- Пушка с кривым стволом или наводчик с косоглазием? Не подскажите, товарищ директор, ваш Морозов регулярно медосмотры проходит?
Директор Харьковского завода промычал в ответ:
- Эээ… Не интересовался, извините.
Бурчу недовольно:
- Надо интересоваться персоналом. А то в следующий раз какого-нибудь психа со справкой из психушки главным конструктором назначите. Он вам такого наконструирует…
Федоренко, шепнул на ушко:
- Мы привыкли стрелять по плоским мишеням, тов…
Ну, это я товарищам инженерам подосрал по вредности характера: мишени, представляли не привычные для танкистов-хроноаборигенов щиты - а объёмные макеты танков, пушек и долговременных огневых сооружений (ДОСов) и располагались от трёхсот до шестисот метрах от трассы движения танков.
Ворчу:
- «Привыкли» они, видишь ли… А если бы я бы приказал ещё и окрасить мишени в белый свет?
Молчит…
- Завяжите узелок на память, Федоренко: впредь учить танкистов стрелять только по объёмным мишеням и только изготовленным в натуральную величину.
- Завязал, тов…
Наконец, бывший за командира-наводчика Главный конструктор Морозов приноровился к созданному своими же руками уё… Хм, гкхм… Детищу. Сперва он дал длинную очередь из пулемёта и только пристрелявшись - выстрелил из орудия.
- Прямое попадание!
Обернувшись ко мне, Федоренко ликуя:
- Всё-таки, на этих танках можно воевать, если с умом!
Охотно соглашаюсь:
- Вижу. Не забудьте занести этот приём в Боевой устав танковых войск.
Однако, буквально после пяти-шести удачных попаданий, танк снова стал мазать и причём - прямо-таки безбожно. Кроме того, сделав выстрел он подолгу останавливался и, приходилось «подбадривать» его пулемётными очередями по башне.
Испытания стрельбой стали задерживаться, а на подходе был ещё «КВ».
Потеряв терпение, раздражённо:
- Что с ними? Что они там телятся?
Радиостанции на вышке не было, но с КНП по телефону сообщили:
- Сообщают, что сильная загазованность боевого отделения. Глаза слезятся, лёгкие жжёт… Просят разрешения открыть люки и выбросить стрелянные гильзы…
Сперва я вызверился, от слова «конкретно»:
- А в бою они у противника будут просить разрешения открыть люки? Сами такую машину сделали: товарищ Сталин их не заставлял. Вот пусть сами теперь и мучаются!
- Потравятся же…
- Ничего! Бабы других конструкторов нарожают. Думающих!
Однако минуту спустя, сменил гнев на милость:
- Доедут до конца полигона – там всего ничего осталось, пусть «продуют отсеки».
Действительно, пока дождёшься когда бабы-дуры - думающих конструкторов начнут рожать…
От старости помрёшь!
После чего, «тридцатьчетвёрка» шмаляя куда попала, довольно бодро домчалась до противоположного конца полигона и остановилась. Мгновенно распахнулись люки, из них выскочили чёрные фигурки и принялись на четвереньках ползать вокруг танка.
Протерев окуляры стереотрубы, удивлённо спрашиваю:
- Что они там ползают? Никак ищут что? Если найдут – двадцать пять процентов в доход государству!
Федоренко, не отрывая от глаз окуляров морского бинокля, с едва заметной ноткой осуждения в мой адрес:
- Блюют они, товарищ Сталин. Отравились газами…
Правде, он быстро поправился:
- Ничего! Пусть побудут в шкуре танкиста и узнают что это такое.
Морщусь брезгливо:
- Ладно, на этом с этих достаточно. Как проблюются – пусть подъезжают к мачте для испытания обстрелом.
К начальнику полигона:
- Половину боеприпаса они хоть расстреляли?
- Расстреляли.
- Не забудьте проследить, чтоб перед обстрелом выгрузили всё, вплоть до последнего патрона.
Обернувшись к руководству Харьковского завода:
- А Вы, товарищи, должны сделать надлежащие выводы из этого эпизода. Не то через полтора месяца, на их месте окажитесь вы!
Про одно из решений проблемы загазованности боевых машин я знал: