Под крылья головы стараясь подвернуть.
Но лис отяжелел, да и опасен путь, –
И слицемерил он, хоть есть хотел до дрожи:
«Худы… и хороши для тех, кто помоложе!»
Граф
Маркиза, это зло! Но вам я принужден
Напомнить кое-что: Далила и Самсон,
Омфала и Геракл, Антоний – Клеопатра…
Маркиза
Печальна же мораль любовного театра!
Граф
Нет! Человек есть плод, разъятый пополам.
Чтобы счастливым стать, он в мире – здесь иль там –
Все дольку отыскать старается вторую,
А случай, сам слепец, – ведет его вслепую.
И никогда почти на жизненном пути
Единую, свою, не суждено найти.
Но кто ее найдет – любовь находит с нею…
Я верю – были вы той долькою моею,
Вас бог назначил мне, лишь вас искал я, но…
Не мог найти. Любить мне не было дано!
И вот, когда прошли всю жизнь мы с вами розно, –
Судьба свела пути… свела, но слишком поздно!
Маркиза
Вот это лучше… Все ж, коль вы верны грехам,
Столь малою ценой не откупиться вам.
И знаете ли, граф, с чем ваше сердце схоже?
С берлогой старого скупца: в пугливой дрожи
Он озирается, когда хоть кто-нибудь
К нему придет, – зачем? ограбить? обмануть? –
И отвести глаза он хочет грудой хлама.
К чему увертки нам? Поговоримте прямо!
У скряги – сундучок, монеты полный, скрыт,
И сердце каждое всегда свой клад таит.
Что скрыли вы? Портрет девчонки, чуть созрелой,
Так – лет шестнадцати; идиллии несмелой
Воспоминание, что, чуть стыдясь, хранят…
Не правда ль? Но порой как жаждешь кинуть взгляд
На эти образы, померкшие с годами,
Романы юности, пережитые нами…
Пускай нахлынет грусть – отрада в грусти той!
Как в одиночестве ночном влечет порой
В глубь сердца заглянуть и в книжечке заветной
Найти сухой цветок, хранящий чуть заметный,:
Чуть слышный аромат далекой той весны!
Прислушались… еще – и вдруг воскрешены
Слова возлюбленной, и вы самозабвенно
Целуете цветок, чьи лепестки нетленно
В страничках сердца спят, как бы в страницах книг.