ПРОВАЛ ВО ВРЕМЕНИ
Девушки вернулись с прогулки. Маша сразу отпустила Эльзу до утра. Сейчас она мешала ей сосредоточиться. Надо было многое обдумать.
Маша ходила по комнате, разбрасывая одежду. Впрочем, её было так мало. Платье, панталоны, да туфли. Маша натянула самое простое платье из лёгкой жёлтой тафты, даже не подозревая, что это ночной халат. Платье ей показалось прикольным, что-то наподобие присборенной со всех сторон туникой. Не для прогулок, конечно, но пока она в нём отдохнёт от этих дурацких шнуровок.
Надо подумать, как поскромнее одеться к Имре, чтоб не провоцировать его лишний раз, успеть рассказать про заговор.
Посмотрела на свою руку. С сожалением сняла колечко и положила на камин. Не стоит дразнить мужчину. Он недвусмысленно дол понять, что ревнует к кольцу.
Маша хотела плюхнуться на кровать, полежать и подумать как и что сказать.
Нечто привлекло её внимание. Она остановилась возле кровати и внимательно её осмотрела. Вроде всё нормально.
Маша чувствовала интуитивную тревогу, всё всматривалась, но ничего не видела. Тусклый свет от камина ей ничем не помогал. Она схватила подсвечник, зажгла свечу и снова подошла к кровати. Рывком откинула край одеяла.
Под ним лежала туго стянутым кольцом чёрно-зелёная змея. Её блестящая чешуя переливалась в бликах неровного пламени. Она подняла голову, из пасти стрельнул раздвоенный язык, ощупывая пространство..
Маша успела разглядеть её вытянутые зрачки в жёлтоватом подрагивании радужки. Змея зашипела.
Шипение было тихим, но настолько оглушающе страшным! Казалось, оно отражается от каменной стены и эхом многократно усиливалось в Машиной голове.
Девушка автоматически швырнула одеяло назад и отступила.
Сердце бухало в груди треснутым колоколом. У Маши от ужаса дрожали руки, ноги.
На ватных ногах она вырвалась прочь из комнаты, захлопнула дверь.
Расширенными глазами уставилась на невесть откуда появившегося слугу. Тот согнулся в поклоне, она не видела выражения его лица. Может, это он подложил змею? Может он хочет убить Машку?
Девушка плохо понимала что ей делать.
Бедняжка обречённо побежала туда, где не сомневалась в своей физической защите. Однако сильно сомневалась, что не пострадает кое-что другое.
Девушка даже не заметила, что спасая свою жизнь, забыла обуться, идёт босиком.
Вдоль покоев Имре стояли стражники. Здоровенные, сильные красавцы, все как на подбор. Маша несмело посмотрела им в лица. Безучастные, как статуи.
Маша замерла. Перед его дверью лежала свора псов. Стоило ей появиться, они встали, оскалились, обнажив клыки на свирепых мордах.
Из за двери раздался зычный окрик. Собаки смирно легли, не спуская глаз с Маши. " Кошмар какой" — думала девушка, пробираясь между ними.
Маша распахнула дверь, ворвалась в комнату и как можно скорее пыталась захлопнуть её за собой. Ей казалось, змея вот вот догонит её.
— Ваше Величество, моя жизнь в опасности.
Имре подошёл к ней, рывком разорвал её тунику, склонившись к губам произнёс:
— Вы под защитой.
— Что это значит? — Маша имела ввиду его руки, по хозяйски гуляющие по её груди.
— Это значит, что моя спина между вашим сердцем и стрелой, летящей в него.
Он жёстким, требовательным поцелуем закрыл ей рот.
Она выдиралась, пытаясь сказать то, для чего пришла:
— Выслушайте.
Она стукнула его кулачком в железный бицепс.
— У-тю-тю. Какая злющая птичка прилетела ко мне на огонёк..
Он повернулся к ней спиной, налил вина в кубок. Маша села на краешек атаманки на подкосившихся ногах. Рассмотрела помещение, в которое ворвалась.
Комната казалось безразмерной, но внутри неё не было ни одного окна. По одной стене шли узкие бойницы шириной в руку. Цитадель, а не спальня.
Кумачовый палантин над кроватью, куча атаманок, заваленые драгоценным мехом, на полу шкуры, всё в разноцветных подушках. У центральной стены напротив кровати огромный камин. Отделаный камнем, он возвышался скалой.
Пламя, полыхавшее внутри смотрелось кипящим вулканом, внутри которого кипела огненная каша. Щипцы для дров — чёрные, закопчёные, с острыми когтями на лапах, хищно валялись неподалёку. И сами дрова представляли из себя огромные пни. Такие, наверное, полыхали сутками.
Имре встретил её в синем халате назапах, подпоясаный кроваво-красным поясом. Вся комната была заполнена возбуждённым, агресивным воздухом.
Маша не на шутку оробела, вся её уверенность куда-то делась.
Он подошёл, она встала, попыталась остановить его, выставив вперёд руку.
Маша заметила, что стоит обнажённа, что туника слегка держится на плечах. Тут же запахнула расползшиеся половины, сдерживая ладонью.
Она посмотрела ему в глаза. Он убрал её руку, медленно стянул остатки ткани с её тела. Жаркими ладонями касаясь её кожи, коснулся губами шеи.
— Нет! То есть да. Я люблю его. То есть тебя. То есть вас, Ваше величество.
Я пришла по делу, по очень серьёзному делу. У меня есть тайна, я хочу рассказать вам.
Он скинул халат. Стоял перед ней обнажённый, красивый, жаркий.
— А у меня нет от тебя тайн.
"О боги, у него трицепсы размером с окорок!" успела подумать Маша.
Он потянул её к себе, она упиралась, он с раздражением проговорил:
— Ты не смеешь мне перечить.
Он легко швырнул её на кровать, сжал так крепко, что она задохнулась.
— Давай заткнём рот твоему целомудрию, — хрипло прошептал, запечатывая её губы своими.
Неведомая сила сопротивления заставила взвиться её. Чувствуя, что это последний рубеж и она вот вот его лишиться, высвободилась.
Маша стояла перед ним нагая, глаза горели огнём, волосы растрепались. Её вид, её тело, — он восхищённо отступил, созерцая красоту: Тициан бы помер от зависти!
— Постойте! — Маша искала, чем бы прикрыться.
— Во дворце готовиться заговор и вы должны знать об этом.
— Что? — от удивления он сел, зашёлся смехом,
— Таких заявлений мне любовницы ещё не делали.
Имре щёлкнул пальцами. Из-за шторы выскочил паж с деревяной шкатулкой. Маша ойкнула, ища чем бы прикрыться, присела, подняла платье.
— Он всё слышал про заговор!
— Ему заранее отрезали язык, — король не обратил внимания на Машино заявление.
Имре сделал знак, паж подал ему шкатулку и удалился.
Король подошёл, выбросил снова её платье, выдрав из рук.
Развернул её лицом к зеркалу во весь пол. Она стояла нагая. От стыда её щёки горели, ей не хватало рук, чтоб скрыть наготу. Она вспомнила, что Иван тоже любил рассматривать её при свете, она устраивала истерики, пряталась под одеяло.
Имре достал из глубины ларца колье с изумрудами необыкновенной красоты. Тяжёлое, роскошное, оно мягкой лентой улеглось на Машиной груди, играя волшебным блеском зелёных огней.
Маша вырвалась:
— Во первых, в моей кровати была змея.
— Ха, ха, ха! Бабьи дрязги. Завтра же казнят постельничью фрейлину.
— При чём здесь она! Вы казните всех без разбору?
Имре рассвирепел.
— Говори, да не заговаривайся, женщина!
Он наступал на неё, Маша пятилась, озираясь. Припёртая к стене, зажмурилась, пытаясь закрыть грудь руками.
— Ты злишь меня, — он накручивал её волосы на кулак.:
— В моей власти бросить тебя в этот камин. Не беси меня.
— Вероятно, моя мать тоже там?
Он оттолкнул её. Маша схватила тряпку — да, её изодраное платье превратилось в тряпку, пытаясь натянуть его на себя.
— Да позвольте же мне уже сказать!
— В этой комнате не говорят, здесь выполняют мои требования, если хотят дожить до завтра.
— Завтра может не наступить. Как у моей матери, наверное.
Конь здесь, а её нет. Где она, моя мать? Это раз.
Два: Я услышала обрывок фразы, что ей не прожить четыре дня. Это про что?
Его глаза потемнели. Он уже не выглядел сладострастно настроенным мачо.
— Уходи, женщина. Ты разозлила меня.
Маша подошла к двери.
— И ещё. На западной стороне спускают воду во рву. Уже, наверное, спустили. Смотрите, сир, чтоб крокодилы не устроили забастовку!
Имре хлопнул в ладоши.
Паж выскрчил, ловко надел на короля халат, подпоясал роскошным поясом.
Выбегая из его спальни, она слышала, что он отдал распоряжение вызвать Мина, ещё кого-то и палача.
Маша проскользнула мимо собак, прошла мимо охраны. Остановилась и прислушилась. Ей казалось, за ней наблюдают.
Внезапно ей накинули на голову мешок. Чьи то сильные руки схватили её и потащили.