Лариса вздрогнула, вскрикнула и разметалась по кровати, и дрожь эта приятным массажем отдавалась внизу, между ног Михаила. Он прилег рядом, провел рукой по разметавшимся волосам и сказал:
— Что ты думаешь о том, чтобы завести ребенка?
— Я не могу иметь детей, ведь я киборг, — ответила Лариса, поворачиваясь на бок, лицом к нему. — Но ты можешь купить мне искусственное чрево, дорогой и взять яйцеклетку у одной из женщин вокруг, которые настроены так враждебно ко мне.
— Киборг? — отшатнулся от нее Михаил.
Не то, чтобы он забыл, хотя вообще забыл в угаре, но его испугало другое. Семья и ребенок, вкупе с желанием улететь в космос, похоже, все то, что впихивала в него Нгуен вернулось и снова начало отключать ему мозг. Кто-то сказал бы, что Натали апеллировала к сильнейшим и старейшим инстинктам или рефлексам, и потому они снова всплыли, но Михаил все равно встревожился.
— Да, дорогой, я киборг, ты же сам просил об этом постоянно напоминать тебе.
— Проклятье, — Михаил поднялся, набрасывая халат, и пошлепал к холодильнику.
Свободно можно было ходить обнаженным, но привычки, старые привычки, вдолбленное в детстве, давало о себе знать. Достав сока, он долго и жадно пил, потом понял, что не помогает и вместо холодных напитков заказал себе горячий и крепчайший кофе.
Пока Лариса мылась, он сидел и цедил кофе, глядел в темное окно, за которым стояла дождливая ночь.
— Я просил и все равно забыл, — сказал он Ларисе, когда та вышла из душа.
— Ничего страшного, дорогой, — отозвалась та, — все равно у меня не может быть детей.
— Да ты не понимаешь, — простонал Лошадкин, хватаясь за разогретую кофе голову.
— Нет, не понимаю, но если ты мне расскажешь, то попробую понять.
Михаил посмотрел на нее, вдруг подумав, что с Ларисой было легко еще и потому, что она киборг. Легче рассказывать, не возникало того отталкивающего чувства, страха даже, что очередная подружка фыркнет, обзовет его и уйдет. Отношение свысока, хотя нет, рабыней он ее не считал. Но вот эта легкость, уверенность, что выслушает и поддержит, неужели далки еще и осуществляли функцию бытовых психотерапевтов?
— Заводить ребенка, которого отберут, я не собираюсь.
— У тебя достаточно рейтинга, дорогой, чтобы завести его и оставить, достаточно будет лишь пройти обучение и получить возможность воспитывать его, — ласково сказала Лариса, подаваясь к нему.
В вырезе халата виднелось ее молодое тело, возбуждающее и сбивающее с мысли.
— Это очень распространенная практика, многие сдают экзамены и потом идут дальше, обучают и помогают другим, живые учатся у лучших и общество развивается дальше. Уверена, что ты, с твоим уникальным опытом, сможешь обучить…
— Нет! — разозлился Михаил.
Полжисты, мать их! Когда он вообще успел накопить столько негативных воспоминаний? Или он копил только негатив, забывая о том, сколько радости испытал в новом мире? Словно забыл все то хорошее, что случилось с ним? Возможности, открывшиеся перед ним, хотя он не был миллионером, лишь живым, профессия которого умерла, из-за энергония и беспроводной передачи энергии.
Безработный электрик — миллионер, звучало, как начало плохого анекдота.
— Я, — Михаил выдохнул и снова сел. — Я не знаю.
Ведь он мог бы остаться и развивать успех в той же Башне. Отбить крепость пока не удалось, но была у Михаила пара задумок и обманов, и потом его положение было бы там практически гарантированно. Не допустить обрушения Башни, чтобы не лишиться источника прибыли и в то же время подняться, устраивать козни по всем этажам, выступать этаким воплощением зла, Темным, с которым будут бороться игроки.
Сойтись снова со Сванди, ребенок и карьера, дом и семья.
— Попробуй проговорить вслух, что тебя испугало, — посоветовала Лариса, беря его за руку.
— Что я действовал, не осознавая и не задумываясь, ведь я знал, но все равно действовал и сказал тебе о ребенке, — начал размышлять Лошадкин. — Стало быть, такое могло повториться, ладно ожмицы вокруг, это еще понятно, но, если бы новая Нгуен попробовала меня втянуть куда-то, используя ребенка?
— О, дорогой, — Лариса приподнялась, и одежда слетела с нее, — тебе достаточно спать лишь со мной и все будет в порядке.
Затем им стало не до разговоров.
— Слушай, меня так и подмывает все бросить и переключиться на изучение тебя, — заявил Олаф.
— Да ты и так изучаешь, — обиженно проворчал Михаил.
Хотелось напиться и дать себе в глаз.
— В комплексе, а вот персонально тебя, но подозреваю, что ты не захотел такого и потому сбежал из того центра, где тебя разморозили?
— А то ты не посмотрел уже в сети все.
— Да, вижу, настроение у тебя крепко испортилось.
— Хочешь и тебе испорчу? — спросил Михаил зло.
— Было бы любопытно послушать, что именно…
— Я — Темный из Башни, — перебил его Михаил.
Разумеется, не просто сказал, а приоткрыл часть профиля и метнул в Олафа, все равно они давно уже наладили дружеские сетевые связи, позволявшие больше доступа к информации, друг о друге, чем какому-то постороннему живому.
Глаза Олафа широко раскрылись, он даже начал привставать, затем рухнул обратно. Тема с Ларисой и предложением заделать ребенка далке исчезла, словно и не было, да и не такая уж уникальная она была. Михаилу хотелось бы стать Избранным, но увы, не он один шептал горячие слова роботам, сходил с ума, пытаясь заделать им ребенка, влюблялся, убивал себя или окружающих и так далее.
Возможно, именно поэтому самые массовые модели далок вели себя немного искусственно.
— А-ха-ха-ха-ха! — вдруг рассмеялся Олаф громко, взахлеб, хлопая себя по коленям. — Это многое объясняет!
Затем он вдруг вскочил и выбежал прочь, отгородившись от сетевого общения, словно внезапно впал в истерику. Михаил пару раз попробовал достучаться, получил отлуп и снова поджал губы и подпер голову, остался сидеть с мрачным видом. Злорадное удовлетворение от раскрытия своей тайны исчезло, сменившись еще большей фрустрацией, словно он выстрелил себе в ногу.
Или в задницу, если уж точнее.
— Я не пойму, — пожаловался Михаил в пространство, — это я такой урод или просто у меня нестыковка с миром, я старый алюминиевый провод, а вокруг одни медные?
— Но ведь их можно соединять между собой через стальной переходник, — сообщила Лариса, входя в зал.
— Вот-вот, — кивнул Михаил, — а я забыл и помчался делать прямую скрутку, за что и поплатился.
Или нет? Он вообще в последнее время стал хандрить, что на фоне успехов и притока рейтинга с кредитами, смотрелось как-то странно. Физически он был в порядке, манопа ни о чем таком не сигнализировала, так что тогда? Михаил размышлял на тему переезда, но потом решил, что нет смысла дергаться до экзаменов в экспедицию, которые были уже вот-вот, через несколько дней.
Да, ожмики и особенно ожмицы, поглядывали на него с вожделением, стремились как-то втереться в доверие, но пока не выходило. Типовые реплики при встрече, попытки в физический контакт, все это может сработало бы на местных, но Михаил, закаленный прежней жизнью, просто не реагировал и ловко прикидывался "тупым шлангом". Лифты тут не ломались, краны не текли, проводка не горела, он пару раз заглядывал на общие встречи, но быстро оттуда уходил, предпочитая проводить время с Олафом и Русланом.
В этом, кстати, новый мир почти не отличался от старого, где тоже не знали соседей по площадке.
— Теперь у меня коротит в щитке и я не знаю, где именно, — еще пожаловался он.
— Хочешь, чтобы я помогла тебе разобраться? — спросила Лариса.
— Нет, — подумав, ответил Михаил.
Он знал, чем все закончится, еще одним умопомрачительным сексом, и в этом помраченном состоянии ума возможно опять прозвучат слова о детях. Неужели его настолько задевало, что он сам и другие не могли просто так взять и воспитывать своих детей? Ведь Михаил даже не думал о них там, в старом мире, хотя нет, думал, но в основном о том, что еще рано, он не готов и вообще не хотел с ними возиться.
Стратегия запретного плода, о которой ему толковала Таня, неужели такой подход работал?
— В отпуск хочу, — выдал он, еще подумав.
Башня, работа на стройке, сеть, учеба и предвкушение космоса, его и так тянуло в разные стороны, а тут опять всплыла тема семьи и детей! В отпуск, подумал Михаил, да, в глушь, в пампасы, то есть в глубины космоса, подальше от нового мира. Да, в экспедиции терраформинга будут еще живые, но не миллиард, будет время разобраться в них и себе, и отойти от этой горячки. Правда, затевал он историю с терраформингом отчасти из-за рейтинга и кредитов, а их и без того теперь хватало.
— Мне разослать сообщения?
— Ты вроде не ИП, чтобы таким заниматься, — нахмурился Михаил.
Брать ли с собой Ларису в космос? Нет и еще раз нет, тут же пришел ответ. Следовало оставить новый и старый мир за бортом, отдышаться и прийти в себя. Всегда так, он кидался в новые дела, барахтался в них, страдал, выплывал, кидался в новое и метался, будто то самое в проруби.
А зачем метаться, когда ничего не изменилось?
— Но ты видишь во мне равноправного партнера, я пытаюсь соответствовать роли.
— Больше нет, — проворчал Михаил, — теперь ты лишь киборг.
На мгновение его окатило волной желания ударить ее, пнуть, швырнуть на пол и изнасиловать в грубой форме, будто мстя за свои промахи и ссору с Олафом.
— Напиши форму, сдай себя обратно и проваливай из моей квартиры!
— Да, дорогой, — механическим голосом произнесла Лариса.
Спустя десяток минут ее уже не было, и Михаил вздохнул тяжело, подавил желание вернуть ее. Не стоило вообще заводить далку, но кто бы знал? Был бы он всегда такой умный, как потом, то даже с Натали связываться бы не стал и все тут.
Башня встретила его почти мертвой тишиной, и Михаил резко насторожился. Их могли раскрыть в любой момент и, возможно, игроки уже обнаружили импровизированный военный лагерь и вырезали тут всех, оставив его без тысячи.
Словно учуяв его присутствие, появился Табурентус.
— Командир, все готово, — сказал он, протягивая сверток.
— Все получили такие же? — спросил Михаил.
Да, он приказывал, знал, что Табурентус выполнит распоряжение, но все равно вопрос вырвался сам собой.
— Да, командир, — ответил минотавр и задумчиво почесал рог.
— Не забывай, что ваша задача опаснее и труднее, — напомнил ему Михаил.
Еще один зверский обман, притвориться группой игроков, которые самовольно пошли на штурм и взяли угловую башню, но понесли огромные потери и их якобы вот-вот выдавят обратно или вообще уничтожат. Чтобы строители Башни ринулись, поддержать и развить успех, и в общем, потом их ждал удар в спину и с боков и огромная резня.
Если бы все вышло и Тарафет выполнил свою часть.
— Командир, — бычья морда Табурентуса вдруг исказилась, словно он хотел всхлипнуть. — Вы всегда идете в первых рядах!
— И это неправильно, — проворчал Михаил, — вот убьют меня, кто тогда командовать будет?
Он понимал причины отношения, просто не ожидал такой реакции от помощника. Начальство в войсках "сил Зла" предпочитало оставаться в тылу и при этом правильно делало, сохраняло возможность рассылать приказы. Еще бы меньше интриговали и били друг друга в спину, вообще хорошо бы было.
— Командовать будешь ты! — ткнул он в Табурентуса. — Так что давай, бери всех неформатных и выдвигайтесь скрытно на позицию.
Неформатных, то есть не соответствующих хотя бы примерно человеческому облику. К счастью, здесь не требовалось иметь дело со сканерами, лишь визуально обмануть игроков нечистью в плащах, замаскировав под людей. Инопланетяне тоже играли в Башню, но на одного такого приходилась тысяча людей, и в то же время, игроки в собственных обликах — инопланетных! — вносили приятное разнообразие.
— Есть, командир!
Табурентус помчался, а Михаил лишь покачал головой. Да, ему нравилось добиваться успехов тут, и поток кредитов радовал, но вот остальное вызывало ту самую занозу внутри. Ладно бы играл против таких же сетевых долбанафтов, как в старом мире, но ведь он обманывал, убивал, и творил прочие гнусности с этими живыми нового мира.
Даже ожмики не вызвали бы диссонанса, но они не играли в Башню.
— Надеюсь, Олаф не явится сюда с отрядом, — хмыкнул Михаил и замер.
Что, если Олаф сообщил? Как сам Михаил шпионил через сеть, вылавливал крохи и обмолвки, позволявшие строить планы, так и Олаф мог чего-то брякнуть. Но неужели на той стороне не поняли, что Темный — игрок? Неужели не приняли мер? Или приняли и теперь заманивали?
Видение Олафа и элитного отряда, способного сбить рога даже Тарафету, не отпускало.
— Кто освоил огнестрел? — бросил он, подумав, что надо бы уже завести секретаря или как он там назывался у военных.
— Немногие, тысячник, — последовал сдержанный ответ от одного из сотников, лешего, напоминавшего ему кедровую шишку. — Хорошо, если десяток наберется.
— Собрать их всех вместе и выдать оружие, я лично поведу их на штурм, а вы вступите уже потом, — приказал Михаил, которого осенило новой идеей.
Ну вот, опять придумал, как лучше обмануть ближних, со вздохом подумал Лошадкин, принимая винтовку.