В последующие несколько дней они встречались еще два раза, сходили все же вместе в кино, оказавшееся не столько кинотеатром, сколько интерактивной постановкой полного погружения. Они могли наблюдать со стороны с полным букетом ощущений, а могли взять на себя роли и отыграть их, пройти весь путь героев, и Михаил как-то не рискнул, отметив, что Натали тоже смутилась.
Возможно, именно поэтому на следующую встречу она пришла не одна.
— Это Аслан Крокинг, — представила она своего спутника. — Мы вместе состоим в обществе добрых.
— Михаил Лошадкин, — машинально представился он.
Рука чуть дернулась вперед, но в целом Михаил уже почти избавился от привычки лезть с рукопожатиями. Внимание привлекало другое, Аслан оказался первым из встреченных им, у кого имелась лысина.
— Последствия утечки на экспериментальном реакторе, — пояснил Крокинг, — если вернуть возможность расти волосам, то начнет разрушаться мозг, поэтому я отказался.
Михаил озадаченно моргнул, пытаясь представить, как это и что там происходило.
— Так к нам и попадают, — пояснила Натали, подтверждая догадки Михаила, — через травмы, боль, душевную или физическую, через понимание, что окружающим тоже может быть плохо и им нужна поддержка. Общество добрых, вот настоящий путь спасения общества, а не все эти спорщики о добре и зле, лжи и правде, этике и морали, и насколько нужно поддерживать другие системы.
— А их нужно поддерживать?
— Тысячники считают, что нужно, — ответил Аслан, — а мы вот считаем, что это та доброта, которая хуже воровства и убийства!
Они прогуливались по парку в центре, затем сели в одной из беседок, выставив знак с просьбой не беспокоить.
— Тысячники?
— Те, у кого рейтинг выше тысячи, — говорил Аслан, — именно они участвуют в самых важных голосованиях, определяющих путь общества. Мы голосуем о своих районах, определяем какие-то локальные вещи, но большая часть живых даже не видит верхнего сегмента сети, где сидят те, кто якобы принес обществу больше всех пользы.
— Якобы?
— Принес, — не стал возражать Аслан, — но что дальше? Они принесли пользу, так что теперь, это дает им право причинять нам вред? Дает право разрушать чужие судьбы, ведь у них больше голосов, чем у нас?
Строго говоря, единица рейтинга не равнялась голосу в подобных вещах, но сплошь и рядом ее приравнивали, для упрощения.
— Постойте, как это не видит? — изумился Михаил. — Разве не являются правда и открытость новыми принципами, на которых строится общество?
— Если у тебя нет допуска — тебя не пустит в здание, если у тебя нет рейтинга, ты даже не увидишь, что творится среди новой элиты. Союз систем не так уж монолитен, как нам рассказывают и постоянно возникают какие-то вопросы и конфликты, и Земля лезет в них, решает, помогает, утирает инопланетные носы и щедро делится энергией, забывая о своих гражданах, а иногда и просто действуя им в ущерб!
— Не может быть!
— Еще как может, отсюда и возникают все эти слухи об энергетическом кризисе, об экономии, ведь энергия уходит нашим так называемым союзникам. Энергия и ресурсы, и эта доброта выходит боком нам всем. Если бы их направляли на повышение безопасности, на улучшение общества, то меньше было бы трагедий, ты согласен?
— Наверное, — признал Михаил. — Я не слишком в этом разбираюсь.
— Поинтересуйся конфликтами в космосе и поймешь, — посоветовал Аслан. — Да вот взять хотя бы тебя.
— Меня? Разве меня не спасли?
— И что сделали потом? Помогли, обустроили? Нет, начали ставить новые эксперименты, и не говори, что тебе помогли, Натали мне рассказала. Ожмикам помогают больше, чем тебе! Вот что это, по-твоему? Ты же житель Земли, ты родился здесь еще до третьей мировой, а они так с тобой поступили! Общество равных возможностей, говорят нам сверху, но почему-то при этом к своим относятся суровее, чем к чужим, шлют им помощь и утирают носы и попки.
Михаил покивал, у него тоже регулярно возникало ощущение, что мир вокруг равнодушно несется мимо. Помогали чужим в ущерб своим? Такое уже было! Таня, конечно, толковала об исправлении ошибок прошлого, но то слова, а тут дела и ясно, что весомее. Власти скрывают, в эпоху всеобщей сети, цифровизации от Земли и до окраин Плутона, проделывать такое было легче легкого.
— Шону нужна помощь, он прислал вызов, — вдруг сказал Аслан, — так что я вас оставлю.
Вскочил на подкативший энергоцикл, мотоцикл, но на энергонии, как и прочий транспорт и умчался прочь.
— Не принимай близко к сердцу, — сказала Натали, касаясь его руки, — у него это личное.
— Кто же теперь будет блюсти твою… нашу нравственность? — преувеличенно изумленно спросил Михаил.
Натали рассмеялась, запрокидывая голову, несколько прохожих обернулись в их стороны. Куда они все идут, подумал Михаил, из пяти проходивших мимо, четверо относились к ожмикам. Вроде есть гарантированные минимумы, а все равно, куда-то зачем-то ходили, создавали подобие толчеи. Михаил бы даже задумался о ностальгической слезинке, но вся эта толчея под солнцем без машин на улицах вызывала у него ощущение какого-то девятнадцатого, а то и восемнадцатого века, с электролошадями и без навоза.
— Мы двое взрослых самостоятельных граждан, зачем нам надзиратель? — спросила она. — Разве мало системы всеобщего контроля?
— Да уж, — слегка поежился Михаил.
— Она тебя тоже раздражает, да? Такое у многих встречается, только молодежь принимает все, как данность, а вот те, кто родился до ээ…, - Натали повертела рукой.
— Разве не искоренили, благодаря ей, преступность?
— Так никто вроде и не бунтует, с оружием в руках, — развела этими самыми руками Нгуен. — Возможно, отчасти благодаря самой системе?
— Это интересный вопрос, можно ли бунтовать против системы в рамках самой системы, — заметил Михаил, откидываясь на мягкую спинку. — Но и опасный тоже.
— Отнюдь, — спокойно заметила Натали, тоже откидываясь и позволяя груди натянуть ткань одежды. — Кто сказал, что нынешний путь единственно верный?
— А, — отозвался Михаил, сразу успокаиваясь.
Собственно, полжисты двигались в том же направлении, говорили, что их путь вернее для общества, если бы еще вели себя при этом приличнее, то, пожалуй, Лошадкин так и остался бы с ними. А будь Сванди помягче и хитрее, то остался бы с ней. Не руби Таня правду с плеча, так и вился бы вокруг нее.
— Итак, Натали, — устремил он на нее взор, — что ты замыслила на мой счет?
— Как ты догадался? — не стала отнекиваться та.
Михаил ощутил кислый привкус во рту. Вот вроде нашел родственную душу и нате вам! В эти дни он чувствовал себя бодрее, словно пел внутри, занимался воодушевленно, и тут такое.
— Все женщины, что внезапно липли ко мне, имели какие-то хитрые планы на мой счет. Правда, ни одна из них не приводила… не знаю, кем там тебе приходится Аслан?
— Блюстителем моей нравственности? — ответила вопросом на вопрос Натали.
— А если серьезно? Зачем ты его привела?
— Ты шутил, но в то же время попал в самую точку, — вдруг сказала Натали, складывая руки перед собой и опираясь на них.
Она вдруг отвела взор, словно ее внезапно заинтересовал парк и живые в нем, птицы и прочие летающие создания на поясах и досках, и ветер, шелестящий листьями.
— Мне казалось, что все эти ограничения прежней морали и культур остались в прошлом, вместе со старым миром, — посерьезнел и Михаил.
Не до конца, но с ними боролись, используя все ту же мягкую силу, не вызывающую желание назло цепляться за старое. В то же время, старший родственник, присутствующий на свиданиях (правда, Аслан умчался), все это устарело еще во времена Лошадкина, так что оставалось неясным, о какой нравственности идет речь. Как он уже думал неоднократно, "19 век", попади он во времена Михаила, счел бы половину окружающих развратниками, если не сказать хуже.
Сам Михаил, глядя на новый мир, иногда думал примерно то же.
— Разумеется, речь идет не о сексе, хотя и о нем тоже, — заявила Нгуен.
Кожа ее стала чуть темнее — покраснела?
— Если бы тебе требовалось утешение на раз, то мы бы переспали еще тогда, при первой встрече и разошлись, чтобы больше не встречаться.
Стакан воды, напомнил себе Михаил, просто стакан воды. Все равно, что в его время похлопать по плечу, выслушать чужие проблемы (и тут же их забыть) и сказать: "Держись". Секс для поддержки, выброс эндорфинов, живому стало легче, помощь оказана, можно идти дальше и не вспоминать его.
— Но твои проблемы оказались серьезнее и оказалось, что и мои тоже, — продолжала рассказывать Натали, проникновенно глядя на Михаила. — Я ощутила в тебе родственную душу и поняла, что ты мне нравишься. Как человек, личность, тот, с кем хотелось бы не засыпать, а просыпаться, если выражаться фразами твоего времени.
— В мое время уже так не выражались, — изогнул губы Михаил, — и вообще, избегали даже намеков на пафос.
— Неловко вышло.
— Ничего. Так ты остановилась на том, что я тебе нравлюсь и ты замыслила хитрый план.
— Замыслила, пожалуй, слишком громкое слово, но так воркотно было рядом с тобой, что я некоторое время даже не думала, просто наслаждалась встречами, а потом опомнилась. Да, там, в погружале, смешно, да, я оказалась в чужом образе и только тогда осознала всю глубину своих чувств. Мне не хотелось навязываться и причинять тебе боль, но еще больше мне не хотелось пострадать самой. Несколько раз я так ныряла, раскрывалась по полной и страдала, теряла, поднималась и жизнь снова сбивала меня с ног. Я испугалась, что не переживу еще одного удара и решила позвать на помощь. Дети уже разлетелись, кто куда, не вызывать же их было с других систем и планет? Нет, они прилетели бы, но я столько беспокоилась за них в своей жизни и страдала, что…
Натали вдруг замолчала, переплела пальцы и тут же разъяла, утерла слезы и что-то приняла, достав из одежды. Белую таблетку, хотя по нынешним временам это легко могла оказаться и пищевая таблетка, и заменитель кофе в порошке, и просто очиститель кожи изнутри. Для таких вот целей и служит улучшенная реальность, где манопа подсказывает, подумал Михаил, одновременно с этим испытывая легкую неловкость.
Да, новый мир — новые отношения, но все же.
— … в общем, я позвала друга из общества, который физически находился здесь. Не сказать, что мы мигрируем за ожмиками, но им чаще других нужна помощь, уверена, что ты понимаешь.
— Понимаю, — кивнул Михаил.
— Чтобы он посмотрел непредвзято и высказал свое мнение о тебе. Да, вышло как-то не очень, и я вообще слабо продумала всю эту историю, — Натали снова утерла слезы и слабо улыбнулась. — Любовь туманит разум, вот она моя слабость.
— Любовь? — переспросил Лошадкин.
— Да, вот такой вот хитрый план, который оказался совсем не хитрым, — всхлипнула Нгуен. — Но ты начал задавать вопросы и помог мне признаться, ты такой хороший и понимающий, и Аслан сказал, что не ощутил в тебе никаких гнусных помыслов.
— Еще бы, — медленно произнес Михаил, — ведь их и не было. Не скажу, что совсем ничего такого о тебе не думал, но мне нравилось как раз обратное. Что мы говорим и общаемся, как друзья, не спешим запрыгнуть друг на друга и начать строить хитрые планы, как использовать партнера.
— Видишь, общество добрых в моем лице еще раз помогло тебе с травмой, — улыбнулась Натали и вдруг разрыдалась водопадом. — Я так рада-а-а-а-а, нет, правда-а-а-а-а, это слезы радости-и-и-и!
На них оборачивались, смотрели, Михаил физически ощущал, как их сканируют и проверяют, возможно, даже шлют сообщения в соответствующие службы. Если бы он замыслил что-то гнусное, то далеко бы потом ушел, вот они — свидетельства и вообще.
— Я хотела бы и дальше быть рядом с тобой, помогать, просыпаться вместе, гулять и заниматься спортом, показать тебе новую Землю и слушать твои рассказы о старой, да что там, Михаил, — Натали снова взяла его руку в свои, словно здоровалась почтительно на азиатский манер. — Я бы хотела завести с тобой детей!
— Ого, — пошатнулся Лошадкин. — Вот это действительно серьезно! Но ты же знаешь наши обстоятельства.
— Знаю, но разве два любящих сердца не смогут их изменить? Если мы уже говорим об обстоятельствах?
— Дети, — тяжело повторил Михаил.
— Да, дети, и чтобы они получились естественным путем, нужен секс, который тоже часть любви.
Михаил посмотрел на красную, все еще слегка заплаканную Натали, которая задышала чаще и придвинулась, сжала его руки сильнее.
— Честно говоря, Михаил, я хочу тебя так, что мне трудно сидеть и говорить связно, и внизу у меня уже все хлюпает, и вовсе не от того, что я приняла таблетку для зачатия, — грудь ее бурно вздымалась, стремясь выскочить наружу и гипнотизируя Лошадкина. — Но, если ты не готов, то есть и другие способы секса без зачатия, и все они в твоем распоряжении, только протяни руку!
Кровь ударила в голову Михаилу, и он протянул руку.