Сегодня мы решили устроить отдых и остановились в деревеньке Пант. К большому нашему сожалению невеликих размеров постоялый двор был целиком занят группой людей, которую Мелан обозвал непонятными словами Гуитай Гуиллт (что дословно переводилось как «дикие гуси», хотя лично я никакой гусиной символики у этих бандитских рож не заметил).
Вообще, последнее время нам в дороге часто попадались отряды вооружённых людей, которые сопровождались небольшими подразделениями всадников плант хин. Если б не они, я бы подумал, что началась война между хин и людьми. Как объяснил Мелан, война действительно началась, но не здесь, а на юге, между людьми и двергами Срединных гор с одной стороны и двергами Южных гор с другой. А навстречу нам попадаются кампании наёмников, которых дверги наняли в северных королевствах Брун Альфур, Нордэйд или других.
«Гуси» вели себя довольно мирно, не гонялись за курями или поросятами, не тащили девок на сеновал, в общем, не гнобили местное население. Наверное, в этом мире наёмники были более дисциплинированные, ну, или наличие сопровождения из кадровых военных хин играло свою роль.
Как бы там ни было, местная гостиница оказалась занята, и нам пришлось остановиться на постой в доме крестьянина по имени Гофаннон. Хозяин уступил нам небольшую комнатку в пристрое, обещал хорошую кормёжку и чистую постель.
— Коли господа не побрезгуют, так я и баньку нагреть могу. За отдельную плату, — радушно предложил Гофаннон, этот пройдоха явно хотел заработать на нас по максимуму.
При упоминании слова «баня» Мелан восхитительно порозовел и отвёл взгляд в сторону.
— Баня — это очень хорошо! — проговорил я, подмигивая парню.
Скромняга издал горлом то ли всхлип, то ли хрип, густо покраснел и отвернулся.
«— Перестань! Ты просто невозможен!» — мгновенно вскипела Асталиэн.
«— А я — что? Я — ничего!» — продолжал дурачиться я, чувствуя и её смущение.
«— Только попробуй ещё что-нибудь выкинуть — отправлюсь к экзорцисту в ближайшем же городе!» — разозлилась Асталиэн.
«— Ну, неужели он тебе совсем не нравится? Смотри какой няшка! Может, ещё разок нагрянем к нему, спинку потереть, например? Я б на твоём месте так и сделал,» — меня, что называется, понесло.
«— Тыыы!» — задохнулась гневом Асталиэн.
Я почувствовал, как её эмоции прорываются наружу, и моё лицо начинает краснеть от её злости.
«Видимо стоит извиниться» — подумал я, наконец, сообразив, что хватил лишку, но было поздно.
«— Майр Суино, призванный дух, ты хорошо послужил мне в пути. В знак своей благодарности, я, тиуис Асталиэн Раме-эт-Нарэ освобождаю тебя от служения!» — голос девушки был спокоен, но от него у меня всё внутри будто насквозь проморозило.
Майр Суино, «дух-раб» одно из низших сословий в обществе хин.
Я замер не в силах пошевелиться, внутри разгоралось пламя жгучего стыда. Давненько меня так носом не тыкали.
Не скажу, что являюсь общительным человеком, но знакомых у меня всегда было немало, в отличие от настоящих друзей. Я нечасто близко схожусь с людьми, предпочитаю нейтральный тон общения. Но если кто-то становился моим другом, то ему я всегда был готов помочь и относился как к самому близкому человеку. К сожалению даже дружеские отношения не всегда являются взаимными. Но эта правда жизни открылась мне не так давно. Во время же моей школьной и студенческой жизни среди тех, кого я считал друзьями, нередко попадались … легкомысленные люди, которые своими поступками заставляли меня каждый раз испытывать ненавистное чувство стыда за свою доверчивость и замыкаться в себе. Со временем я научился контролировать свою степень доверия к окружающим, и разочарования в мнимых друзьях уже почти не случалось. И вот теперь…
Наверное, это попадание в другой мир, да ещё при таких обстоятельствах, выбило меня из привычно-настороженного состояния и заставило воспринимать своих случайных, в общем-то, попутчиков как самых близких друзей. А сейчас мне просто указали на моё место.
Я почувствовал, как рефлекторно выпрямил спину, расправил плечи, поднял голову и еле успел остановить руку, потянувшуюся поправить несуществующие очки. Я стал собой прежним.
— Благодарю за столь высокую оценку моих скромных усилий. Завтра же я вас оставлю. А сейчас позвольте откланяться! — проговорил я ровным голосом и вышел во двор. Широкими шагами я направился в конюшню к нашим лошадям. Ночевать в одном помещении с бывшими спутниками мне было бы невыносимо. Хотя сбежать таким образом от Асталиэн у меня бы не получилось, но эта мысль в тот момент меня не посетила.
Достав из седельно сумки кошель с нашими деньгами, я высыпал от туда десятка два серебряных монет, пойдут в качестве платы за мои услуги. Засунул взамен карту (зачем она мне теперь?) и пошёл в сторону постоялого двора. Молча прошагал мимо привратника, не обратив на его слова, мол, мест нет, никакого внимания. Ночлег мне был не нужен, сегодня спать я не собирался.
Обеденный зал, или как это помещение должно называться, встретил меня гвалтом человеческих голосов и полным отсутствием свободных мест. Все четыре стола были сдвинуты вместе и до отказа заполнены членами «гусиного» братства.
В обычное время увиденного было бы достаточно, чтобы развернуть меня обратно. В обычное время. Сейчас же мне сам чёрт был не брат.
— Хозяин! — заорал я.
«Гуси» хором повернулись ко мне, откуда-то сбоку подкатился низенький мужичок, похожий на колобка на коротких ножках.
— К моему глубочайшему сожалению, мест нет, господин… — начал он.
— Господин барун, милейший! — перебил я его. — Организуй мне столик в том углу.
Я рукой показал место рядом с местным ресторанным оркестром, одновременно вкладывая в лапку Колобка три ариана. Колобок понимающе кивнул и куда-то умёлся, а я стал рассматривать присутствующих, засунув большие пальцы за широкий пояс портупеи. «Гуси» расценили моё поведение очень неодобрительно, но, пока, молчали. Все присутствующие были людьми, причём людьми северного типа: светлые волосы, голубые глаза, бледная кожа. Учитывая окружающую атмосферу, они напоминали легендарных норманнов.
— Ljos alfar! Hmm… — пропыхтел один из них, очевидно, недовольный таким беззастенчивым разглядыванием.
— Rua nidur, Gunnar. Vid erum I heimsokn. - положил руку ему на плечо сосед.
«Всё-таки зацепило! — криво усмехнулся я мысленно. — Ладно, хватит торчать как прыщ на известном месте».
— Господа! — я вежливо кивнул головой, проходя мимо столов.
Крепкий служка притащил в мой угол стол и стул достаточно искусной работы, видимо, личная мебель хозяина. Тут же нарисовался и он сам.
— Чего изволит господин барун?
— Хорошего пива и солёных заедок к нему. Ну, там чипсы, сухарики, кальмары и прочая дребедень, понимаешь? — озвучил я заказ.
— Э-э-э… Возможно господину подойдут солёные крендельки и сушёная рыбка? — немного растерялся Колобок.
— Сойдёт, — великодушно согласился я.
Через пару мгновений передо мной возникли литра пива и две плошки с заедками. В одной были кренделя (или крендели?), а в другой — кусочки очищенной сушёной рыбы (это, значит, чтоб господин барун с обдиранием воблы не мучился). Молодцы.
Литра, кстати, это кружка такая, объёмом, примерно в наш литр (плюс-минус сто грамм), а ещё это единица измерения объёма равная десяти купанам. Правда, что такое купан я пока не понял.
Я прихлебнул пива. Приятственно! Было бы ещё лучше, если бы внутри не ворочался огромный кусок льда, и не скулило глубоко в душе пораненное самолюбие.
Я мотнул головой, отгоняя не нужные мысли. Приложился к литре, бросил в рот кусочек рыбки, пожевал и добавил ещё пивка.
Послышался звук флейты, к нему подключились струнные и барабан.
И как я мог так подставиться? Мужику тридцать с лишком лет, а уши развесил перед какой-то пигалицей… тридцать пять ей, ага! А мне тогда сто сорок! Да даже если бы и тридцать пять, мозги-то ещё детские, эльфы же взрослеют медленнее. Наверное…
Изнутри я сгорал от стыда за такой свой промах. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что я слишком привязался к Асталиэн. Я с ужасом понял, что она уже давно стала частью моего восприятия, сознания, меня самого!
Однако сознания Асталиэн я сейчас совершенно не ощущал, как будто его и не было. Странно…
— Странно… — проговорил я, заглядывая в пустую литру. — Официант!
На мой вопль обернулись несколько человек. Рядом материализовалась пухленькая девушка в переднике. Родственница Колобка или он персонал по комплекции набирает?
— Два по столько, — проговорил я, указывая на пустую кружку.
Девушка сбегала за требуемым и обновила заедки. Я опять остался наедине со своими мыслями.
Вторая литра закончилась ещё быстрее, чем первая. Захотелось курить. Вообще-то курить я бросил уж лет десять назад, но по пьяному делу иногда тянет затянуться разок-другой. Вот и сейчас навеяло…
После пристального изучения всех присутствующих в помещении, я констатировал тот факт, что стрельнуть папироску не получится: курящих не было.
И тут моё слегка затуманенное алкоголем внимание привлекли музыканты. До этого ни одного музыканта я в этом мире не встречал, так что было на что посмотреть и что послушать.
Местный джаз-бэнд состоял из пяти человек: барабанщика, гитариста, арфиста и двух дудочников. Ну, это я их так для себя назвал, за названия инструментов я не ручаюсь. Играл оркестрик что-то в стиле фолк, протяжно и мелодично. Меня вдруг потянуло к прекрасному, точнее, захотелось заказать песню. Была лишь одна проблема: вряд ли местные маэстро знают хоть одну песню из моего мира.
— Всё сам, всё сам! — горестно проговорил я и, пошатываясь, отправился к музыкантам.
На гитаре играть я научился ещё в школе, потом был перерыв в три года. Но потом начались выездные практики, походы, а там без гитары — никуда. Играю я на троечку, но не исполняю в компаниях песен не поэтому. Причина моей скромности — скверный голос. Думаю, если бы я решился запеть на кладбище, то даже его жильцы постарались бы съехать. В общем, я рисковал выступать только в компании близких друзей и при наличии хорошего певца. А ещё, если был в стельку пьян.
Сегодня я был один (незнакомые «гуси» не в счёт), да и выпил уже прилично, так что «звёзды сошлись».
— Здравствуйте, уважаемые! — обратился я к музыкантам.
— Приветствуем Вас, господин! Желаете заказать балладу? — приветствовал меня «арфист».
— Возможно, позже… Мне хотелось бы рассмотреть вот этот инструмент, — я показал рукой на «гитару».
— Вас интересует лютня? — настороженно спросил «гитарист».
— Да. Мне хотелось бы кое-что попробовать.
Всё ещё сомневаясь, музыкант протянул мне инструмент.
Так, струн восемь, лады немного сдвинуты и резонатор другой формы. Ну, попробуем что ли …
Я взял инструмент, примерился — не то, потом, повинуясь наитию, перехватил лютню немного по-другому и вдруг понял, как она должна лежать в руках, как располагать пальцы на струнах. Было ощущение встречи с давно знакомым предметом. Мышечная память сработала? Асталиэн умеет играть на этом инструменте?
От мысли о Асталиэн настроение опять улетело вниз, а на язык попросились знакомые слова.
У беды глаза зелёные…
Руки сами скользили по инструменту. Отдельные звуки складывались в знакомую мелодию, в глазах что-то мешало.
Для тебя быть третьим лишним мне…
Я пел высоким девичьим голосом и в нём дрожали слёзы.
И беды глаза зеленые
Неотступные глядят.
Инструмент замолчал, и в зале повисла гробовая тишина, но мне было по фигу. Я дошёл до своего столика и залпом выхлестал половину литры. На душе было так тоскливо, что хотелось выть волком. Умом я понимал, что это действие алкоголя, но душа просила продолжения.
Как жизнь без весны,
Весна без листвы…
Песня полилась из меня вместе со слезами. Рядом заплакала флейта, зазвучала арфа. Слова сами складывались в стихи на незнакомой речи. Оказывается, я пел на языке плант хин.
Закончилась песня, смолкли звуки мелодии. Я молча уставился в стол, плохо соображая, почему из меня полезли именно эти песни. Хотя, по синей лавочке тоскливо-страдательные загоны у меня порой случаются.
На плечо мне легла тяжёлая ладонь. Подняв голову, я увидел того самого ворчуна, что заметил ещё при входе. Его звали Гуннар, кажется.
— Господин барун, прошу простить мне мою грубость, — обратился он ко мне — я и мои товарищи восхищены вашим голосом! Позвольте пригласить Вас к нашему столу. Ранее мы не слышали пения плант хин, Ваш же голос подобен голосу самой Фрейи!
«Кто бы мог подумать, что слушатели будут восхищаться моим пением,» — отстранённо подумал я, заглянул в пустую литру и пригорюнился.
— Хозяин, пива господину баруну! — рявкнул Гуннар.
В голове отчётливо шумело, а ноги заметно ослабли, но эту кружку я выпил, предварительно отсалютовав ей гостеприимным «диким гусям». А потом решил, что знаю подходящую этим парням песню.
На чужих берегах
Переплетение стали и неба…
--
— МЫ ВЕРНУЛИСЬ ДОМОЙ!!! — спустя пару куплетов, ревел, казалось, весь зал.
В дверях показался Мелан. Его лицо выражало сильное беспокойство, и не сказать, что, увидев меня в объятьях «гусей», Мелан стал спокойнее, скорее наоборот.
— Барун Деур, наконец-то я Вас нашёл! — проговорил он, подходя к нашему столу.
Гуннар вопросительно посмотрел на меня.
— Ихелур Мелан. Отчаянный храбрец и верный вассал, — кратко представил я парня окружающим. — Мы путешествовали вместе, к сожалению, завтра нам придётся расстаться. Мелан, выпьешь с нами на прощанье?
— Что ты… Вы несёте, барун? Вы пьяны! Собирайтесь, я провожу Вас! — Мелан явно разозлился.
К его несчастью это заметил не только я, но и мои собутыльники. На плечи ихелура упали сразу несколько крепких рук, заставив того сесть на лавку.
— Сядь! Пей!
В руку Мелана всунули полную литру пива. Ну так ему и надо.
Я мутным взглядом нашёл лютню, подтянул её к себе и объявил.
— Баллада о борьбе!
Средь оплывших свечей и вечерних молитв…
«Викинги» отбивали ритм ладонями по доскам столов.
… И когда рядом рухнет израненный друг…
Мужики плакали, растирая огромными кулаками слёзы по лицу.
… Значит, нужные книги ты в детстве читал.
А потом они набросились на меня и, вытащив во двор, долго качали, подбрасывая в воздух. Потом мы пели «Балладу…» хором, потом пили, потом опять что-то пели, потом … А что было потом, я уже не помню.
***
Последние несколько дней Асталиэн не находила себе места. Её одолевали тревожные мысли. После переправы через Лиг она ступила на земли Бриниога, её родовые земли. Близился конец их путешествия, скоро они въедут в Дивио. Как их там примут? Что делать после? Как вести себя с бренином?
Однако спутники, казалось, не разделяли её тревог: Мелан следил за дорогой, пытаясь, видимо, реабилитироваться за прошлый промах, а Мирон, который ранее развлекал её многочисленными расспросами, внезапно загорелся идеей создания какого-то необычного артефакта. Целыми днями он задумчиво отмалчивался, вечерами что-то мастерил, а потом мгновенно засыпал. В это были и положительные стороны: Асталиэн, наконец, смогла долгое время распоряжаться собственным телом самостоятельно и заниматься чем ей угодно без оглядки на мнение духа-помощника.
Но тревожные мысли давили на неё с огромной тяжестью. Возможно, если бы она могла выговориться, стало бы легче. Она однажды попыталась поговорить на эту тему с Меланом, но тот повёл себя немного странно: постарался уверить её в верности благородных людей и хин герцогства, но при этом его лицо было каким-то растерянным. А потом он просто сбежал от разговора, отговорившись тем, что ему нужно проверить окрестности лагеря. Асталиэн почувствовала себя брошенной. Хотелось сесть и просто поплакать, но она, тиуис Асталиэн Раме-эт-Нарэ, не могла позволить себе такой роскоши.
К их с Меланом удивлению опыты Мирона увенчались успехом. Правда, этот неугомонный плант иай чуть не устроил лесной пожар во время своих испытаний, но всё обошлось. Асталиэн эта суматоха даже немного понравилась, было весело наблюдать за тем как Мелан и Мирон мечутся по лагерю сбивая огонь и топча разлетевшиеся угли. Тревога немного отступила.
«Завтра расскажу всё Мирону,» — улыбнувшись, решила девушка.
Мирон относился к Асталиэн не то брат как к младшей сестре, не то как воспитатель к воспитаннице, что было не удивительно — тридцать лет для иай — возраст взрослого мужчины. К тому же он и раньше чутко относился к переживаниям девушки.
«Он обязательно меня поймёт!» — подумала Асталиэн, окончательно успокаиваясь.
***
День начался просто замечательно: Мирон снова донимал её разными вопросами по теории магии, опять превратившись в того любознательного человека, который так скрашивал её дорогу к не ясному пока ещё будущему. Вдобавок сегодня решили остановиться на постоялом дворе и хорошенько отдохнуть. Девушка уже предвкушала вкусный ужин, баню и сон на настоящей постели.
Всё случилось вечером. Сначала выяснилось, что постоялый двор занят отрядом северных наёмников и Мелану пришлось искать ночлег у жителей деревни. А потом, когда, казалось, все проблемы разрешились, Мирон совершил такой поступок, после которого их совместное существование стало невозможным.
Упоминание бани в разговоре вызвало неприятные воспоминания и смутило не только её, но и Мелана. Мирон же, заметив это, едко пошутил над ними, а в ответ на требования прекратить шутки, начал насмехаться и даже намекнул, что неплохо бы было познакомиться с таким хорошим парнем как Мелан поближе, и что в этот раз он может зайти немного дальше, чем просто совместное посещение бани.
Это было страшное оскорбление. Её, словно бессловесную рабыню, этот проклятый дух мог использовать как хочет! Такие слова было вдвойне обиднее услышать от того, кому она уже привыкла доверять. На такое был возможен только один ответ. И он прозвучал.
«— Майр Суино, призванный дух, ты хорошо послужил мне в пути. В знак своей благодарности, я, тиуис Асталиэн Раме-эт-Нарэ освобождаю тебя от служения!»
Мирон, не ожидавший таких слов, дёрнулся как от удара и гордо выпрямился.
— Благодарю за столь высокую оценку моих скромных усилий. Завтра же я вас оставлю. А сейчас позвольте откланяться! — проговорил он, глядя перед собой. Щёки его горели от унижения, но голос был совершенно спокоен.
А дальше произошло что-то невероятное. Вернее ничего не произошло, хотя должно было! После освобождения дух должен был в тот же миг покинуть хозяина и отправиться в свой мир. Сейчас же Асталиэн по-прежнему чувствовала присутствие Мирона, и он по-прежнему управлял её телом. Единственное изменение, которое заметила девушка — это стена, возникшая между его сознанием и всем окружающим. Сейчас светящийся шарик его сознания превратился в ярко синюю звёздочку с множеством лучей-шипов.
Тем временем Мирон взял из их кошеля часть денег и отправился на постоялый двор. Его ничуть не смутило то, что мест там не было и что внутри находится целая прорва наёмников, людей не самых мирных. Казалось, ему было на всё плевать. Он кликнул хозяина и … заказал выпивку.
«Он пришёл сюда отметить освобождение?»
На празднование в честь обретения долгожданной свободы это, однако, похоже не было. Мирон молча хлебал пиво, уставившись пустым взглядом в пространство. Литра быстро опустела. Он заказал ещё две, кажется, он просто решил напиться до изумления.
Внезапно внимание духа привлекли музыканты, что тихонько наигрывали, ожидая заказов от подпивших постояльцев. Мирон почти силком забрал у лютниста его инструмент, внимательно его осмотрел, примерился…
Музыка была обязательным к изучению предметом в семьях благородных плант хин, поэтому Асталиэн не дурно играла мандолине или лютне, но такой игры на подобном инструменте она раньше не встречала.
— У беды глаза зелёные… — услышала девушка собственный голос, поющий незнакомую ей песню. Она была наполнена такой тоской, что Асталиэн растерянно замерла, вслушиваясь в слова.
— И нельзя мне даже облаком
Плыть по небу над тобой…
Голубая звёздочка вспыхнула ярче, ещё дальше выпуская свои лучи-иголки. Когда Мирон закончил петь, в зале звенела тишина. Люди были поражены искренностью слов. Асталиэн, как хи чувствовала, что Дух пел не горлом, он пел сердцем.
«Что всё это означает?»
Мирон хлебнул пива и снова запел.
— Как жизнь без весны…
По щекам текли слёзы, и Асталиэн никак не могла сообразить, чьи они, её или Мирона.
… они и зимой нам слышны, любимая!
Звёздочка разгоралась всё ярче, пока не превратилась в целое Солнце, один из лучей потянулся к ней. Коснулся и … пропал, вдалеке снова светилась маленькая голубоватая звёздочка с множеством лучей.
«— Дурак!» — крикнула Асталиэн, но её никто не слышал.