Не нужен мне берег японский, чужая земля не нужна",
Это было на Дальнем Востоке. Наш рыболовецкий траулер, на котором я плавал в качестве корреспондента, поздней ночью отошел от причала и взял курс на север, в район рыболовного промысла. Утром, когда над морским горизонтом взошло солнце, мы уже были далеко от родных берегов.
Море было пустынным, и, казалось, ничто не могло нарушить однообразия морского перехода. Боцман, поднявшись пораньше, пошел проверить
456
крепление палубных снастей. И вдруг, подняв голову вверх, он увидел сидящего на антенне воробья. Боцман тут же отправился в кубрик и поделился новостью: "На судне "заяц"!"
Вся команда, кроме вахтенных, поднялась на палубу. Каково же было всеобщее удивление, когда рыбаки увидели воробья, который при виде людей вспорхнул в воздух, но тут же снова опустился на антенну. Казалось бы, что тут особенного - птичка, на которую на берегу никто бы и внимания не обратил. Но, во-первых, такого в морской практике еще не бывало, чтобы пассажиром на судне был воробей, а во-вторых, здесь, в море, вдали от родного берега, воробей обретал уже совсем другое значение. Этот серенький комочек был частицей родной земли. И не случайно почти весь день только и разговоров было, что о неожиданном пассажире. Весело, не без присущего рыбакам юмора ребята гадали, как воробей попал на траулер: "Наверное, бедолага, сел на судно отдохнуть да прикорнул, а когда открыл глаза - кругом море", - острил один. "А может, он в чем-то проштрафился, жена-воробьиха не пустила его домой, и тогда он решил уйти куда глаза глядят", - веселился другой. Догадки рыбаков сопровождались взрывами громкого смеха. Потом кто-то сказал: "Шутки шутками, а воробья надо поставить на довольствие. Наша ведь, родная птаха, а не какой-нибудь заморский попугай".
Пернатого пассажира, конечно, на довольствие поставили. Обихаживать воробья было поручено судовому коку. Повар пристроил у основания дымовой трубы две пустые консервные банки, в одну из которых наливал воду, а другую наполнял кормом - остатками со стола рыбаков. Там же был устроен уголок, где спал воробей.
"Таинственный пассажир" был "зачислен" в экипаж и стал его равноправным членом. Но когда наш траулер стал приближаться к проливу Лаперузо, где по обеим сторонам расположились японские
457
ва, рыбаки забеспокоились, что воробей улетит. Но он не улетел - не соблазнился японским берегом.
В районе Курильских островов наш траулер попал в жестокий шторм. Сумасшедшая болтанка измотала людей, но все-таки каждый волновался: "А как там наш воробей?" Когда шторм поутих, мы увидели, что наш друг цел и невредим. Он стойко, как старый морской волк, перенес шторм и снискал к себе еще большее уважение моряков.
Еще несколько дней пути - и мы пришли в район лова рыбы. Началась напряженная работа - горячая рыбацкая путина. Наш пернатый пассажир, лишенный внимания, временами перелетал на находившиеся рядом другие траулеры, но каждый раз возвращался на свое судно.
Так и "промаячил" с нами воробей все два месяца путины и вместе со всеми, как бывалый моряк, вернулся на родную землю. На другой же день после нашего прихода в порт Находка воробей исчез с судна. Наверное, вернулся домой к своей воробьихе...
Ясинский В. И., г. Гулькевичи Краснодарского края
Борьба умов
Приехавшая погостить из города внучка попросила меня поймать несколько мышек. Решила она заняться их дрессировкой. Мы стали мастерить ловушку. Из прямоугольного куска решета сделали коробочку, сверху приделали дверку, чтобы можно было класть приманку, а после проведения операции извлекать пленных. Сбоку над прямоугольным отверстием приделали другую дверь-флажок, открывающуюся только внутрь и свободно падающую сверху вниз. Зарядив ловушку вкусной приманкой, мы поставили ее на ночь в мастерскую, в самом "мышином" месте. Утро принесло разочарование: приманка съедена, а мышек нет. После нескольких
усовершенствований результат был тот же. Родилось сомнение: может быть, поедают приманку не мыши, а насекомые (жуки, тараканы)? Решили убедиться в этом так: я сделал фиксатор к дверкефлажку - она должна была остановиться на той высоте, на которую ее поднимут. Утром дверка была высоко поднята. Значит, это не насекомые, а действительно мыши. Что же получается - они умнее нас?..
Перехитрить их стало делом чести. Открыть дверку можно, только подойдя сбоку, так как низ прижимается пружиной очень плотно, и мы сделали коридорчик, прикрепив пластинки справа и слева от дверцы. Теперь уж точно выйти обратно они не смогут. Но утро принесло очередное разочарование: не было ни мышей, ни приманки.
Пришлось сдаться, но самолюбие грызло днем и ночью. Наверное, поэтому я увидел сон. В окне мастерской - снится мне - мерцает голубой свет. Подхожу. Он исходит от того места, где стоит мышеловка. Приближаюсь к двери и слышу, как мышь-предводительница "поносит" людей: "Самый страшный враг у нас - человек. Он злой и коварный, он подкармливает нас не от доброго сердца, а чтобы поймать Но мы не глупее их, вот Микс и Пике доказали это"
Я проснулся в холодном поту и с ясным ответом: две мышки открывают поочередно дверкуфлажок и держат, пока все мышки ужинают или выносят приманку, а потом, выпустив собратьев, закрывают
Целый день мы ломали голову, как перехитрить их, и решили убрать опору из-под ног "умных" Микса и Пикса Вырезали в дне мышеловки пол под дверкой шириной 1,5 сантиметра. Мышки свободно перепрыгнут пустое пространство, а тому, кто должен держать дверку, стоять-то будет не на чем!
Утро было потрясающим: вся приманка съедена, а рядом - мертвая мышка {Микс или Пике),
459
чик хвоста которой зажат дверкой, но при этом никаких повреждений на ее тельце нет.
Мы с внучкой признали свое поражение. Нам до боли было стыдно перед теми, кого мы собирались "дрессировать". Внучка считает, что мышка умерла, не вынеся позора пленения. Мы ее торжественно похоронили. И больше на свободу братьев наших меньших не посягали.
РипаА. С., Новопокровский р'н Краснодарского края
Кто же человек?
/Х
1941 год. Мы жили в глухом уральском поселке Пермской области.
Всех мужчин призвали, в том числе и моего отца. Среди ушедших на фронт был охотник, который жил на заимке в двенадцати километрах от нас. Остался его верный пес. Времена были голодные, самим нечего было есть, и большая семья охотника прекратила кормить собаку.
Кое-как несчастное животное добралось до поселка. У нашего дома пес упал - измученный, истощенный, глаза красные. У нас было кое-какое хозяйство - корова, приусадебный участок. Мама вынесла собаке простокваши, и та, не вставая, съела. С тех пор наш умирающий гость начал поправляться, а в скором времени превратился в крепкого и веселого пса, которого мы стали звать Тузиком. Мы с братом обожали его.
Летом мама заготавливала сено, а зимой вывозила его на санях, и всегда с ней был спасенный ею пес. Один раз в неделю она ходила за хлебом в другой поселок в семи километрах от нас, и он всегда сопровождал ее.
И вот однажды зимой, закрыв нас на замок, мама, взяв с собой Тузика, отправилась за хлебом. Купив хлеб, собралась возвращаться, но погода
460
резко изменилась, и поднялся буран. Маму уговаривали переждать непогоду, но она боялась за нас и потому решила идти. Где-то в середине пути среди снегопада она сбилась с тропинки, поблуждала по лесу и окончательно потерялась. Вокруг стояли высокие ели, ничего не было видно, темнота, снег бьет в лицо, а рядом барахтается увязший в снегу Тузик.
Обессилев, мама села на снег и заплакала. Поплакав, подняла голову пес исчез. Почувствовала, что замерзает. Силы уходили. Но вот она услышала голос Тузика и поползла в сторону, откуда он доносился. Пес лаял не переставая до тех пор, пока не понял, что она его увидела. Он сидел на засыпанной снегом тропинке. Когда мама доползла до него, отбежал на несколько метров вперед и стал ее ждать. Так он вел ее всю дорогу.
Домой добрались поздно. Мы с братом, запертые на замок и голодные, натерпелись страха, ожидая маму. С хлебом в то время было очень плохо, давали всего 400 граммов на одну карточку, но мама первым делом отрезала краюху хлеба и отдала нашему Тузику, а потом уже накормила нас.
Так мы дожили до конца войны. Наш папа не вернулся с фронта. А охотник - хозяин собаки - вернулся и в один прекрасный день пришел с веревкой и забрал нашего друга. Мы с братом плакали, но собака принадлежала ему, и он не захотел оставить ее нам.
Несколько раз Тузик прибегал к нам, но хозяин приходил и молча уводил его. Тузик оглядывался на нас, плачущих, и из глаз его тоже текли слезы.
Позже мы переехали в другой поселок (там была школа), и дальнейшая его судьба мне неизвестна.
Сейчас я сама пенсионерка, мамы уже 11 лет нет, но этот случай не забывается.
Мы ругаем человека словом "собака", и это несправедливо. Мама спасла Тузику жизнь, и он отблагодарил ее тем, что тоже спас от верной смерти.
А тот охотник, который потерял бы собаку, если бы мама ее не спасла, даже "спасибо" не сказал. Кто же из них больше человек? Наверное, тот, кто умеет быть благодарным.
Алдашкина Ф. Е., г. Горнозаводск Пермской области
Петух с собачьим сердцен
У любого земного существа есть свой характер, и обязательно неповторимый. И то, что мы порой этого из-за нежелания видеть или невнимательности не замечаем, отказывая братьям нашим меньшим в праве на индивидуальность, большая ошибка.
Жил петух. Звали его Проша. Петушок с рождения имел характер боевой, задиристый. У всех по соседству были собаки. А в нашем дворе не было. Насмотрелся он на соседских псов и что-то себе надумал. В общем, взял на себя собачьи обязанности. По молодости его наскоки смотрелись забавно, но всем стало не до смеха, когда он подрос.
Раз и навсегда Проша установил вокруг дома ему только ведомую границу и бдительно ее охранял. Не дай бог чужаку вторгнуться на его территорию! Тут уж он ни себя, ни противника не жалел. Ну ладно бы дело касалось только соседских петухов, собак, кошек и другой домашней живности. Так он, стервец, и людям проходу не давал. На почтальона налетал с таким напором и шумом, бу^о до смерти заклевать намеревался. В итоге хозяева остались без газет.
Как-то знакомый хозяев решил зайти излить душу, при этом навеселе был. Проша - на него. Пьяному море по колено, что ему куриное племя! Он его ногой - не очень вежливо Тут-то петух и озверел - взлетел обидчику на спину и давай его клювом по голове долбить. Враз весь хмель выбил.