Лагерь Антония близ мыса Акциума.27
Входят Клеопатра и Энобарб.
Я разочтусь с тобой, не сомневайся.
За что? За что? За что?
Ты говорил, что мне не подобает
При войске быть.
А разве подобает?
Но если мы союзники в войне,
То почему бы мне тут и не быть?
(в сторону)
Отвечу так: когда б держали в войске
Не только жеребцов, но и кобыл,
От жеребца не много было б толку:
Вскочил бы вместе с всадником своим
Он на кобылу.
Что ты там бормочешь?
Антонию ты будешь лишь помехой.
Не на тебя сейчас он должен тратить
Отвагу, ум и время. Уж и так
О легкомыслии его твердят.
Толкуют в Риме, что твои служанки
И евнух твой ведут эту войну.
Да сгинет Рим! Пусть языки отсохнут
У говорящих так. Я правлю царством
И наравне с мужчинами должна
Участвовать в походе. Не перечь!
Я все равно останусь здесь.
Молчу.
А вот наш вождь.
Входят Антоний и Канидий.
Не странно ли, Канидий,
Что от Брундизия28 и от Tapeнта29
Так быстро Ионическое море
Он пересек и захватил Торину30? —
Ты слышала о том, моя любовь?
Проворство удивляет лишь лентяев.
Вот молодец! Какой воитель смог бы
Медлительность так метко заклеймить? —
Канидий, мы сразимся с ним на море.
На море! Где ж еще?
Но почему?
На бой морской нас вызывает Цезарь.
Подумаешь! А разве ты пред тем
Не вызывал его на поединок?
С тем чтобы при Фарсале биться вам,31
Где Юлий Цезарь победил Помпея.
Твое невыгодное предложенье
Не принял враг, — ты так же поступи.
Дрянной народ на кораблях твоих:
Погонщики ослов да землепашцы,
Поверстанные наскоро в матросы.
А ведь у Цезаря те моряки,
Которыми разбит был Секст Помпей.
Его суда легки, твои громоздки.
Стыда не будет в том, что, бой морской
Отвергнув, ты сразишься с ним на суше.
Нет, в море! В море!
Доблестнейший вождь!
На это согласясь, пренебрежешь
Ты полководческим своим искусством;
Посеешь ты смущенье в легионах,
Где много ветеранов. Опыт твой
Останется тогда без примененья.
Зачем, покинув верный путь к успеху,
Отдать свою судьбу ты хочешь риску,
Случайности?
На море я сражусь.
И у меня есть шестьдесят галер,
Таких еще и Цезарь ваш не видел.
Часть кораблей сожжем. Командой их
Суда оставшиеся укрепим
И Цезаря при Акциуме встретим.
А если на море не одолеем,
На суше бой дадим. —
Входит гонец.
Какие вести?
Мой повелитель, подтвердилась весть,
Что Цезарь взял Торину.
Сам Цезарь? Быть не может… Странно мне,
Что так продвинулись его войска. —
Итак, все девятнадцать легионов,
Двенадцать тысяч всадников в придачу
Возьми, Канидий, под свое начало.
Я — на корабль. — Пойдем, моя Фетида32!
Входит старый солдат.
Ну, что мне скажет славный ветеран?
Не дело биться в море, император,
Вверять свою судьбу гнилым доскам.
Вот меч мой, вот рубцы мои — им верь.
Пусть финикийцы или египтяне
Барахтаются на воде, как утки, —
Мы, римляне, привыкли побеждать,
Ногою твердой стоя на земле.
Довольно! — На суда!
Антоний, Клеопатра и Энобарб уходят.
Я прав, могу поклясться Геркулесом.
Ты прав, солдат, но полководец наш
В себе не волен. Вождь — на поводу.
А мы у бабы ходим под началом.
Тебе подчинена пехота вся
И конница?
Начальствуют над флотом
Публикола, Марк Юстий, Марк Октавий
И Целий. Я ж начальствую на суше.
Но Цезарь-то каков? Вот быстрота!
Еще из Рима он не выступал,
Как двинулись уже его войска,
На мелкие отряды разделившись
И тем введя лазутчиков в обман.
А кто командует его войсками?
По слухам, некий Тавр.
Он мне знаком.
Входит гонец.
Ты нужен императору, Канидий.
Чревато наше время новостями,
И каждый миг приносит новый плод.
Уходят.