НАШЕ ВРЕМЯ
Слово "мать" отдалось болью в сердце Ивана.
Она не любила его, ни разу не приласкала, не похвалила. Если приносил из школы пятёрку — надо было шестёрку. А если четвёрку, могла избить, приходила в ярость, обзывала недоноском, копией своего папаши.
Родители развелись давным — давно. До развода отец всячески проявлял внимание к сынишке, возился с ним. Потом, уже после развода, Ваня долго жил у бабушки вместе с батей, пока мать строила бизнес. Здоровенный, добрый мужик был его папка, душевный. Целыми днями они пропадали на рыбалке, торчали у реки.
Бабушка вскоре умерла. Мать экономически окрепла. Ивана забрала к себе. Завела няньку. Отец вскоре женился. Новая жена сторонилась его сына от первой жены, своего ребёнка к сводному брату не подпускала. Вскоре выяснилось, что мать Ивана угрожала женщине, обещала кучу неприятностей, если не перестанет общаться с её сыном и пускать к себе в дом. Женщина потребовала у мужа встречаться с сыном где угодно, но не в их доме.
Иван перестал туда ездить, с отцом созванивались редко. Теперь толком друг о друге ничего и не знали.
Не испугаться натиска мамаши Ивана было трудно. Холёная, жестокая, озлобленная и при очень хороших деньгах. Уж как эти деньги сбились к ней в кучу, то тайна девяностых. Об этом и думать не хотелось. Но то, что она из тех лет выбралась настоящей акулой, так это точно.
Распоясавшись в своей вольнице, мать до сих пор распускала руки. Могла в рукопашную схватиться на дороге с обидчиком. Дралась с домработницами, поварихами, гувернёрами и учителями Ивана.
Нередко без причины прогоняла его друзей из их дома, орала, что они Ивану не пара. Люди не задерживались, она умудрялась достать всех.
Однако бизнесом руководила умело, дельно.
Иван имел смежную с маменькой фирму. Был также удачлив, хитёр, расторопен. Матери не уступал ни в чём, они рвали выгоду друг у друга.
Мира в их отношения это не добавило. Личные встречи были редкими, жёсткими. Все согласования проводились через юристов или третьих лиц.
Однако, его мать исподволь интересовалась его личной жизнью, пытаясь найти ему невесту побогаче. Всюду расставила своих шпионов и соглядатаев за Иваном. Взбесилась, когда узнала, что его выбор пал на деревенщину. Толстую, обычную, самую затрапезную, коих толпами надо возвращать в их деревни. К коровам, на фермы! Его мать скрежетала зубами, пыталась загнобить девушку при их первой встрече.
Однако, девушка девушке рознь и маменька получила сдачу в тот раз. На том моменте симпатия к невесте сына умерла не родившись. Зато ненависть к Маше расцвела пышным цветом.
Однако, при такой матери Иван вырос замечательным парнем. Умным, щедрым и совестливым, что касалось людей, ему приятных, но не имело отношения к бизнесу и деловой хватке.
Иван отсчитывая секунды ожидания в больничном коридоре, увидел приближающуюся мать. "У неё, блин, дар появляться, стоит о ней подумать!" Мужчина отвернулся от неё, не меняя позы. В нём закипала ярость: всё случилось из-за неё, из-за матери!
Она шла, властно рассекая пространство коридора, звонко стуча каблуками, совершенно не уважая место в котором находилась. Брючный чёрный костюм безукоризненно сидел на её худой фигуре. Развевающиеся полы накинутого халата угрожающими крыльями неслись за ней.
Хрящеватый нос, тонкие губы, сощуренные глаза. Гладко зачёсанные волосы,
тёмный маникюр — она коршуном подлетела к сыну:
— Почему ты не на работе. Люди ждут.
— Мне Люся всё рассказала. — разговор между ними продолжился в обычной манере.
— Ноги раздвинула, показала ещё и рассказала? — мать бровью не повела.
— Маша умирает.
— В Африке дети пачками мрут. Зарыдай. — мать говорила цинично, вбивая гвоздями злые слова в накалившийся воздух.
— Маша и мой ребёнок умирают — Иван всё ещё надеялся увидеть в ней отблеск человеческого сострадания.
— Так эта дрянь, хабалка жирная ещё и беременная!
— Моя мать чудовище.
— А ты тряпка, слизняк. Копия своего папаши. Иди, вытри сопли и бегом на работу. На тебе лица нет.
— Моё лицо со мной. А твоё сейчас исчезнет. Он подошёл к ней вплотную:
— Добром прошу: пошла отсюда.
— Да куда там, как страшно! — она немного качнулась вперёд.
Как будто кто-то толкнул в спину. Огляделась— никого. Показалось? Как такое может показаться… Развернулась на каблуках и ушла.
Он смотрел ей вслед, сцепив руки за спиной. В нём зародились подозрения, он задумался. Позвонила Лена, сказала, чтотпривезла маму Маши. Иван спустился.
Тётю Дашу, Машкину маму он видел несколько раз. Сам приезжал к ней в гости знакомиться. Ему тогда попытались местные гопники испортить настроение. Она сама однажды приезжала к Маше в гости. Женщина радовалась за дочку, боялась поверить в её счастье, Ивана стеснялась, робела перед ним.
Иван вышел навстречу. Ленка, зарёванная, помогала тёте Даше вылезти из своей угашеной тарантайки. Иван обнял тётю Дашу, она разрыдалась в голос. Он прижимал к себе содрогающегося от горя человека, его собственное сердце тоже разрывалось.
Поднялись на этаж, тёте Даше дали халат, бахилы, проводили к Маше. Она на цыпочках приблизилась к дочери. Мать подошла к кровати своего ребёнка, перевитого трубками, лежащего в тишине пикающих приборов, неслышно передвигающихся медиков, окаменела. Стояла бы так вечно. Через время её вежливо вывели из палаты, она шла на ватных ногах, не сопротивлялась.
Иван подхватил её под руку, повернулся к девушке:
— Лена, вы сейчас куда? К Маше на квартиру? — спросил и осёкся. Туда нельзя, там погром.
— Нет, Вань. Я к себе тётю Дашу повезу.
— Добро. Я тут пока распоряжусь. Лен, ты вот что. Оставь нас на пару минут.
К Ивану вернулось самообладание. Он мыслил чётко, ясно. Приобняв обмякшую несчастную женщину, привёл её в холл. Там было много народу. Все, кто находился в помещении, нагруженные печальной ношей своих переживаний, с надеждой смотрели на каждого медика, появляющегося из коридора.
Ленка стояла поодаль. Тётя Даша пыталась держаться, закрывала рот платком, стеснялась плакать, безудержные слезы катились по щекам.
— Тётя Даша, вы сейчас с Леной поедете. Я тут буду, Машу не оставлю. — он помолчал. Потом спросил:
— Вы молиться умеете?
Женщина закивала головой, пожала плечами, еле выговорила прерывающимся шёпотом:
— Как все.
— Помолитесь за моего сына. У нас с Машей маленький будет.
Женщина вскинула глаза на Ивана. Добрые, мудрые глаза матери, бабушки. Вдруг она упала головой на грудь Ивана, забилась в истерике, закрывая рот платком, давилась всхлипами.
Люди вокруг сочувственно смотрели, кто-то тоже плакал.
— Мою жену и моего малыша хоронить не надо. Мы же выдюжем, да, бабушка? — Иван обнял её, закрыл глаза и на секунду ему показалось, что он видит Машу…