- Тогда всё сходится! Я В АДУ!!!
И решение по Яковлеву пришло мгновенно:
- Раз мы с тобой в аду, так я тебя отсюда не выпушу! Живи долго и каждый день мучайся - чувствуя на своём плече руку Сталина и, вспоминая сегодняшний разговор у расстрельной ямы.
Ну а сейчас мне пора на аэродром НИИ ВВС в подмосковном Щелкалово, где произойдёт знакомство с новым руководством Наркомата Авиапромышленности, Главного управления ВВС ВС СССР и выбор материальной части авиации…
Глава 23. Элита Вооружённых Сил СССР.
Джулио Дуэ:
«Для защиты от воздушного нападения требуется больше сил, чем для самого нападения, поэтому самолет является идеальным наступательным оружием. Скорость и возможность перелета самолета по любому воздушному пути независимо от географии обеспечивает нападающему столь важную для успешного наступления инициативу. Соединение боевых самолетов может быть быстро сосредоточено на любом участке театра военных действий скрытно от противника, обеспечив внезапность нападения на выбранный пункт атаки.
Противник, исповедующий оборонительную стратегию, находится в затруднительном положении, неспособный организовать противовоздушную оборону необходимой интенсивности для гарантированной защиты на большом пространстве. Атаке подвергается локальная цель, а оборона должна быть рассредоточенной.
Завоевать господство в воздухе — значит победить, а потерпеть поражение в воздухе — значит быть побежденным и вынужденным принять все те условия, какие неприятелю угодно будет поставить».
Командир бомбардировочный группы полковник Фрайхер фон Бойст:
«В начале кампании советские ВВС обладали шести- или восьмикратным численным превосходством. Однако им не удалось идти в ногу со временем в вопросах организации боевой работы, подготовки летных кадров и технического уровня их самолетного парка. Поэтому советские ВВС в целом были большим и громоздким инструментом с малой боевой ценностью, любой элемент которого мог быть уничтожен Люфтваффе в течение нескольких недель после того, как он оказывался в зоне действия советских самолетов. Не будь у Советского Союза такой большой территории, позволявшей осуществлять реорганизацию, обучение и пополнение частей в безопасных районах вне досягаемости Люфтваффе, и не будь таких больших людских и материальных резервов, советская авиация никогда бы не оправилась от удара, нанесенного ей в начале войны».
Фельдмаршал Альберт Кессельринг:
«Все было сделано для того, чтобы сделать германский военно-воздушный флот в отношении его личного состава, боевых качеств самолетов, зенитной артиллерии, службы воздушной связи и т. п. наиболее грозным флотом в мире».
Гюнтер Ралль — третий по числу побед ас в истории, одержал 275 побед (272 — на Восточном фронте):
«Действия русских в воздухе превратились в бесконечные и бесполезные вылеты с очень большим численным перевесом, которые продолжались с раннего рассвета и до поздних сумерек. Не наблюдалось никаких признаков какой-то системы или концентрации усилий. Короче говоря, прослеживалось желание в любое время держать самолеты в воздухе, в постоянных патрульных миссиях над полем боя».
Генерал авиации М.М. Громов:
«Авиация — это такой вид оружия, в котором особенно большую роль играет качество, а не количество. Это относится и к технике, и к выучке людей. Авиация сильна своей подвижностью, способностью к быстрому изменению нацеливания и способов поражения.
У нас важным считалась массовость, в противовес качеству. А это являлось показателем слабости нашей авиационной культуры».
Комбриг Лапчинский:
«Итак, из десятков тысяч обученных летчиков буржуазные страны, столкнувшиеся в мировой войне, могли отобрать лишь 100 с лишним воздушных бойцов, обладавших действительным желанием драться. Значение и интерес этого вывода трудно переоценить».
Кожемяко Иван Иванович, лётчик-истребитель, ветеран ВОВ128:
«У немцев летчики были элитой. Это даже по их внешнему виду было видно. Нам сбитых приводили, показывали. Ей-богу, можно было только позавидовать: ведь, бывало, собьем такого – и видно, сопляк, ни хрена не умеет, но уже как обмундирован!.. Комбинезон, форма – все «с иголочки», шлем-сеточка – чтобы голова не потела, перчатки кожаные мягчайшие – чтобы ручку «чувствовать», очки с затемненным стеклом – чтобы солнце не слепило, ботинки на высокой шнуровке – случись прыгать, в воздухе динамическим ударом не сорвет… Да что там говорить… Ценили немцы своих летунов, ничего не скажешь».
- Товарищ генерал-майор! Как кавалерист кавалеристу, скажите мне: всякий ли хороший наездник и рубака - может стать хорошим командиром кавалерийского полка, дивизии, корпуса… Конной армии, наконец?
Сидящий практически напротив меня Константин Константинович Рокоссовский чувствовал себя «не в своей тарелке» и, то и дело косился на свои новенькие голубые петлицы с двумя звёздами и «крылышками» - как бы ни веря своим глазам.
Впрочем, в столовой на Чкаловском аэродроме НИИ ВВС в подмосковном Щелково, где я по своей неискоренимой привычке устраивать по любому поводу «корпоративчики», приказал накрыть «поляну» для нового руководства авиапромышленности и авиации… И, где мы все сперва хорошенько пообедали, а теперь не спеша пьём чай…
Так вот, в столовой на Чкаловском аэродроме - «не в своей тарелке», был не один Рокоссовский: таких было - от слова до х…
Много!
Практически, все сто процентов.
В общем, картина «маслом»: сидит народ, пьёт чай, смотрит на товарища Сталина и массово «худеет».
Эх… Жалко селфи нельзя сделать и в «Инстаграмме» выставить или ролик для «Тик-Тока»!
Чуя возможный подвох, Рокоссовский отвечать не торопился, делая вид что тщательно жуёт какую-то сдобу, а затем её не менее тщательно запивает чаем. Затем, без какой-либо тени подобострастия к тирану, деспоту и просто к кровавому маньяку-параноику - хотя и года не прошло, как он вышел из «сталинских застенков» - где протирал казённые нары как польско-японский шпион:
- Нет, товарищ Сталин: совсем не обязательно. Хороших наездников и рубак в Красной Армии хватает. А вот к примеру товарищ Будённый у нас – всего один.
Сидящий неподалёку Командующий воздушно-десантными войсками, коротко гоготнул и, по привычке потянулся было пригладить свои усы.
Но их там не было.
По крайне мере таких усов, какие были ранее знакомы каждому младенцу в СССР. И которыми, согласно популярной песТне тех лет - «псы-атаманы» и польские паны, пугали своих детишек когда те шкодничали.
Это я заставил его их сбрить, после того как в прошлое воскресенье, во время учебной выброски воздушно-десантной бригады - прямо возле трибуны приземлился на парашюте какой-то чудак с тромбоном.
Других «десантников», сколько мы их с товарищами не ждали - больше не было, от слова «ни одного». Да и этого то, не сумевшего погасить купол парашюта - ветром унесло к какой-то, вполне определённой матери. И остались мы с товарищами на деревянной трибуне одни, как долбоё…
Как долболюбы.
Непогода, блин, как всегда случилась внезапно и вероломно.
В ответ на вполне дельное для той ситуации предложение расстрелять подлеца-синоптика, я озадаченно просил у Будённого:
- Зачем у того чувака на парашюте - тромбон?
Тот, не поведя бровью:
- Потому что – положенный каждой воинской части духовой оркестр, товарищ Сталин.
Я тогда вслух и очень громко высказал о нём и его воздушно-десантных войсках - всё, что думал, а напоследок:
- Ещё раз увижу Вас, товарищ Будённый, с этой долбанной шашкой и эти дуратскими усами – уволю из армии, на хрен. Так что выбирайте: кататься или шашечки, эээ… С усами носить.
Семён Михайлович был дисциплинированным служакой, без армии своего существований не представлял и, вполне предсказуемо выбрал первое.
Ну а сам я стал думать над очередной «заклёпкой»: очевидно, парашютный способ высадки - хорош только для небольших, типа разведывательно-диверсионных групп.
Для посадочного же десанта - нужен уже захваченный аэродром, а у германских – очень мощная зенитная защита.
Что делать?