Михаил сосредоточился, уже не пуча глаза, и ощутил отклик. Его словно протащило рывком через это непонятное пространство — виртуальность — и он оказался рядом с Татьяной.
— Таня, — пробормотал он слегка изумленно.
Та и в виртуальности выглядела точно так же, как и в жизни. Михаил ощутил подсказку, что большинство обитателей сети выбирали себе настоящий облик, и не то, чтобы устыдился своего образа мускулистого красавца, просто ощутил его легкую неуместность.
— Михаил, — слегка улыбнулась ему Татьяна, — поздравляю, ты делаешь успехи в освоении сети.
— Но выгляжу смешно, да? Снова татуированным дикарем или обделавшимся ребенком?
Почему-то в сети разговаривать было легче, по крайней мере, ему. Таня явно не видела разницы, да и зачем ей это, подумал Михаил, она и так прекрасна в обоих мирах.
— Я не знала, Михаил, что тебя так задели мои слова, — чуть наклонила голову Таня.
— Именно ваши, — согласился Лошадкин, — слова какого-нибудь Артема или Иски не задели бы меня так.
— Потому что они не говорят правду? Ах нет, я тебе нравлюсь, — сделала вывод Таня, — вот в чем дело.
— Разве вы не видели этого раньше? — опять обиделся Михаил.
Он так страдал, а она! С другой стороны, он опять ощутил себя ну не дикарем, но прыщавым подростком, точно. Нацепил крутую аватарку, мямлил, обижался на ровном месте, конечно, он бы и сам такого не воспринимал всерьез.
— Извините, Татьяна, — пробормотал он, — мне и так нелегко, а тут еще все это.
— Мы опять перешли на вы? — покачала та головой.
Михаил отключился, не дожидаясь, пока ему дадут цифрового пинка. Вывалился в реальность и рванул в душевую, пытаясь на бегу отдать команду о включении холодной воды.
— Спокойствие, только спокойствие, — пробормотал он, засовывая голову под струи. — Просто надо немного…
Он остановился, словно не замечая холодной воды, бьющей по голове. Из сети убрали всю порнуху или Михаил просто до нее не добрался. Имелась ли в таблицах работ порнография? Как ее оценивали? Что будет, если он передернет в душе, дабы избавиться от напряжения? Как будет выглядеть запись об этом в его личном досье?
— Михаил? — голос Тани раздался вживую, но при этом он ощутил еще и цифровое прикосновение.
Да, забыл снять манопы, понял Михаил, к счастью, те не боялись никаких воздействий. По крайней мере таких, которые не причинили бы ему самому вреда, это точно.
— Я… решил немного охладиться, чтобы унять чувства, — сообщил он, высовываясь из душа.
— Не стоит стыдиться своих чувств, — ответила Таня, подавая сигнал.
Михаил даже смутно уловил происходящее. К манопе помимо горы функций прилагались еще и права владельца, если можно было так выразиться. Непрерывный контакт с сетью и сличение этих самых прав, куда можно было зайти — двери открывались, куда нет — не пропускало или просто подавало сигналы. Сейчас вот Татьяна отдала приказ Иске, и та включила просушку одежды Михаила, чего не случилось бы, будь это его личная одежда, но он ходил в больничном и вообще, не являлся пока еще гражданином.
Поток энергии, испарение воды и он остался в сухой одежде, но с мокрой головой, впрочем, ненадолго.
— Теперь нам предстоит серьезный разговор, — озвучил свои мысли Михаил.
Не просто так, разумеется, а потому что Татьяне нравилась правдивость. Мощнейшее общественное движение, тоже родившееся из лжи и обломков старого мира, желания, чтобы подобного никогда больше не повторялось. Движение, как и все вокруг, тоже подвергалось мощнейшей критике, в суть которой Михаил не стал вникать, пока что не стал. Еще одно из проявлений новой реальности, дискуссии, обсуждения, попытки найти новый путь общества или предусмотреть проблемы и да, они тоже оценивались высоко.
На мгновение Михаил даже пожалел, что никогда не увлекался болтологическими науками.
— Обычный разговор, — чуть пожала плечами Таня, — серьезным его делает твое отношение да предыстория, но это нормально.
— Нормально, — повторил Михаил.
— Разумеется, не бывает рецептов на все случаи жизни, — сообщила Таня, — и это нормально. В твое время, Михаил, институт брака и отношений, родившийся из обломков Римской империи, уже доживал свои последние дни, но ты впитал его остатки и поэтому реагируешь так.
Михаил присел, рухнул, так как колени отказались его держать. Причем тут Римская империя? Храмовые проститутки? Сейчас Таня скажет, что наступила полная свобода отношений и у нее три мужа? Нет, какие еще мужья при полной свободе? В голове Михаила воцарился хаос незнания и догадок, и он уставился на Таню.
Спорт и здоровый образ жизни тоже учитывались в рейтингах, как польза обществу (и самому человеку), и Михаил был согласен с таким подходом. Он не любил учиться и истязать себя в тренажерном зале, но если подобное порождало красоту, как у Тани, Татьяны Сальвини, то Михаил не возражал, еще как не возражал.
— В то же время, надо заметить, ситуации схожи, — продолжала рассуждать Таня легко и свободно.
У нее все выходило легко и свободно, и почему-то Михаил думал, что даже сейчас она продолжает работать через сеть, кому-то там помогает, кроме него.
— Схожи? — переспросил он.
— Разврат и вседозволенность Римской империи, ему христианство противопоставило целибат, сдержанность, институт брака, правда, там были еще и другие причины, но не будем вдаваться в детали. Совершенствование через запреты и ограничения, просто на фоне всеобщей распущенности, христианство слишком уж закрутило гайки, так говорили в ваше время? Тогда это было необходимо, но со временем стало мешать и сковывать. Менялись общественные отношения и менялась мораль, пыталась измениться, и началась борьба со всем старым, включая церковь, десять заповедей и прочее. Так как Европа с ее христианством в свое время стала не только доминирующей силой на всей Земле, но и двигателем прогресса, породившим твой мир, Михаил…
Лошадкин озадаченно моргнул. Так глубоко в историю он никогда не копал, да и вообще не слишком увлекался всей это древней фигней. Ну какая разница, на каком там слоне Македонский транзитом доплыл до Америки?
— … то борьба началась именно там, и постепенно охватывала весь мир. Маятник качнулся в обратную сторону, ограничений становилось все меньше, эксплуатировались пороки, ведь плохие стороны помогали продажам и поэтому разрешалось все больше и больше. Все это достигло пика в период хаоса, когда мораль и ограничения практически отсутствовали, можешь посмотреть уцелевшие записи или расспросить Аарона Викентьевича, в сети или лично, разницы, в общем-то нет.
— Погоди-ка, — вдруг осенило Михаила. — Теперь вы качнулись обратно и закрутили гайки, как некогда христианство? В этом все дело?
Слова «ты дала обет безбрачия» застряли у него в глотке. Возможно, все дело было в том, что он не отличался особой набожностью, никакой не отличался, по правде говоря, и поэтому именно с ними у него и ассоциировались все эти ограничения и запреты. Еще Михаил подумал, что здорово продвинулся в самоанализе, которым тоже никогда особо не увлекался.
— Какое именно из дел? — спокойно поинтересовалась Татьяна. — Мои чувства к тебе или общественные отношения?
— Эм, все сразу? — слегка смешался Михаил.
Эта открытость и честность его и раньше смущала, но в то же время и возбуждала, чего уж там.
— Ханжеское, табуированное отношение к сексу и умолчание о нем — тоже наследие прежних времен, и оно также плохо, как и абсолютная распущенность, царившая в двадцать первом веке, — сообщила Таня. — Если человек хочет карабкаться выше, ему нужны принципы, ориентиры, мораль, запреты, добровольные ограничения. Без них он превратится в жрущую и срущую обезьяну, не отказывающую себе ни в чем, ведь можно же, энергия и материя позволяют, услужливые системы сотворят все, но что потом?
— Что потом? — откликнулся Михаил.
— Деградация и разложение, человека и общества, откат назад и гибель. Карабкаться вверх, развиваться и стремиться к небу — тяжело, гораздо легче катиться вниз и разлагаться, и это погубило немало обществ.
— Вот, вы же сами признаете, что можете скатиться! — с непонятным торжеством воскликнул Михаил.
— Я и не говорила, что у нас идеальное общество, — ответила Таня, — но мы идем вверх. Стараемся идти вверх. Возможно, однажды мы устанем, снова настанут темные века и откат, как это уже было, но это не значит, что не надо стараться сейчас. Мы обсуждаем ошибки прошлого и пытаемся их учесть и понимаем, что будут новые вызовы, то, с чем еще никто не сталкивался и никто не даст нам готовых рецептов решения проблем. Только обсуждение, поиски решения, понимание цели уберегут нас от возможной гибели, и все это касается в том числе и вопросов секса, любви, отношений, семьи и развития общества в целом.
Михаил, собиравшийся злорадствовать дальше, оказался обезоружен и обескуражен.
— Секс, размножение, любовь — не должны быть табу, но и не должны они сводиться к какой-то абсолютной распущенности. Обе крайности плохи, и мы стараемся найти золотую середину, хотя, конечно, влияние прежних времен сказывается. Вполне нормально ходить обнаженными и справлять нужду на улице, но это не значит, что надо заниматься этим постоянно и непрерывно. Сдержанность и умеренность, знания, рассказы без стыдливости и умолчаний и развитие в людях эмпатии, сострадания, умения не только любить, но еще и не делать другим больно.
— Вы прямо сообщество каких-то иисусиков, — вырвалось у Михаила злое, непредвиденное.
— Земля умеет постоять за себя, не сомневайся, но это не значит, что мы ходим на кого-то походами и устраиваем завоевания, нет. Но мы, кажется, отвлеклись, — чуть улыбнулась Таня и сердце Михаила забилось чаще. — В людях заложено мощнейшее стремление к продолжению рода… ладно, вижу по твоему взгляду, что тебя интересует другое. Михаил, ты интересен мне как пациент, как пришелец из другого времени, как собеседник и даже друг, я искренне желаю тебе выучить все и сдать экзамен, прославиться в обществе и помочь всем живущим в Солнечной Системе, независимо от того, люди они или инопланетяне.
— Но ты не будешь со мной?
— Об этом я и толкую тебе, Михаил, пришли новые времена. Из того, что именовалось браком, убрали церковную и духовную составляющую, а затем и экономическую, впрочем, она дожила и до твоих времен.
— Да?
— Конечно. Брак служил исключительно регистрацией отношений для государства, облегчал правовые и экономические отношения с ним, разве не так все было?
Михаил задумался и поджал губы, признавая ее правоту.
— Убрав все это, остались только сами люди и их отношения, а какие могут быть отношения, если партнер не привлекает тебя, нет нужды в обеспечении, нет давления общества и обстоятельств рожать непрерывно? Значит, тебе должно быть интересно с человеком, какие-то общие интересы и увлечения, любовь, конечно, но не секс за деньги.
Михаил опять задумался, припоминая все эти неравные браки и «давление общества», да что там, ему и самому регулярно кто-то пытался присесть на уши, когда он уже женится. Но ему нравилось быть свободным, заводить легкие отношения, без детей, конечно, ведь никто уже не возмущался концепциями безопасного секса.
— Конечно же, люди влюбляются и сейчас, и занимаются сексом, рожают и выращивают детей, ошибаются, ссорятся и расстаются, но при этом они избавлены от многих проблем прошлого. Опять, никто не говорит, что это идеально, но процесс идет. Людей учат говорить нет, учат мириться и притираться друг к другу, людей учат быть вместе и это очень серьезный вопрос.
— Потому что он влияет на общество, — пробормотал Михаил, исходя из новых знаний. — Да?
— Да. Никто не устраивает тотального диктата и не лезет к другим в постель, но общий принцип пользы для общества сохраняется. Так вот, Михаил, ты, наверное, уже и сам догадался, но я все же скажу, что не вижу себя рядом с тобой, идущей по жизни рука об руку. А секс из жалости не примешь уже ты сам, я права?
На мгновение Михаил аж задохнулся от желания сказать, что согласен, но что-то его остановило. Возможно, внимательный взгляд синих глаз, а возможно, понимание, что после этого он упадет в глазах Тани.
— Так как найти свою вторую половинку, если не пробовать?
— Разве я сказала, что запрещено пробовать? Люди влюбляются, сходятся и расходятся, ищут и в то же время это для них часть жизни, а не ее смысл и цель. Для не желающих отвлекаться, есть роботы — заменители, а некоторые так и вовсе, влюбляются в инопланетян.
Михаил, начавший было размышлять, сколько может стоить рободевица — явно ожмикам недоступно, осознал он с горечью — от такого откровения просто поперхнулся на ровном месте.
— Инопланетян? Но как?
— Как я и сказала, все не сводится к одному лишь сексу и деторождению, и социальная составляющая, то, что раньше называли духовной, вполне может оказаться важнее всего остального. Нет, Михаил, мы не будем пробовать, у меня хватает опыта, и я просто вижу, что не буду с тобой. Твоя влюбленность приятна, но не более того, притворяться ради нее я не собираюсь. Как я уже сказала, это часть жизни, но не вся она и уж точно не смысл и цель в ней. Но я уверена, что ты еще встретишь свою избранницу, подойдешь и признаешься в чувствах или она подойдет и признается, сейчас это нормально, чтобы ты знал. Открытость и умение говорить о проблемах, не молчать и не устраивать проблем из ничего.
— Вы не боитесь вымереть, с таким подходом? — пробормотал раздавленный Михаил.
— Думаешь, миллиард людей на Земле не справятся с размножением? — небрежно спросила Таня.
— Что? Миллиард?!