Пепито. Небреда получил свое.
Эрнесто (подходит ближе). Мерседес, сжальтесь!.. Одно слово! Что дон Хулиан? Если б вы знали... в каком я горе!.. Что говорят врачи?
Мерседес. Его рана смертельна. Вам лучше уйти.
Эрнесто. Я хочу его видеть.
Мерседес. Уйдите!
Эрнесто. Не могу.
Пепито. Какое бесстыдство!
Эрнесто (обращаясь к Пепито). А чего вы ждали?
(К Мерседес.)
Простите, сеньора. Я такой, каким меня хотят видеть.
Мерседес. Ради Бога, Эрнесто!
Эрнесто. Когда человека топчут ногами, объявляют мерзавцем и толкают на преступление, бессмысленно бороться... Но я не отступлюсь в жестокой борьбе с незримыми силами, я уже потерял честь и любовь. Мне нечего больше терять, лишь самое жизнь, а что в ней, когда она так безрадостна? Я пришел узнать, есть ли надежда... Только и всего! Только и всего! Отчего же мне отказывают в этом утешении? Одно слово!
Мерседес. Извольте. Говорят, что... ему лучше.
Эрнесто. Правда? Вы не обманываете меня? Это так?.. О как вы добры! Неужели правда? Правда? Господи, спаси его! Пусть он снова будет счастлив! Пусть простит меня! Господи, дай мне его увидеть!
(Опускается в кресло и рыдает, закрыв лицо руками. Пауза.)
Мерседес (встает, обращаясь к сыну). Если твой отец услышит... если войдет...
(Вместе с сыном подходит к Эрнесто.) Успокойтесь! Мужайтесь!
Пепито. Пристало ли плакать мужчине?
(В сторону.)
Беда с этими романтиками: то плачут, то кидаются убивать.
Эрнесто. Да, я плачу как ребенок, как женщина, но я плачу не о себе. Я горюю о нем, о ней! Об их утраченном счастье, об их запятнанном имени, о позоре, который я невольно навлек на них — в благодарность за любовь и ласку! Не свою горькую судьбу я оплакиваю! Если б слезы могли смыть прошлое, клянусь, вся моя кровь обратилась бы в слезы.
Мерседес. Довольно.
Пепито. После поговорим о слезах!
Эрнесто. Все говорят, почему я должен молчать? Три имени запятнаны клеветой, три человека заклеймены презрением. Погублена их будущность, их доброе имя и честь!
Мерседес. Успокойся, Эрнесто.
Эрнесто. Нет! Больше нельзя молчать! Все знают о том, что произошло, все берутся судить. Но странное дело — правды никто не знает и не хочет знать.
(Эрнесто стоит. Возле него Мерседес и Пепито — им интересно знать, что говорят в городе.)
Одни говорят, что муж застал у меня Теодору, а я в припадке ярости кинулся на него и нанес смертельную рану. Другие (должно быть, они лучше относятся ко мне и потому не считают простым убийцей), другие уверяют, что мы дрались на дуэли! Самые осведомленные говорят, что дон Хулиан вместо меня дрался с Небредой, а я намеренно опоздал то ли из трусости, то ли потому, что в тот час принимал у себя... Нет! Я не стану повторять эти мерзости! Все худшее, что было в душах людей, вся грязь выплеснулась на ни в чем не повинную женщину и на двоих мужчин, не совершивших никакого преступления!
Мерседес. Это очень прискорбно, но дыма без огня не бывает.
Пепито. Теодора все-таки была у тебя в спальне...
Эрнесто. Она пришла, чтобы помешать дуэли.
Пепито. Зачем же тогда она пряталась?
Эрнесто. Мы испугались, что ее присутствие будет превратно истолковано.
Пепито. С трудом верится! Напрашивается другое объяснение!
Эрнесто. Не объяснение — приговор!
Пепито. Возможно, Теодора поступила... неосмотрительно.
Эрнесто. Невинный всегда неосмотрителен, зато преступник осторожен и все предусматривает заранее.
Пепито. Люди — не ангелы. Всякий может оступиться.
Эрнесто. Что такое клевета? Просто грязь. Грязь — и только. Но хуже всего, что мерзкие слова проникают в душу, и мы постепенно привыкаем к мысли о том, чего не совершили, и почти жалеем о несовершенном.
Пепито (матери). Так это правда.
Мерседес (в сторону). Он проговорился.
Пепито (в сторону). Признался!
Мерседес (вслух). Уходите, Эрнесто.
Эрнесто. Нет. Я не могу, я должен быть с Хулианом.
Мерседес. А если вас увидит Северо?
Эрнесто. Ну и что? Пускай! Спасается бегством только тот, кто боится, а боится тот, кто лжет. Мне нечего бояться.
Пепито (прислушиваясь). Я слышу шаги.
Мерседес. Это он!
Пепито (в глубине сцены). Нет, Теодора.