— Наш Осман Петрович дал тебе такой совет? — хохотнул Руслан.
— Я его сам попросил о совете, — объяснил Михаил.
— Хотя, ты знаешь, может и зря я рассмеялся, — вдруг задумался Руслан.
— О чем ты?
— Ну вот смотри, ты обратился к нему за советом из-за возраста Цодикова, так?
— Да, ведь он тоже вошел в новый мир взрослым, но как-то сумел его принять.
— Думаешь? — чуть удивился Руслан. — А тебе не приходило в голову, что он как раз и закрылся в своей норке, спрятался в доме и занимается малиной именно, чтобы не оглядываться и не ужасаться новому?
Михаил задумался, такое ему в голову не приходило.
— Но в то же время, — продолжал Руслан, — свой совет он дал, возможно, именно затем, чтобы ты не повторял его ошибки.
— Не замыкался в раковине?
— Понимаю, тебе выпал не самый простой опыт, такой, которого другие живые, возможно, не получат всю жизнь, но разве ты не справился? Не обогатился этим самым опытом, не сумел найти нишу, в которой приносишь пользу обществу и себе?
— Да, Осман Петрович именно это и советовал, испытать новый мир и жизнь в нем, благо теперь есть масса возможностей. Чтобы не повторять его ошибки, говоришь? Но если он осознал свои ошибки, то чего не исправил их сам? Хотя, да, глупый вопрос, — признал Михаил, — легко быть умным и давать советы другим, тяжело самому жить правильно, и этому сейчас тоже учат в школе?
— Помогают осознать многое из этого, да, — покивал Руслан, — и потом дополняют практическим опытом, чтобы оно увязывалось в единое целое. Выражение о школе жизни теперь не пустые слова, хотя есть и масса возражений против подобных программ.
— Да уж, — чуть содрогнулся Михаил, вспомнивший те истории о тренировочных убийствах и прочее.
В его время такое было немыслимо, но сеть и виртуальность, энергия и новые открытия, давали новые возможности.
— Слетать к нему в живую или связаться через сеть или… отправиться в космос? — вскинул голову к небу Михаил.
— Если тебе нужен мой совет, то отправляйся в космос, — хлопнул его по плечу Руслан.
— Да, поддерживаю, — раздался еще один голос.
Олаф приближался к ним со стороны беговых дорожек, оснащенных голопроекторами, для тех, кто не хотел просто "наматывать круги по стадиону". Михаил смотрел на Олафа, пытаясь понять, будет ли драка с этим гигантом — викингом и что он мог бы противопоставить ему.
Выходило так, что голыми руками — почти ничего, техниками бокса или там уличного боя, Михаил не владел, в отличие от Олафа. Школа жизни учила драться и работать оружием, в чем Лошадкин неоднократно убеждался на совместных тренировках их троицы.
— Извини, что отреагировал так бурно, — сказал Олаф, разводя руками, — и потом ничего не писал. Я всегда посмеивался над этими рассказами из старых времен и ожмиками, но жизнь показала мне ошибочность, мнимость моего превосходства. Твои слова вызвали во мне такую бурю, что я просто не справился с ней.
— Неожиданно, — признал Михаил.
— Да, как твои слова о том, что ты Темный, — кивнул Олаф.
Произнес он все спокойно, но Лошадкин все равно напрягся.
— Но мы все еще друзья?
— Возможно, — осторожно ответил Михаил.
— Да, — Лошадкина чуть не сдуло тяжелым вздохом, — я боролся с мыслью, что использую тебя, ведь друзья так не поступают.
Использует? Для исследований, что ли? Михаил покатал в голову эту мысль и признал, что она ему неприятна.
— Словно предал и ударил в спину.
— Проехали, — махнул рукой Михаил, — главное, что ты все это осознал.
— Осознал и как друг говорю тебе — отправляйся в космос, следуй за мечтой, это важнее всего.
— Да, вы вдвоем как раз на одного Цодикова потянете, — невольно хохотнул Михаил.
— Хорошо, что ты прилетел, — сказал Осман Петрович, выставляя на стол фрукты.
Алатея со Старстеном уже уехали, отправившись вслед за каким-то новым проектом, в котором участвовала алурианка. Джуди тоже исчезла, Руслан уехал, Цецилия и Димитр пропадали на работе, и из привычных лиц осталась только кислая физиономия Нестора Вондиди, соседа-ожмика.
Нестор восседал на крыльце и читал какую-то бумажную книгу.
— А то эти новомодные голограммы, да разговоры в виртуальности, — добавил он, — что-то не то.
— Руслан был прав, — вдруг вырвалось у Михаила, — вы замкнулись здесь, в своей раковине!
— Да, и совершил ошибку, поэтому и сказал тебе, что не надо замыкаться и прятаться от мира.
— Как ваша малина?
— А, опять наткнулся на проблему, интересную, но не тебе, там больше по всяким геномам и переделкам, но ее уже можно есть, да! — радостно объявил Осман Петрович, указывая на стол.
Малина там присутствовала и будь здесь Старстен, уже залез бы туда с головой, пачкая рога.
— Не замыкаясь перед миром, я нажил кучу проблем и душевных ран.
— Но и нашел, не так ли?
— Пожалуй, — признал Михаил. — Под лежачий камень вода не течет, да?
— А тот, кто слез с печи и обошел вокруг дома уже умнее тех, кто с этой самой печи и не слезал, — закивал Осман Петрович. — Тебе опять нужен мой совет? Так он не изменился, иди навстречу миру, пробуй новое, найди свое место в нем.
— Так в том-то и дело, что я вроде как нашел место, хорошее место, нужное и полезное, меня там ждут с радостью, — заговорил Михаил, — но сама работа мне немного не по душе. И в космос с ней особо не полетаешь, хотя я тут свалял знатного дурака, забыл, что можно на окрестные планеты сгонять.
— Видишь, ты добился успехов, — заметил Осман Петрович спокойно, — значит, не одни только проблемы нажил с душевными ранами.
— Не одни, — признал Михаил, подставляя лицо ветру.
Дом — дерево шелестел, покачивался, скрипел и вздыхал и это странным образом успокаивало. До качки корабля и морской болезни дело не доходило, словно, он лежал в колыбельке или нет, в кресле-качалке, да.
— Как ты думаешь, Михаил, почему сейчас придается такое значение поиску работы, подходящей живому, и поиску самого себя в процессе поиска работы? — вдруг спросил Осман Петрович после долгой, но не напрягающей паузы в разговоре.
— Чтобы работалось легче? — предположил Лошадкин. — Поэтому живые и порхают с работы на работу, ищут себя?
— Ищут, но во всем этом заложен еще более глубокий смысл. Вспомним наши времена, когда масса людей занималась нелюбимой работой ради выживания, и все это порождало конфликты, проблемы, ссоры. Конфликтность общества была очень высокой, помимо того, что люди в целом нацелены на агрессию, конфликты, выживание. В результате человек выживал, но не развивался. Твой конфликт работы и пожеланий из того же разряда, ты принесешь пользу обществу, заработаешь, но получишь ли ты сам удовлетворение? Зачем тебе плоды твоих трудов, если ты ими не пользуешься? Если же ты способен ими воспользоваться, то почему бы и нет, не продолжить работу? Если тебя тянет в космос, и ты ощущаешь пустоту внутри, то, наверное, стоит заняться ими, иначе зачем это все? Такого совета ты хотел?
— Пожалуй. И не говорите, что любой специалист разжевал бы мне все это в два раза быстрее и понятнее.
— Не скажу, — хмыкнул Цодиков, — я понимаю, почему ты пошел искать совета у меня и друзей.
— Понимаете, — пробормотал Михаил.
— Конечно, я и сам такой же. Как говорилось в классике, совета спрашивают затем, чтобы было потом кого обвинить, если все пойдет не так, но ты не такой, и я не такой. Нам действительно нужны советы, так как трудно выбрать, не столкнувшись с чем-то на практике. Только столкнувшись и поняв, что перед нами, мы можем решить, насколько оно хорошо для нас. Но и кидаться в омут с головой просто так мы не хотим, пробуем разобраться, представить теоретически и не можем, так как мы практики, ведь ты поэтому и пошел работать в электрики, действовать руками и головой тоже, конечно, но в первую очередь руками.
— Хм, — выдал Лошадкин.
— Будучи практиками, как мы можем доверять советам кого-то, неизвестного нам, будь он хоть трижды специалист? Это выходит то же самое теоретическое умствование, отстраненное и непонятное нам, и поэтому мы идем за советом к тем, кто рядом с нами. Семья, друзья, знакомые, те, кого можно пощупать на практике, образно и буквально говоря, и уже на основе их советов что-то там складываем в голове и пробуем.
— Но я, — вскинулся Лошадкин и замолчал.
Если бы он пощупал Таню, причем совсем не образно, то, наверное, прислушался бы к ее мнению?
— Да, видно, что вы много думали об этом, — добавил он.
— Когда прячешься в своей норке от мира и работаешь руками, остается время и подумать над всяким разным. Да и направление сейчас такое, чтобы люди не загибались на работе, а у них оставалось время отдыхать, думать, размышлять и становиться лучше.
— И тем самым приносить пользу обществу, — невольно дополнил Михаил.
Снова задумался над тем, что он как-то не очень с обществом, но, наверное, это было нормально? Можно было считать себя тем, кто выбивается, преступником, но не совершающим разный криминал, а преступающим нормы общества и тянущим его куда-то. Не Избранный, но хоть что-то похожее.
— Без этого сейчас никуда, — кивнул Цодиков.
— Благодарю, Осман Петрович, вы помогли мне разобраться, — поднялся Лошадкин.
— Да не за что, Михаил, заходите еще, — улыбнулся тот в ответ.
Заказ уже был отправлен и скоростной летающий автомобиль подрулил, вызвав покачивания веток. Михаил прыгнул внутрь и быстро оказался на ближайшем космодроме, пожалуй, даже том, с которого он вместе со Сванди летел на Крит. Малый космический транспорт по нынешним временам можно было сажать хоть у себя во дворе, только соблюдай правила и оборудуй площадку — реактивные струи, выхлопные газы и прочие отравляющие дела все равно отсутствовали — но Лошадкин хотел большего.
— Добро пожаловать на борт, благодарим за аренду корабля, — прозвучало сверху. — Желаете что-нибудь?
Список того, что мог предоставить корабль, был огромен, только плати и Михаил мог заплатить, но не стал. Не за этим он примчался сюда, корабль тут выступал лишь средством.
— Максимальный вид на космос, — скомандовал он.
Вот это не стоило практически ничего, система, управляющая кораблем, просто транслировала внутрь вид снаружи, который и без того считывала, для полетов. Экраны распахнулись, и Михаил выдохнул чуть нервно, Земля уменьшалась прямо у него на глазах, и потом корабль промчался мимо платформ и спутников, и каких-то огромных космических дирижаблей и чего-то вроде солнечных зеркал.
Потрясающий вид, вдруг сменившийся чем-то серо-черным.
— Вход в гиперпространство успешно произведен, — сообщил корабль.
— Ага, — ошалело отозвался Михаил.
Сходил в туалет и умылся, долго шлепал себя по щекам, а вернувшись, обнаружил, что корабль уже покинул гиперпространство. Луну Михаил сразу исключил, заказав себе рейс на Венеру и Марс с возвращением на Землю. Дорого, но быстро, чтобы успеть обратно в Башню, где намечались большие дела.
Но сейчас, глядя на другую планету у себя под ногами, заселенную и перестроенную Венеру, Михаил думал о том, что все его сомнения были очень глупыми. Как он мог променять такое на виртуальную игру с предательствами и разрушениями? Первое решение — стремиться в космос — было верным, просто Нгуен сбила его с толку и пути, и Михаил усомнился в самом себе, чего не стоило делать.
Летать, видеть, щупать, жить в космосе, наесться им до отвала, устать от вида чужих звезд и планет, и вот тогда можно было уже вернуться на Землю и вернуться в Башню, если она еще будет существовать. Осман Петрович дал ему верный совет, только слова подобрал неверно — смотреть следовало не новую Землю, а космос и все вокруг.
Михаила трясло от восторга, он пытался унять дрожь в руках и мыслях и не мог. Корабль высадился на Деймосе, одном из спутников Марсе, и Михаил вышел наружу, без скафандра, без того толстого и неуклюжего комбинезона, которым он привык представлять скафандры. Новые материалы и энергоний, скафандры сейчас не отличались от одежды и не требовали ношения прозрачных шлемов, пожалуй, он мог бы выходить в космос даже в пижаме и смотреть с утра на звезды, позевывая и наслаждаясь утренним кофе.
— Необходимо принять успокоительное, — сообщила манопа.
— Да к черту твое успокоительное! — заорал Михаил вслух, черноте космоса и звездам, всем. — Как можно спокойно смотреть на такое, видеть и слышать, подпрыгивать до небес и оставаться спокойным?
Марс крутился где-то под ногами, терраформированный, зеленый, населенный Марс! Михаил подпрыгнул и перекувырнулся, наслаждаясь пониженной гравитацией, приземлился и снова заорал от восторга. Деймос и Фобос тоже были населены, как и Луна, как и астероиды, луны Юпитера и отчасти Меркурий, и шли переделки на других планетах, и все это было рядом с домом человечества, словно на заднем дворе, где не требовались особые права и допуски, чтобы выйти туда и "поиграть".
— Я не хочу успокаиваться! Хочу сам все увидеть и испытать, пресытиться и вернуться на Землю только тогда, когда буду считать все это скучной обыденностью!
— Желаете изменить маршрут?
— Нет, пока у меня еще есть дела на Земле, — хмыкнул Михаил, сжимая кулаки и взирая на космос вокруг, планеты и звезды, — но потом! Потом!