Не буду мешать. Желаю удачи.
Лакей. Прикажете принять?
Пепито. Надо быть подогадливее! А как войдет, больше никого не впускай.
Лакей. Значит, просить?
Эрнесто. Да.
(К Пепито, который стоит в двери.)
Прощай.
Пепито. Прощай, Эрнесто.
(Уходит с лакеем в среднюю дверь.)
Эрнесто. Дама?.. Ко мне? Зачем?..
(Пауза. В дверях показывается Теодора под густой вуалью.)
А вот и она.
(Теодора в глубине сцены, не решается приблизиться; Эрнесто на первом плане, оборачивается к ней.)
Эрнесто. Вы желали со мною говорить, сеньора?
(Жестом приглашает ее войти.)
Теодора (откидывает вуаль). Простите, Эрнесто.
Эрнесто. Теодора!
Теодора. Это дурно с моей стороны...
Эрнесто (бормочет в смущении). Я... не знаю... чем обязан... такая честь! Но что я говорю? Здесь в доме вы найдете безграничное уважение!
(Возбужденно.)
Зачем же бояться, что вы поступаете дурно?
Теодора. Незачем... И было время, да прошло, — когда я ни в чем не сомневалась, когда я шла рядом с вами, не краснея и не стыдясь... Говорят, что завтра вы уезжаете в Америку... Иногда люди уезжают и не возвращаются... так теряешь друга... Прежде я и при Хулиане нимало не смущаясь... сама обняла бы вас на прощанье.
Эрнесто (делает движение, но тотчас же останавливается). Ах, Теодора!
Теодора. Но теперь... Теперь между нами пропасть.
Эрнесто. Вы правы, сеньора. Мы уже не смеем относиться друг к другу по-братски, не смеем подать руки. Мы должны друг друга ненавидеть.
Теодора (наивно и встревоженно). Ненавидеть? Почему?
Эрнесто. Боже мой! Ненавидеть?! Как я мог это сказать?
Теодора. Вы это сказали.
Эрнесто (страстно). Забудьте! И если вам понадобится моя жизнь, возьмите ее, Теодора... отдать за вас жизнь, Это...
(Сдержавшись, меняет тон.)
Это значит исполнить долг.
(Пауза.)
Если я заговорил о ненависти, то лишь потому, что подумал о том зле, которое невольно причинил нам... вы сделали мне столько добра! Теодора, вы должны ненавидеть меня. А я... не могу.
Теодора (с грустью). Мне, и правда, пришлось пролить из-за вас много слез... (с большой нежностью), но вас, Эрнесто, я ни в чем не виню. И никто не смеет вас осуждать. Разве вы виноваты, что свет оклеветал нас? Разве вы виноваты в том, что Хулиан поверил клевете? В том, что он оскорбил меня подозрением?
Эрнесто. Этого я не понимаю!
(С глубоким негодованием.)
Нет прощения человеку, который усомнился в такой женщине, как вы.
Теодора. Хулиан дорогой ценой расплачивается за сомнения.
Эрнесто (спешит оправдать дона Хулиана и загладить впечатление.) Он сомневается, как сомневался бы всякий на его месте, всякий, кто любит всей душой. Нет любви без ревности. И люди сомневаются даже в Боге. Тот, кто владеет сокровищем, боится за него.
(С возрастающим волнением.)
И если бы мне каким-то чудом довелось стать вашим мужем, я бы усомнился... даже в собственном брате.
(Замечает, что впал в другую крайность. Теодора, услышав голоса, идет ко входной двери. В сторону.)
О, сердце, что таится в твоей глубине! Я говорю, что это клевета, а сам...
Теодора. Кто-то пришел.
Эрнесто. Еще рано.
(Идет к двери.)
Неужели секунданты?
Теодора (с испугом). Это голос Хулиана!..
(Хочет уйти в правую дверь. Эрнесто почтительно, но энергично ее удерживает.)