ТК-13
Илья пришел на ТК-13 (торпедный катер ТКА) вместе с его командиром — старшим лейтенантом Андреем Андреевичем Черновым.
— Командир на катере, — скомандовал боцман
— Здорово, Иваныч, здорово — братва, — поприветствовал командир боцмана и экипаж. — Вот, принимайте пополнение: Илья, отзывается на «боцмана».
— Боцман? Второй? Не… Иваныч не потерпит второго на палубе…
— Хорош хохмить. Юнгу кормить, переодевать!
— Кормить — вопросов нет. Переодевать… На глаз — 46 размер будет в тютельку, на крайний — 48 — не утонет, а вот с ботинками будет проблема, нужно будет к складским идти…
— Я бы в море искупался… — попросил Илюха. 4 дня здесь, а к морю не пускали…
— Вот оно море, купайся.
— Правда? Можно? — Илюхины глаза засветились счастьем
— Да легко, — сказал Иваныч улыбаясь. — Вся фигня — беда — 10 градусов вода…
Илья его уже не слышал…
Дальнейшее действо команда смотрела с постоянно меняющейся на лицах гаммой чувств….
Первую часть «Марлезонского балета» — начало раздевания для купания в море, команда смотрела с ухмылкой: «Вот сейчас мальчуган прыгнет в воду и вылетит, как ошпаренный обратно».
Вторая часть «Марлезонского балета» отразилась на лицах, когда Илья снял с себя нательную рубаху и матросы увидели его спину.
Третья часть «балета» началась, когда мальчишка ловко нырнул в воду и поплыл в море…
Четвертая часть началась, когда мальчишка отплыл на кабельтов, команда готовилась запускать двигатель.
Пятая часть началась, когда мальчишка плыл обратно, подплыл к катеру, почти выпрыгнул из воды — ухватился за борт, легко подтянулся, залез на катер и задал вопрос:
— А тельник, белье, робу еще не принесли?
— Андрей Андреич, ты меня прости, старого, — начал боцман. — Где ты такого «бычка в томате» выловил?
Шестая часть «Марлезонского балета» началась на следующее утро, когда все это повторилось, после утренней зарядки.
Через некоторое время Илюха понял, как на флоте любят юнгов. Их знали по именам: Витя Чаленко, Вовка Довбненко, Русик Пинчук, Валерка Лялин, Борька Кулешин, Юрка Потапов… Каждый считал своим долгом что-то дать мальчишке: сахар, шоколад, лучшую еду, какаю-то безделушку… И каждый считал своим долгом высказать «маленькому обормоту», что мальчишкам не место на войне, что надо думать о мамах, которые за них переживают.
Новый юнга, с ТК-13, наделал шума… Его первый заплыв, с попыткой спасения «утопающего», его «метки» — стали притчей во языцех. Илюха устал прятать и скрывать то, что ему оставили на «вечную память» фашисты. Рассказал все: как был 22 июня 1941 года в Севастополе (в этой жизни, без упоминания той), как погиб экипаж БК-13, как был в плену, как терял друзей подпольщиков, как его выхаживал дед — знахарь, как добирался до Черного моря… О том, что у него есть мечта — вернуться в Севастополь и нырнуть с камня в «Голубой бухте», как хочется увидеть маму и папу… Дядьки слушали мальчишку, вспоминали своих детей, младших братьев, сестренок… Некоторые не скрывали слез…
Сейчас, с командой катера, он почувствовал себя, как с родителями — от них Илья никогда и ничего не скрывал.
Однажды мама (в той жизни) его спросила, курит ли он? Илья ответил, что хотелось бы попробовать… Мама принесла пачку сигарет и зажигалку — специально сходила в магазин, ведь папа не курил. (На флоте много не покуришь, особенно на подводных лодках… хотя, были офицеры, которые дымили «как пароход».) Мама положила сигареты и ушла. У Илюхи совсем пропало желание покурить…
Однажды к катеру приехал капитан 3 ранга, переговорил с старшим лейтенантом Черновым. Потом КапТри, стал возмущаться, но Чернов ему что-то продолжат четко утверждать. КапТри махнул рукой и уехал.
— Андрей Андреевич, что КапТри хотел?
— Хотел тебя по воинским частям возить, чтоб ты рассказывал о себе…
— Я так и подумал… Не хочу я это больше вспоминать… совсем не хочу.
— Я так и сказал, что когда спрашивают про прошлое, ты замыкаешься и молчишь…
— Спасибо, товарищ старший лейтенант.
— Эх, салажонок! — Чернов прижал к себе Илюху правой рукой, а левой взъерошил волосы. — Беги, продолжай учебу.
Взаимозаменяемость у экипажа была отличная, каждый знал по несколько специальностей и на отличном уровне, как что, Илюхе пришлось постараться — поучиться. Многое было похоже на БК-13, но были и отличия, приходилось учиться — надо!
Только через месяц, в первый раз, его взяли на охрану водного района. Выход групповой. Задача простая: не дать возможность немецким транспортам доставлять боеприпасы и снаряжение. Если есть возможность — топить!
На третий выход улыбнулась удача — вражеский конвой! Их торпеда угодила в самую середину немецкого транспорта, но на катера тут же накинулись фашистские сторожевики. Но, не уходить же из боя! Есть еще одна торпеда и есть фашистские транспорты! Илюха выглянул из моторного отсека…
— Газ! — командует Чернов. Катер уходит от разрывав снарядов. Нос вверх, корма — вниз.
— Стоп!
Нос пашет воду, корма взлетает в воздух — теперь столбы фонтанов чуть впереди.
— Дым!!!
Ставится дымовая завеса.
— Флаг!!! — старлей махнул рукой на корму… флага не было.
Катер без флага!!! Илюха выскочил из люка на корму — флагшток срезало осколком снаряда. Флаг на фале волочит за катером по воде, в 3 метрах за кормой. Уцепившись за хвост второй торпеды, Илья одной рукой схватил фал, стал его выбирать… Вот и флаг. А что дальше делать? Флагштока — нет… И тут он вспомнил, что смотрел фильм, про Севастопольское Нахимовское — там один мальчик- юнга держал сбитый флаг над головой в руках.
И тут Илюха «учудил» — он залез на рубку, обнял радиомачту катера, держа флаг…
Торпеду так и не использовали, зато боцман, метким огнем из ДШК потопил немецкий сторожевой катер — попал в моторный отсек и запалил горючее.
— Илья, иди сюда, бить буду! — позвал старлей после швартовки на базе.
— Я! Товарищ старший лейтенант!
— Вот как мне с тобой быть? Пороть или на берег списать?
— Лучше пороть…
— Да тебе порка, что бус в штормягу!!! Даже не заметишь! Ты понимаешь, что в «рубашке родился»?
— Товарищ старший лейтенант, так меня не берут ни пули, ни осколки. Кого должны повесить, тот не утонет! Сами видите — ни царапины!
— Про «ни царапины» — не трещи! Все ожидал, но чтоб такое… Ты не хотел, чтоб о тебе говорили — готовься, вся группа тебя у мачты видела…
Да, об этом говорили, но… не долго. Через три дня, при высадке десанта, вместе с боцманом мотобота Ворониным, погиб один из юнгов — Витя Чаленко… Их похоронили на мысе Любви. Еще через неделю, погиб Владимир Бовбненко… Юнгов стали все чаще оставлять на берегу.
Илюха и Ванька Соколов, с МБ-93, встретились в городе. Ванька считал себя уже бывалым матросом — 12 раз ходил на высадку десантов на плацдарм под Новороссийском. Про Илюхины «подвиги» Ванька уже был наслышан, немного ревновал.
— Вот скажи, Илюх, как тебе не страшно? Я, когда под первую «карусель» попал (это когда немецкие самолеты по очереди на корабль заходят для бомбардировки), метался по палубе и кричал: «Мама»!
Мне тогда главстаршина и сказал: «Ты меня на весь тюлькин флот позоришь! Я тебе дам — «Мама»! Потом на разгрузке 2 ящика с патронами в море со сходен уронил, нырял за ними — хорошо, что воды по грудь было… А потом, когда вернулись, боцман Ткаченко мне и говорит: «Запомни, сынок, на войне все боятся. Кто «без башки» и не боится, того в первом бою убивает. Можешь бояться, но дело свое делать, а можно всем свою трусость показать. Кто два раза струсит, тому на флоте места нет… Мы хоть и тюлькин, но флот!»
— Вот теперь понятно, почему ты на меня у комендатуры накинулся.
— Я думал, что ты про этот случай знаешь и специально, про тюльку…
— Нет, я тебя вообще первый раз увидел.
— Слушай, Илюха, у меня парабеллум есть, десантники — трофейный — подарили! Хочешь глянуть?
— Не, Вань, не хочу, насмотрелся я на это добро… А по поводу не страшно… Отбоялся я свое — несколько раз уже умирал… Все будет так, как должно быть…
Герой.
В 2.44 10 сентября 1943 г. начался штурм Новороссийска. ТК-13 и другим торпедным катерам была поставлена задача: торпедами уничтожить фашистские огневые точки на молах, причалах и у уреза воды в Цемесской бухте. Но у входа в бухту катера ждали боносетевые заграждения, их должны были подорвать сторожевые катера… Чернов увидел, что один их них, без хода качается на волнах. Но ведь если боносетевое заграждение не уничтожено, то торпедные катера и отряды высадки не прорвутся в порт. Старший лейтенант принял решение: одну торпеду по молу, а другую по бонам, с подвешенными сетями. А после этого, под ураганным огнем подошел к поврежденному катеру КМ и, спасая товарищей, взял его на буксир. И вход свободен, и товарищи спасены! Другие торпедные катера, а за ними десантные отряды ворвались в порт.
Только Илюха этого не видел… Его отправили на гауптвахту за какую- то ерунду — не отдал честь офицеру, который проходил мимо. Как потом оказалось, это было сделано специально, чтоб на этом опаснейшем задании не было ни одного юнги. А Илюха, ни в какую, не соглашался уходить с катера.
Сбежал с «губы» Илюха до банального просто — изобразил приступ апендицита… как только началась кононада. 2 часа ночи… народа никого, а мелкий вопит от боли. Положили на носилки, вынесли из здания комендатуры и… Мелкий ожил — ломанулся так, что догнать не смогли… Илюха прибежал, но катера у пирса не было…
Придя на базу, Чернов принял на борт ТК-13 25 десантников, на палубу погрузили ящики с минами и боеприпасы. Пока грузились — суетились, Илюха проник в моторный отсек, спрятался так, что не нашли — помощник моториста он или хвост собачий?
Не задерживаясь, ТК-13 отвалил от причала, опять пошел в Цемесскую бухту. Едва катер оказался у входа в порт, как на нас обрушился шквал огня. Катер бросало с борта на борт. Столбы воды, от близких разрывов, с ног до головы обливали десантников…
Илюха выглянул из моторного отсека (теперь точно не прогонят): «Ура! Катер прорвался в порт!»
Вдруг раздались резкие удары по корпусу, очередь из автоматической пушки, со стороны элеватора, зацепила катер.
Илюха увидел, что Иваныч — боцман, стрелявший из пулемета, упал… и услышал, что заглох правый двигатель… что важнее — секунда на размышление. Секунда прошла — у пулемета раненого Иваныча заменил радист, заставил заткнуться из ДШК немецкую автоматическую пушку, но и ему пулей перебило ноги.
Старшего лейтенанта Чернова ранило в живот, но он продолжал управлять катером, умело уклоняясь от прицельного огня на одном двигателе.
А из моторного отсека потянуло гарью — это загорелся бензобак, который был пробит зажигательной пулей. Спасало то, бак был полон, а то — разнесло бы катер к чертовой бабушке! Один матрос, схватив огнетушитель и кошму, прыгнул в бензоотсек. Он сбил пламя струей пены из огнетушителя и обтянул бензобак кошмой. Взрыва не произошло.
«Значит, движение — жизнь, главное, запустить второй двигатель», — принял решеное Илюха и нырнул обратно в машинный отсек, откуда собирался вылезти к пулемету.
На стенку из маслопровода струйкой прыскало масло. «Пробит масляный бачок или трубопровод! Так, делаем все как учили! — сам собой руководил Илюха. — Найти в аварийном ящике кусок дюрита — резинового шланга, быстро разрезать его вдоль и забраться за мотор.»
«Так, пробит маслопровод. Черт! Брызгает во все стороны… Какое горячее… Епрст… на лицо…» — Илюха через голову скинул верхнюю часть робы — набросил ее на маслопровод так, чтоб горячее масло не летело во все стороны.
Сверху он наложил кусок дюрита (разрезанного вдоль шланга) и намертво закрепил все проволокой. В этот момент заглох левый двигатель. Катер по инерции дошел до причала… Десантники быстро стали выгружать мины и боеприпасы на берег, некоторые из них тоже были ранены, убитых не было — опять повезло. Пока шла разгрузка, моторист Кузнецов, при помощи Илюхи починил левый двигатель.
— Товарищ старший лейтенант! Оба двигателя в строю! — доложил Илья.
— Отлично! Оба полный! — катер пошел к выходу из бухты…
Два новых удара по корпусу катера: один снаряд разворотил скулу в носовой части корпуса — Вода хлынула в таранный отсек. Еще один — окончательно вывел из строя левый двигатель… Два матроса в трюме стали устранять течь.
Илья вылез из задымленного моторного отделения, прокашлялся, протер, щипавшие от дыма глаза, и ужаснулся: командир, механик, радист и боцман лежат без движения, а ТК-13 выписывает круги без управления. Илья принял решение…
Он взял какой-то ящик, поставил его под штурвал, сам встал на этот ящик — теперь было хорошо видно, куда вести катер… На помощь подошли еще 2 наших катера, они стали ставить дымовые завесы…
Илья вывел катер из-под обстрела, но он постепенно наполнялся водой. Из люка появился Кузнецов:
— Не дойдем, утонем!
Он с Петровым стал вытаскивать на палубу еще двоих раненых.
— Илюха… Илюха! — очнулся Чернов и оценил сложившуюся ситуацию. — Правь вон на тот камень, там мель…
Илья немного успокоился, когда корпус катера заскрежетал по камням. — «Все… не утонет никто!» Подошел мотобот МБ-93, самый «бедовый» юнга — Ванька Соколов и главстаршина Ткаченко были тут как тут.
— Ну вам и досталось! — первое, что сказал Ткаченко. — О! И «боцман» сбежал! А я думал, что только мой — бедовый… Это еще хлеще!
— Главстаршина, не угадал! Он теперь капитан! Это он катер на мель посадил…
— Да ладно? А как же докладывать — то? Под трибунал пойдет старлей, если командование узнает!
— Не узнает… я же на «губе» прохлаждаюсь и картошку чищу. — обозначил Илюха. — Товарищ главстаршина, вы уж, побыстрее меня до Кабардинки доставьте, чтоб я до смены наряда до «губы» добрался, а то ребятам за меня влетит…
— Не волнуйся, успеешь до развода и смены, мы вас на ТК-15 перекинем — он быстро домчит.
Илюха успел до смены наряда… Дежурный по комендатуре был очень зол на Илью, за его побег… Смену наряда Илюха встретил в работе по приведению в порядок общественного отхожего места…
Через 2 дня Илюха вернулся с «губы». Тут его и обрадовали, что в ТК-13 более 200 пробоин, из целого экипажа, на ходу — только трое (Кузнецов, Петров и он) и теперь он — боцман и ремонт катера на его ответственности. А Кузнецов — командир катера, до выздоровления Чернова…
Ходили проведать раненых из экипажа. Сказали, что двоих, скорее всего, спишут: боцмана и радиста, а остальных обещали поставить в строй.
— Илья, подойди ко мне, — попросил Андрей Андреевич. — Илюха, тут такая хрень… экипаж катера представили к орденам, но без тебя. Я подавал, меня чуть не пришибли: "нарушен приказ командующего флотом — юнгов на боевые не брать, а тут мальчишка на опаснейшей операции! Знаешь сколько голов полетит и твоя первая!" — Да мне это ровно, только выше — не пропустили — переписали. Ты уж меня прости, ничего не смог сделать…
— Андрей Андреевич, мы что, за ордена воюем? Еще заработаем. По сути ведь все правильно — не должно было меня там быть и меня там не было. Я в это время — гарнизонный гальюн на 10 мест драил… За чистку гальюна награды не дают, — улыбнулся Илюха.
Опять 25 за рыбьи деньги.
Кузнецов, Петров и Илюха прилагали все усилия, чтоб восстановить ТК-13. Выбивали, выклянчивали, проявляли чудеса флотской находчивости и смекалки, чтоб ввести катер в строй. Через 2 недели катер снова был на воде.
Прошел слух, что всех из экипажа представили к «Красному знамени», а на Чернова отправлено представление на «золотую звездочку». И Кузнецов, и Петров, чувствовали себя немного не в своей тарелке, когда приходило «большое начальство», жало им руки… а Илюху даже не замечало.
Обидно, конечно, но он сам так решил, чтоб не подставлять Чернова и экипаж.
27 сентября к Илье подошел Кузнецов.
— Слушай, Илья, тут такое дело…
— Дядь Леш, не мнись, говори, что надо сделать? Только сразу предупреждаю, в мазут больше не полезу, я пока отмывался, чуть себе кожу мочалкой не стер!
— Да какой мазут! В штаб тебя вызывают… к 15.00.
— Зачем? — напрягся Илюха.
— Не знаю, может брата нашли?
А вот теперь Илюха напрягся еще больше.
— Дядь Леш, я конечно маленький, но не на столько. Говори, что за проблема? Я, вроде бы, ничего не успел натворить.
Кузнецов вздохнул:
— Всех юнгов на берег списывают и отправляют в Тбилиси, в Нахимовское училище…
Илюха даже не знал, что и ответить… «Ладно, может отмажусь» — подумал он, развернулся и пошел к казарме.
— Илюх, ну ты чего? Куда пошел-то? — не ожидал такого Кузнецов. Он был готов ко всякому: крикам, воплям, плачу, истерике… но не к такому.
— Куда-куда? Собираться в штаб. Не в грязной же робе идти?
В штабе уже сидели шестеро юнгов, в том числе и Ванька Соколов.
— Всем здорово! Здорово, Вань. — поприветствовал всех Илья. Ему не особо радостно ответили.
— Здорово, Илюх. Все, на вечный прикол нас ставят…
— Не знаю, как остальные, а я еще повоюю…
— С кем повоюешь? Из Москвы какой-то полковник приехал. Сухопутный. Требует, чтоб всех юнгов на берег списали и учиться отправили, если нет 15 лет.
— Понятно. Ты что думаешь делать? — зевнул Илюха. Он для себя уже давно все решил, что и как будет делать, если его погонят с флота.
— Что решил… Я местный, я могу просто остаться и буду все делать как доброволец. Ткаченко уже сказал, что меня не сдаст…
Ребят стали по одному вызывать. Мальчишки заходили в кабинет гордые, с боевыми наградами, уверенные, что их — то по любому должны оставить, а выходили подавленные, и даже в слезах, которых не скрывали: «Как же так? почему их отправляют в тыл? Они же бойцы! Награды имеют! А их… в тыл.» С некоторыми были их командира. Они, как могли успокаивали ребят.
— Юнга Фролов!
— Я!
— Зайдите в кабинет!
— Есть!
— Давай, Илюха, «не пуха» … напутствовал Ванька, — я — следующий…
— Спасибо, — нестандартно ответил Илья.
Илья зашел в кабинет, доложил.
— Боцман ТК- 13, юнга Фролов, — представился Илюха.
На него смотрели 5 человек, контр — адмирал, полковник, 2 капитана 1 ранга и один капитан 2 ранга.
«Целый консилиум, будут звездочками давить и обламывать…» — понял Илья.
— Боцман? — удивился полковник.
— Да, товарищ полковник. Замещает на берегу раненого боцмана.
— А — а-а-… Тогда понятно. Значит так, юнга Федоров, согласно приказу Верховного Главнокомандующего, Вы выполнили свой долг до конца и направляетесь на учебу в Тбилисское нахимовское училище, окончив которое, Вы станете боевым офицером военно-морского флоте Советского Союза! — полковник сделал паузу, чтоб посмотреть реакцию и решить, как действовать дальше.
… А реакции не было.
— Вы все поняли, юнга? Завтра в 8.00, Вы должны быть подготовлены к дороге, с сухпайком на 3 дня.
— Никак нет, товарищ полковник. Я завтра с 7.00 до 19.00 занимаюсь ремонтом ввереного мне судна.
— Я разрешаю Вам, юнга, не заниматься ремонтом, а готовиться к отправке в училище.
— Не могу, товарищ полковник, я получил приказ и дал слово, что отремонтирую катер к возвращению командира из госпиталя.
— Он что, издевается? — Полковник посмотрел на присутствующих офицеров и контр — адмирала.
— Я тебе русским языком сказал: все, для тебя война закончилась, ты едешь в Нахимовское училище, приказ твоего непосредственного командира я отменяю.
— Товарищ полковник, не поеду я в Тбилиси.
— Как не поедешь? Это приказ! Ты в форме, значит — солдат, должен подчиняться приказам!
… - …Пороть таких наглецов надо! — донеслась фраза полковника из открывающейся двери.
Из комнаты штаба босиком, в трусах и тельняшке, вышел Илюха. Ванька опешил…
— Ванька, пойду в детдом… — ухмыльнулся Илюха.
… -Как не поедешь? Это приказ! Ты в форме, значит — солдат, должен подчиняться приказам!
Илья молча подошел к одному из стульев у стены, присел, расшнуровал ботинки, снял их…
— Чего это он делает? — не понимая, спросил полковник у морских офицеров.
Илья аккуратно снял фланку, брюки, сложил их. Остался в трусах и тельняшке… У полковника пропал дар речи. Морские офицеры и контр — адмирал, были более наслышаны о Илье Фролове с ТК-13, внутри души посмеивались над полковником… «Упрям, строптив, всегда имеет собственное мнение, не в ущерб поставленной задаче, предлагает другие пути решения задачи.» — это из характеристики на Илью. Но еще они немного знали о том, через что прошел мальчишка, прежде, чем попал на флот… В душе они понимали юнгов, если бы их, вот так отправили в тыл…
— Я без формы. Вашему приказу подчиняться не буду. В нахимовское — не поеду. Я от Школы юнгов на Соловках отказался 4 месяца назад. Отправляйте в детдом — оттуда сбегу на фронт. Разрешите идти?
Что там кричал полковник Илья просто не слушал… Что- то про присягу… Еще что-то…
— Остыньте, товарищ полковник. Не принимал он присягу — мал еще … — решил вмешаться контр-адмирал. — Илья, это не наше решение, это решение вышестоящего командования: всех отправляют в Суворовские и Нахимовские училища. Я знаю про то, что ты тоже был… тогда… на ТК-13 и спас его и весь экипаж. Тебя тоже представили к ордену, и ты его получишь в Нахимовском училище.
— Товарищ контр — адмирал… дело не в ордене. Мне надо попасть в Севастополь. Из Тбилиси это сделать сложнее… Я не поеду в Тбилиси. Разрешите идти?
— Иди, юнга…
— И это все? — возмутился полковник. — Что за дисциплина и воспитание у ваших «морячков»? Пороть таких наглецов надо!
— Не поможет, полковник, его уже пороли… Вы заметили у него шрамы на лице? А шрамы и полосы на ногах? Он тельняшку не снял, видимо, Вас и нас пожалел… Он был в гестапо. Им это не помогло…
Илюха продефилировал в таком виде из штаба. Где-то по середине пути к катеру его догнал посыльный, вернул форму и передал, что полковник выписал ему неделю «губы»… На «губе» Илья встретился с «бедовым» Ванькой — его тоже — «не уговорили…»
… К возвращению старшего лейтенанта Чернова, катер был отремонтирован.