из меня с горечью. — После разговора с тобой я попросила Ринхара отпустить меня на охоту, а он потащил меня на разговор. Даже не предупредил, куда.
Харальд качает головой и недовольно цокает языком:
— Ринх… Вот хитрец! Наверно, подкрался к нам с подветренной стороны на пикнике и подслушал разговор. Потом решил это использовать.
— Я так и не выпила с ним кофе, — обиженно бурчу. — С Ринхаром его пить не хотелось.
— А со мной выпьешь? — спрашивает Харальд, вдруг затаив дыхание, и в глазах его кроется гораздо более глубокий смысл, чем кажется на первый взгляд.
Неуверенно пожимаю плечами, тереблю складки нового платья и отвечаю вопросом на вопрос:
— Расскажи, откуда у тебя взялось это платье?
— Заказал у местной швеи после твоего первого визита, — опять небрежное пожатие плеч, будто это ничего не значащий пустяк. — В твоей комнате целый шкаф нарядов, пошитых на твой размер. Надеюсь, тебе нравится?
— Спасибо, оно чудесное, — с облегчением отзываюсь. — Но почему ты заказал мне новую одежду? Так сильно старая раздражала?
— Хотел, чтобы ты чувствовала себя здесь, как дома.
Всего несколько простых слов, а сразу щемит в груди. Приходится себя ущипнуть, чтобы не разреветься от наплыва эмоций. Затем, перебирая подол платья, официально капитулирую:
— Я не откажусь выпить с тобой кофе. Спасибо!
Хозяин замка тут же дергает за витой шнур над кроватью, — секунду назад мне казалось, что это бесполезное украшение! — и буквально через пару минут в дверь раздается стук.
После разрешения хозяина комнаты сюда тут же врывается знакомая девчушка. Радостное оживление на хорошеньком личике сменяется кислой миной, как только ее взгляд натыкается на меня, сидящую в позе лотоса в кровати ее любимого лорда.
Девчушка опускает глаза, поджимает губки, склоняет голову в деланном смирении и произносит:
— Я к вашим услугам, лорд Вейзер!
— Отнеси на кухню поднос с грязной посудой, Таира. Попроси Глорию приготовить нам саурийский напиток. Пусть сделает все, как я люблю. Потом принеси сюда набор на двоих и оставь поднос за дверью.
— Да, господин, — опустив взгляд, девочка кивает и, напоследок мазнув по мне неприязненным взглядом, отправляется на кухню.
— Она меня на дух не переносит, — печально констатирую, а Харальд задумчиво кивает:
— Ревнует.
Эти слова меня задевают, потому что сказаны нейтральным тоном. Мне бы больше хотелось услышать: «У нас с ней ничего не может быть» или «Слишком маленькая для меня» или хотя бы «Не мой вариант!» А тут гадай и мучайся!
Приходится зацепиться за эту тему.
— Она ревнует, потому что любит.
— Брось, Ари! — с упреком тянет оборотень. — Ей только кажется, что она любит.
— Откуда ты знаешь, что ей кажется? Может, она правда тебя любит!
— Она меня даже не видела. О какой любви тут можно говорить! — мужчину аж передергивает. — Так, девичьи фантазии.
— Как будто девичьи фантазии не способны привести к любви!
На мои слова он фыркает, даже не считая нужным отвечать, и меня вдруг разъедает изнутри желание утереть этому всезнайке нос, доказать, его неправоту.
— Раз ты такой знаток женских сердец, расскажи мне, что я к тебе чувствую!
Мысленно потираю ручки.
Пускай, пускай поломает голову! Я ведь сама еще не разобралась в своих чувствах.
Вроде бы Вейзер мне нравится, вроде давно он вышел из дружеской зоны, — да и вряд ли там ступала его мощная нога! — но сомнительная щедрость, с которой он уступил меня брату, наложила осадок на мое к нему отношение. Заставила сомневаться…
У Харальда загораются глаза, он с с энтузиазмом хлопает в ладоши и потирает виски, будто разогреваясь для сеанса телепатии. Прищурившись, замирает, словно вслушивается в свои ощущения. Затем мотает головой и хлопает по шелковой простыне прямо перед собой:
— Садись ближе. Мне надо заглянуть в глаза и прислушаться к стуку твоего сердца.
Пододвигаюсь к мужчине чуть ближе, усаживаюсь в позе лотоса в метре и уточняю:
— Так хорошо?
Он снова щурится, долго всматривается в мое лицо, морщится, и мотает головой:
— Ближе.
Ах так?!
Хочешь поиграть?!
Да пожалуйста!