— Ох ты ж, — вырвалось у Михаила.
Вживую развалины Рима и окрестностей оказались еще более впечатляющими, чем через сеть. Наверное, даже хорошо, что сразу умчался из «Незабудки», подумал Лошадкин, не стал смотреть на руины Москвы, а то заработал бы себе травму на всю жизнь. Огромный кратер, нет, даже два, остовы домов, кучи щебня, все в сером цвете, такое он раньше видел только в старых кинохрониках о бомбежках.
— И еще раз ох, — добавил он, но уже не так яростно.
Город неподалеку от развалин, огромный по меркам нового мира, но все же не мегаполис. И все же, что называется признаки цивилизации, небоскребы, мельтешение живых на земле и в воздухе, поток машин, какие-то вывески и — реклама? — нет, информационные объявления, но такие же яркие и привлекающие внимание.
Метка на карте, он повел пояс вниз, на окраину города.
— Ахой! — раздался возглас из четырех глоток.
— Ахой, пираты! — рявкнул Михаил в ответ.
Паула Мо, а также трое ее друзей по историческому клубу, два друга и подруга, если уж быть точным. Все молодые, в районе двадцати, загорелые, крепкие, сильные и открытые миру вокруг. Михаил вдруг ощутил себя ворчливым дедом рядом с ними, и мысленно хмыкнул.
— Только гарпунов и крюка вместо руки не хватает, ведь ахой — морское приветствие, — приземлился он.
Ему почему-то казалось, что Рим стоит прямо на берегу моря, впрочем, и в географии его познания всегда оставляли желать лучшего.
— А лол — это сокращение, означающее громкий смех.
Стоявший слева парень, Арман Бигзли, легко сошел бы за потомка викингов, белокурого норманна-завоевателя, вот ему и правда гарпун пришелся бы по руке. Второй из парней больше походил на Руслана, хотя ничего татарского во внешности Ричарда Корнеева не наблюдалось. Сама Паула, жгучая испанка и оставшаяся, Виолетта Джонсон, тоже с явными испанскими или латиноамериканскими корнями, судя по ее виду.
— Ух ты, а ты говорил!
— А как называли наемников в ваше время?
— Мы же договорились, что будем биться за защитников!
Они заговорили все одновременно, мешая общение вслух и через сеть, и Михаил чуть удивленно вскинул брови, с таким он еще не сталкивался. В то же время стал понятен интерес к нему, они прибыли по приглашению какого-то исторического клуба на реконструкцию сражения за Рим. Не древних времен, а уже после начала третьей мировой и ударов, уничтоживших столицы, столкновения цивилизаций, если выражаться пафосно или попыток стран ислама посчитаться за поражение при Пуатье, почти полторы тысячи лет спустя.
— Понятно, — заметил Михаил, отводя Паулу в сторону. — Приглашения же открытые?
— Да, все желающие могут принять участие, — улыбнулась та.
— Тогда и проблема решена, буду просто ходить повсюду с вами, да отпускать замечания очевидца вслух и будет хорошо, да?
— Донешко!
А оставшееся время учиться и учиться, подумал Михаил, опять испытывая импульс отправиться к своему жилью и заселиться в него. Довольно бессмысленный импульс, так как вещей у него с собой не было, жилье он уже и так снял, попутно решив познакомиться поближе с ожмиками, а то как-то все не складывалось у него со знакомствами в их среде.
— Можете пожить у меня, — вдруг добавила Паула.
Опять и снова, без сексуального подтекста.
— А то вы взяли социальное жилье, как же вы там?
— Вот еще одно свидетельство очевидца, это социальное жилье — невероятная роскошь по меркам моего времени, — ответил Михаил.
— Невероятно! — глаза Паулы округлились.
Как же вы там жили, читалось в них, и надо сказать Михаил мог бы точно так же округлять глаза на «19 век», мол как же вы там жили без электричества, интернета, телевизоров и автомобилей?
— Я и не знала, надо будет попробовать! — вдруг воодушевилась она. — Пепано! Давайте поселимся рядом с Михаилом! Нет, вместе с Михаилом, это будет настоящий эдвейс, общежитие, как в те времена!
— Мне нужно будет заниматься, — заметил он слегка недовольно.
Четыре неугомонных представителя современной молодежи, живущие рядом? Такое помогло бы погрузиться в мир, без сомнений, равно как и то, что заниматься уже не вышло бы. Но зато это пошло бы как усиленные консультации очевидца, вдруг отметил его разум.
— Донешко, приватность — право каждого, мы перестроим жилье!
— Если вы хотите погружения, то знайте, что в мои времена жилье так просто и быстро не перестраивали.
Хотя, в общем-то, если подумать, чем не гипсокартон и пластиковые перегородки? Если не трогать несущую, легко можно было устроить перепланировку за пару дней, лишь бы руки не из задницы росли.
— И требовалось разрешение на изменения.
Теперь четыре пары глаз смотрели на него изумленно, а Михаил опять ощутил себя древним устаревшим дедом. В то же время, разве не преподавали им все это? Не забывай свои корни и все такое?
— Да, сурово, — Арман потер своей огромной ручищей подбородок. — Но и прекрасно, испытать себя в таких жутких условиях! А возможность заниматься мы вам обеспечим, не сомневайтесь, будет воркотно!
— Ладно, ловлю вас на слове, — хохотнул Михаил.
Он ожидал, что всплывет вопрос какого-нибудь социального минимума, типа нельзя заселяться впятером в такую «крохотную» квартиру всего лишь на двести квадратов, но нет, никаких проблем так и не возникло. Попутно Паула и ее друзья отправили сигналы, чтобы их вещи переслали к Михаилу, «прописались» у него, и помчались туда все вместе.
— А вы — христианин, мусульманин или буддист? — спросил Ричард по дороге.
— Я — атеист, — ответил Михаил. — Мировые религии изрядно одряхлели и выдохлись уже к двадцатому веку и я, признаться, сильно удивлен, что они куда-то повели людей во время мировых войн.
В то же время, отчасти он понимал причину. Полная утрата моральных ориентиров, крушение мира и многие ринулись к старому и привычному, хватаясь хотя бы за такие соломинки. Мир разваливался и религии, возможно, увидели свой шанс воспрять и снова захватить власть, как уже было когда-то.
— Это потому, что Мекку и Медину тоже сравняли с землей, — подала голос Виолетта, — вот они и ринулись мстить, собирались уничтожить Папу Римского в ответ!
— А почему не Иерусалим?
— Так его тоже уничтожили ударами ракет!
— Вовсе не поэтому, это было просто продолжение миграции, которая началась еще до двадцать первого века!
— Не миграция, а беженцы, — поправил Михаил. — Тогда там постоянно шли войны и всякие цветные революции, и люди бежали с Ближнего Востока в Европу.
— Цветные — это по цвету кожи? — вдруг спросила Паула и пояснила. — Мы пытаемся обходиться без сети в таких вопросах, как в ту эпоху.
— В мою эпоху, — хохотнул Михаил, — уже была сеть, просто запрос занял бы время, пока извлек бы смартфон, открыл поисковик или вызвал бы голосового помощника.
— Но если религии одряхлели, то почему тогда продолжались войны?
— С чего бы им вообще воевать? — изумился Арман. — Разве не призывали они к миру и любви?
— Вот ты даешь! Ведь в те времена правили полжисты! Они всюду говорили о своем честном слове, а сами его не держали!
— Еще как держали и заключали контракты!
— Говорили о любви, а сами воевали, разве нынешние не поступаю так же?
Михаил прислушивался, изумляясь мысленно. Да, старые мировые религии отступили и почти (но не совсем) умерли со старым миром, но на их месте возникли новые. Масса новых сект, как сказали бы во времена Лошадкина, только без деструктивных методов воздействия на мозги, оболванивания и прочего. Тех, кто пытался действовать старыми методами, безжалостно уничтожали, как угрозу для общества.
Действительно безжалостно.
— Да я тебе говорю, цифисты еще всем покажут! — кричал воодушевленно Ричард. — Они самые многочисленные!
Цифистами называли тех, кто поклонялся цифровому разуму. Они считали ИИ божеством, ИП — его слугами и провозгласителями воли, и поэтому обходились без них в своих домах, так как не считали себя вправе командовать слугами объекта своего поклонения.
Какая-то несусветная глупость, на взгляд Михаила, но не глупее желающих отправиться в услужение к инопланетянам или верующих в силу своего разума и пытающихся вызвать в себе сверхсилы или тех, кто поклонялся энергонию, как зримому воплощению воли бога. Или богов, политеизм тоже распространился на волне отрицания монотеизма старого мира.
— Ничего они не покажут! — возражала Паула. — Они даже в Башню не играют!
— Во что? — невольно спросил Михаил.
Тема развлечений пролетела мимо него, потому что он сам стремился в другую сторону. В то же время, в новом мире не чурались развлечений, во всех формах и размерах, но в то же время проявляли сдержанность. Кто не сдерживался, просаживал кредиты, падал в рейтинге и в общем, катился на дно. Все, как во времена Михаила, только с иным оттенком.
— Ты…, - Паула посмотрела на него, округлив глаза, затем вспомнила и рассмеялась.
— Хорошо, хоть не вы, а то бы постарел еще на сотню лет! — рассмеялся Михаил в ответ.
Они «заселялись», с шумом и гамом, на который выглядывали недовольные соседи — ожмики. Некоторые тут же вступали в разговор, Паула и ее друзья откликались, похоже никто из них не страдал предубеждениями против ожмиков. При этом они продолжали объяснять про Башню, крупнейшую из виртуальных игр нового поколения с полным погружением.
Там требовалась не просто манопа с голограммами, но еще и выплачивать по сотне кредитов в месяц, а также иметь рейтинг не меньше пятидесяти. Вроде мелочь, но вот у Михаила такого не было, а уж ожмикам подобное и не снилось, тут требовалась работа, квалификация, да не по мензе, и сила воли, чтобы не уйти в подобное с головой и продолжать поддерживать планку.
Башня, она же вавилонская башня или башня бога, как ее еще называли, опиралась как раз на тот самый миф о башне, которую строили люди, чтобы добраться до неба, но бог смешал им языки, они перестали понимать друг друга и строительство прервалось, а башня рухнула. В новом мире зашли с другого угла, живым предстояло выстроить башню в условиях, когда им мешали все вокруг. Кооперация, совместное строительство, развитие производств, отражение набегов и нападений с небес, изучение языков, чтобы понимать друг друга, и расчеты, дабы башня не рухнула, и так далее.
— Ого, как все серьезно, — искренне заметил Михаил. — Так вы все играете в нее?
— Да, — радостно подтвердил Ричард, а Паула закивала.
Арман возился в соседней комнате, все порываясь переставить стены, Виолетта общалась с парой ожмиков снаружи. Михаил всем телом ощущал шум и жизнь многоэтажного дома, словно за сотню лет так и не научились бороться с вибрациями и шумом.
— Там я и заинтересовался темой религий и их воинственности, — добавил Ричард, — начал разбирать историю этих религиозных войн, случившихся в период хаоса, и так мы и оказались здесь!
— Точнее говоря, именно эти войны отчасти и предопределили наступление периода хаоса, когда даже старые религии уже не могли вести людей, лишь топили все вокруг в крови.
— Да вся их история начиналась с крови…, - начал возражать Ричард и они снова заспорили.
Михаил не стал слушать, покрутил слегка головой и отошел в сторону. В общем-то не так уж много ему и требовалось, если подумать, небольшой уголок, дабы присесть и погрузиться в сеть, и чтобы никто не трогал. Последнего можно было достичь, объявив режим приватности, пусть и без отгораживания голограммами, но все равно Михаил еще явно не адаптировался до конца. Ему требовалось нечто физически преграждающее взгляд остальных, чтобы сидеть не на виду, дабы его волновали мысли о разглядывании посторонними во время учебы.
В новом мире к этому вопросу относились равнодушней, хотя и не все, и это слегка изумляло Михаила поначалу. Ставить общество выше и потом плевать на его мнение? Затем до него дошло, что равнодушие было вызвано тем, что подобное поведение — не обращать внимания на внешний вид — вписывалось в нормы. Ну ходит живой голым, что такого? Кожа не того цвета? Инопланетянин? Плевать.
— Так, надо будет завести график дежурств! — обрадованно сообразил он.
Пусть молодежь еще погрузится в атмосферу, а заодно радостно поработает за него над мелочами быта. В этом Маркета, конечно, его немного разбаловала, но, если вспомнить… и Михаил ощутил странную смесь ярости и возбуждения. Похоже, Сванди, сама по себе не могла обходиться без конфликтов, вызовов и противоборства в отношениях, в качестве компенсации за тихую работу.
Михаил напомнил себе, что не собирался вспоминать о ней и звонить, как и Тане.
— Какие интересные у тебя соседи, Михаил, — появилась Виолетта. — Поговорим наедине?
— Не сходя с места? — изумился Лошадкин, ведь Виолетта явно говорила о приватном общении через сеть.
Не сходя с места и на глазах у всех, да.
— Хорошо, пойдем сюда.
Они вышли в душевую, и Михаил снова улыбнулся.
— Вопросы, связанные с личной гигиеной, считались интимными и приглашение туда, как правило, несло в себе подтекст, связанный с намеком на секс.
— Любопытно, — улыбнулась Виолетта в ответ, — но сейчас все не так.
— Я уже заметил, — отозвался Михаил сдержанно. — Но я просто делюсь свидетельствами очевидца.
— Отлично делишься, — кивнула Виолетта, — и именно об этом я и хотела бы поговорить.
— Приватно?
— Как ты смотришь на то, чтобы поделиться свидетельствами очевидца перед обществом полжистов? Разумеется, не просто так, — улыбнулась Виолетта так, что Михаил сразу увидел ее с раздвинутыми ногами.