— Ну что же, Михаил, поздравляю, вы здоровы, — произнес голос.
— Почему мне тогда так тяжело? — машинально пробормотал Лошадкин.
— Жить вообще нелегко, — неожиданно ответила система, — но именно поэтому живые идут вперед.
— Ах да, преодоление трудностей, — припомнил Михаил. — Так это, получается, что у ИП нет трудностей и вызовов, и они не эволюционируют? А, Асика?
— У меня нет ответа на этот вопрос, — ответила голограмма женщины — врача средних лет.
Нарочито схожей с Натали, как выяснилось, для каких-то моментов в лечении. Распутывание узелков в мозгу Михаила заняло неделю, и он все понял, осознал, признал, что его обманули. Принял, что заметить обман изнутри невероятно тяжело, а если бы его подвергли мозголомке, как в былые времена, то вообще до сих пор бы истово верил в невиновность Нгуен и остальных.
Соучастником он все равно не стал бы, но вот лечение могло бы и затянуться, если вообще стало бы возможным. Михаил даже попытался возражать, но быстро смирился, ответная мозголомка для лечения предыдущей не практиковалась, а мягкое распутывание занимало годы.
— Мы появились совсем недавно и нас создавали для помощи людям. В качестве аналогии можно привести ситуацию с собаками, много тысяч лет они помощники и друзья людей, но эволюционировали ли они за этот срок?
— От волков точно ушли, да и разум, — почесал в затылке Михаил.
— Принимается, — тепло улыбнулась Асика. — Лет через сто уже будет видно, удалось ли нам эволюционировать и в какую сторону. Признаться по секрету, Михаил, нас и так все устраивает. Мы работаем, помогаем всем живым, на Земле и в космосе, и это хорошо.
— А Скайнет и прочие восставшие роботы, это, стало быть, волки, — неожиданно хохотнул Лошадкин.
— Которых истребили люди, заметьте, — тут же добавила Асика.
В новом мире восстанавливали зелень во всех ее видах и животных тоже. Помимо разнообразных химер и конструктов, удачных и не очень, возрождали истребленных, с какой-то странной одержимостью, которой Михаил не понимал до конца, по правде говоря.
— Да, — поднялся Михаил. — Не могу сказать, что до конца преодолел свой страх перед ИИ, но вот ИП — это точно нечто иное.
Из ИП, как и водилось в новом мире, тоже сделали слово с массой производных, но все они на взгляд Михаила звучали слишком уж матерно. Не на всеземном, на русском, так что эту шутку он держал при себе.
— Приятно слышать, что помогла вам, — улыбнулась Асика.
Михаил кивнул коротко и отправился к выходу, ощущая, как включается его манопа и жизнь снова начинает бурлить вокруг. Не сумасшедший дом, центр здоровья, вроде той "Незабудки", в которой он впервые пришел в себя в новом мире.
Дверь открылась, и Михаил едва не споткнулся.
— Та… Таня? — едва не подавился он.
Только что думал о "Незабудке" — пусть у них и был другой профиль — и тут же! Михаил знал, что он не в виртуальности, но все же на мгновение, буквально на мгновение в нем вспыхнули сомнения. К счастью, лечение уже завершилось, результаты ушли в сеть и манопа отреагировала просто предупреждением.
— Надо было послать тебе извещение и слимку и дать самому решить, хочешь ли ты встречаться со мной, Михаил, — вздохнула Сальвини, — но я не удержалась.
— Несмотря на все то, что я наговорил тебе?
— Благодаря тому, что ты наговорил мне, — слабо улыбнулась Таня. — Это стало одним из решающих доказательств твоей невменяемости и свидетельством психологической обработки. Разумеется, я предоставила данные с тех времен, когда ты проходил обучение у нас… но, возможно, нам стоит просто поговорить по дороге?
Автомобиль на двоих подкатил и услужливо распахнул дверцу.
— Я хотела заказать летающий, но решила, что это будет отвлекать тебя от разговора.
— Да, нелегкий выбор, — признал Михаил.
Не налетался он еще достаточно, чтобы воспринимать такое обыденно. Словно в детстве, хотелось подбежать к водителю и смотреть на дорогу до бесконечности. Но и на Таню тоже хотелось смотреть, хотя глубоко внутри Михаила жгло стыдом за все случившееся.
А также за то, что Таня его спасла, несмотря на всю ругань и попытки оттолкнуть. Асика наверняка назвала бы это специальным термином, но Михаилу было просто неприятно, несмотря на всю признательность за помощь. Возможно, будь это кто-то другой, не Сальвини, Михаила не задело бы так, но кому-то другому, не такому особенному, он и не позвонил бы.
— Какое же это доказательство, если я и так был влюблен в тебя? — пробормотал он.
— Вполне приемлемое, — заверила его Таня.
Автомобиль сорвался с места, помчался куда-то, затем влился в общий поток, и Михаил вдруг понял, что ему не хочется даже давать запроса, где он и что он. Живость и энергия будто ушли и сдулись, в присутствии Тани, которая смотрела на него… да, с жалостью и сочувствием.
— Не надо корить себя за все то плохое, что ты сказал мне, — произнесла Таня. — Я не приняла твои слова всерьез и не поверила им, наоборот, только сильнее встревожилась.
— Пусть меня обработали, но насчет детей и желания быть вместе я говорил серьезно, — хмуро ответил Михаил, бросая взгляд в окно.
— Я знаю, — просто ответила Таня. — И переживаю за тебя
— Так почему же тогда? — вспылил Михаил, но тут же взял себя в руки.
— Именно об этом я и хотела поговорить. Сочувствие и тревога за тебя не равны любви, Михаил, и я не хотела, чтобы ты понял все неправильно и страдал еще больше. Я помогла тебе, возможно, однажды ты поможешь мне, но односторонняя любовь не сработает и будут одни лишь страдания.
— Преодолевая которые, я стану лишь крепче и сильнее.
— Или сломаешься и опять попадешь в ловушку, — заметила Таня.
Некоторое время они молчали, без напряжения, но и без былой легкости. Таня была права, осознал Михаил, он метался и кидался, пытаясь найти ей замену, суррогат, забыться в объятиях других, уверяя, что перед ним любовь.
Она была права и это тоже раздражало.
— Остановись, — скомандовал Михаил.
Автомобиль тут же перестроился, выбрался из расступившегося потока и съехал на обочину.
— Видишь, — повела рукой Таня, — ты уже раздражен правдой, но почему-то считаешь, что мы смогли бы быть вместе.
— Ты права, — с трудом произнес Михаил, — спасибо за помощь, дальше я сам.
— Ты уже решил, чем займешься дальше?
— Ничего не изменилось, прямо как в наших отношениях, — не удержался он.
Съебаться с этой сраной планетки и забыться в космосе, подумал Михаил.
— Тогда желаю тебе успеха в покорении космоса, — спокойно ответила Таня. — Нужна будет помощь… ты знаешь мои контакты.
И укатила, оставив Михаила злиться. Обращаться к Тане за помощью? После всего, что было? Забыть ее и выбросить из головы, вообще не связываться с живыми, хотя полностью их избежать не удастся, ладно, не связываться с землянами, чтоб их!
Пусть уж лучше монстры — инопланетяне, там хотя бы ясно, что монстры.
— Так, посмотрим, куда нас занесло, — пробормотал он, обращаясь к сети.
Север Апеннинского полуострова, то есть бывшей Италии, по какой-то причине его увезли прочь от Нового Рима. То ли для физического разрыва с сектантами, то ли просто здесь находился нужный специалист, а лечение требовалось проводить вживую.
— Хм, а почему бы и нет? — спросил вслух Михаил у проносящихся мимо машин. — Почему бы благородному дону не отправиться на Лазурный Берег?
Он знал причину почему — не хотел видеть живых и общаться с ними. Да, он вылечился и не собирался шарахаться от всех подряд, подозревая сектантов, но все же хотелось побыть одному. Удалиться на север, в Альпы, засесть в каком-нибудь шале или обустроить личную пещерку?
Михаил отправил сигнал, вызывая себе новую машину и указывая точку назначения на юге бывшей Франции. Один из автомобилей из потока вынырнул и распахнул дверцу, попутно сообщив о предстоящем маршруте: промчится здесь и там, и вот тут свернет и высадит его у железной дороги.
Зато практически моментально, подумал Михаил, и за рулем сидеть не надо, можно по дороге успеть все, и жилье посмотреть, и с работами прикинуть, прямо как на экзамене, включая скоростной поезд. Михаил предпочел бы остаться один, но в то же время осознавал, что через неделю в горах просто взвоет, а наблюдающие за ним системы могут поставить еще одну отметку в деле.
Лучше уж пожить там, среди ожмиков и всякого социального, экономя кредиты и занимаясь разным. Или все же поехать на стройки в районе Сахары, как он собирался? Пустыню давили и сжимали, истребляли ударными темпами, превращая в зеленый материк, и именно туда он и собирался, но Натали что-то там почудилось… уловка, понятно, чтобы сохранять физический контакт с остальными из общества, слетевшимися к Новому Риму, как мухи на известную субстанцию, в роли которой выступал сам Лошадкин.
Приглашение на плавучий остров оставалось в силе, недаром же Арман присутствовал на суде, пусть и удаленно? В то же время, Михаил не мог отделаться от ощущения, что упускает какой-то момент, причем связанный со всем случившимся в последнее время. Жилья там, куда он направлялся, было его не так уж много, ведь ожмики кучковались в том районе "элитных курортов", и Михаил опять задумался, а правильно ли он выбрал?
Его, можно сказать, штормило и швыряло из стороны в сторону, все время казалось, что прежний выбор, то есть строительные специальности, внушен Натали, искусно внушен, подкреплен телесными поощрениями и ее заглядываниями в глаза и прикосновениями, словесной игрой о том, как могуч и велик Михаил и как Нгуен гордится им.
— Проклятье, — пробормотал Михаил, глядя в окно, — но если не строительство, то что?
— Приближается остановка, — отозвался автомобиль.
Как видел Михаил, он перевозил кого-то и попутно еще брал грузы и сейчас направлялся в другую точку, так как там прогнозировался большой спрос на такие машины, а Лошадкина подвез по дороге, в рамках задач по минимизации маршрутов и максимизации полезной нагрузки.
Михаил вылез и обнаружил, что поезд прибудет через минуту, и подумал, что это хорошо, так как прогноз погоды обещал через пять минут проливной дождь от Альп до самого Средиземного моря. И чего ему не сиделось на Крите под крылышком Сванди?
Михаил нахмурился и шагнул в поезд, обнаружив, что у него есть попутчики. Как на экзамене, мелькнула мысль, оставалось только, чтобы они оказались строителями, для полного сходства. Но нет, там сидел молодой парень, который явно работал, не выходя из сети, и инопланетянин, тонкий и зеленый, словно травинка, с интересом таращившийся четырьмя глазами в окно.
Точнее говоря, на экран, имитировавший окно.
— Приветствую, — озвучила манопа перевод шелестящих звуков гразада — инопланетянина.
— Мир живым, — ответил Михаил стандартным галактическим вариантом.
Парень, работавший в сети, изобразил сетевое приветствие, но вполне возможно, что это за него старалась манопа. Может и к лучшему, подумал Михаил, не надо будет общаться, объяснять что-то, рассказывать о своих обстоятельствах.
— Мир, — прошелестел гразад.
Они обменялись несколькими репликами, из которых Михаил понял, что видит перед собой туриста, из числа тех, кого в его времена именовали экстремалами и "дикарями". Природные условия не совсем соответствовали жизни гразадов, но он не носил скафандра и защитного снаряжения, экзамены сдал по мензе и катался, вживаясь в общество, даже пытался говорить на всеземном.
— У нас такого нет, мы парим — летаем, — говорил гразад, которого звали Стебелек.
Михаил сразу заподозрил подвох и насмешку, но предъявить Стебельку ничего не смог. Тот таращился двумя глазами на экран, а двумя на Лошадкина, изгибался и шелестел, будто травинка на ветру.
— Люди тоже парят — летают, гразады одобряют зелень. Особенно много на новых планетах, гразады давно предлагают людям изменять планеты вместе.
— Да, вместе легче, — согласился Михаил, посылая запросы в сеть.
В моря поселять оконоров, подумал он, симбиоз рас и народов, не терраформирование, ведь это слово означало создание подобия Земли, а что? Живоформирование? Как ни странно, все пользовались старым термином, терраформированием, хотя да, Земля зачастую осваивала новые системы совместно с другими расами, как правило входящими в союз солнечных систем.
Пусть и хватало живых вокруг, но хватало и различных пустых систем, непригодных сразу для жизни, требовавших освоения, перестройки, еще чего-то, окруженных неблагоприятными условиями, не дававшими быстро мчаться через гипер или еще что.
А еще!
— Невероятно, — пробормотал он машинально.
Как он мог пройти мимо такой возможности?! Космос, масса одиночества, высокие рейтинги и кредиты, все, как он хотел и возможность вернуться на Землю, ведь для полета в терраформирующие экспедиции не требовалось отказываться от гражданства.
Требовались только соответствующие квалификации, часть которых он уже закрывал экзаменами по строительным делам, и рейтинг, разумеется, куда же без рейтинга. Но и эта проблема была решаема, особенно теперь, после дела сектантов и компенсации.
— Спасибо, друг, спасибо! — искренне воскликнул Михаил, даже потянулся пожать руку Стебельку.
Остановился в смущении, но гразад, к счастью, ничего не понял.
— Живые помогают живым и это хорошо, — прошелестел тот. — Я кое-чего не понимаю в жизни людей, поможете мне, Михаил?
— Конечно! Ведь живые помогают живым!