Та же декорация.
Жозеф и герцог.
Жозеф(прибирает комнату; в сторону). Лег за полночь, встал в такую рань и уже у барыни: неспроста это. Пожалуй, Жак Коллен прав.
Герцог. Жозеф, я дома лишь для одного человека, для господина де Сен-Шарля. Когда он приедет — проводите его сюда. Узнайте, может ли барыня меня принять.
Жозеф уходит.
Внезапное пробуждение в ней материнского чувства, которое я считал угасшим, застало меня врасплох. Надо положить конец нашей распре, до того как она станет заметной для всех. Пока Луиза смирялась со своей участью, мы еще могли жить бок о бок; но если вчерашняя сцена повторится, все пойдет прахом. В чужой стране я мог властвовать над женой; здесь единственная моя сила — собственная моя ловкость да поддержка властей. Я все расскажу королю, я представлю свое поведение на его суд, и герцогине де Монсорель придется подчиниться. Однако подождем еще немного. Если агент, которого ко мне пришлют, достаточно опытен, он в короткий срок проведает, в чем причина ее вчерашнего бунта: и я узнаю, стала ли герцогиня просто жертвой случайного сходства, или же она виделась с сыном после того, как спасла его, и, следовательно, дурачила меня целых двадцать лет. Нынче ночью я погорячился. Надо вести себя более сдержанно, тогда она станет доверчивей и выдаст свои тайны.
Жозеф(входит). Ее светлость еще не звонили.
Герцог. Хорошо.
Жозеф, герцог и Фелисите.
Герцог(для вида рассматривает вещи, лежащие на столе, и в одной из книг находит письмо). Инессе де Кристоваль. (Встает.) Зачем жене было прятать такое пустячное письмо? Оно написано, несомненно, после нашей ссоры. Не идет ли здесь речь об ее Рауле? Это письмо не должно попасть в дом Кристовалей!
Фелисите(ищет в книге письмо). Где же барынино письмо? Уж не забыла ли она?
Герцог. Вы письмо ищете?
Фелисите. Ах! Да, ваша светлость.
Герцог. Не это ли?
Фелисите. Это самое.
Герцог. Как же вы собираетесь уйти из дому, когда вы каждую минуту можете понадобиться герцогине? Ведь она сейчас встает.
Фелисите. При ее светлости — Тереза. А иду я по собственному распоряжению ее светлости.
Герцог. Ну, хорошо, хорошо. Впрочем, это и не мое дело!
Герцог, Жозеф, Сен-Шарль и Фелисите.
Жозеф и Сен-Шарль входят, внимательно приглядываясь друг к другу.
Жозеф(в сторону). От его взгляда мне становится не по себе. (Герцогу.) Кавалер де Сен-Шарль.
Герцог знаком показывает, чтобы Сен-Шарль подошел, и пристально смотрит на него.
Сен-Шарль(подает герцогу письмо; в сторону). Известно ему мое прошлое или он просто хочет воспользоваться услугами Сен-Шарля?
Герцог. Дорогой мой...
Сен-Шарль(в сторону). Нет, я для него всего-навсего Сен-Шарль.
Герцог. Мне рекомендовали вас как человека, чье искусство на поприще более высоком назвали бы гениальностью.
Сен-Шарль. Ваша светлость, предоставьте мне случай, и я постараюсь оправдать эти лестные для меня слова.
Герцог. Предоставлю и немедленно.
Сен-Шарль. Что прикажете?
Герцог. Видите эту девушку? Она сейчас выйдет из дому, сам я не хочу ей препятствовать. Однако она не должна переступить порога моего дома впредь до нового распоряжения. (Зовет.) Фелисите!
Фелисите. Что угодно?
Герцог отдает ей письмо; она уходит.
Сен-Шарль(Жозефу). Я тебя знаю, мне вся твоя подноготная известна. Девушка эта не должна вынести из дому письмо! Сумеешь это устроить — так я тебя снова не знаю и вообще ничего ведать не ведаю. Если будешь хорошо себя вести — оставлю тебя в этом доме.
Жозеф. С одной стороны — этот, а с другой — Жак Коллен! Что ж, постараемся на совесть служить обоим! (Бежит вдогонку за Фелисите.)
Герцог и Сен-Шарль.
Сен-Шарль. Готово, ваша светлость. Не желаете ли познакомиться с содержанием письма?
Герцог. Но, дражайший, вы обладаете прямо-таки волшебным, страшным могуществом!
Сен-Шарль. Вы предоставляете нам неограниченную власть, а мы только умело ею пользуемся.
Герцог. И вы ею не злоупотребляете?
Сен-Шарль. Это немыслимо. Нас стерли бы с лица земли.
Герцог. Но как можно столь драгоценные таланты применять в такой области?
Сен-Шарль. Нам не удается переменить сферу деятельности по многим причинам: мы покровительствуем нашим покровителям, нам доверяют слишком много благородных тайн и скрывают от нас слишком много постыдного, и понятно, что нас не любят. Мы оказываем такого рода услуги, за которые расплачиваются лишь презрением. Сначала требуют, чтобы самые высокие, как и самые низкие, понятия стали для нас пустыми словами: щепетильность — просто глупостью, честь — условностью, предательство — дипломатией. Мы пользуемся доверием и тем не менее о многом обязаны догадываться сами. Мыслить и действовать, догадываться о прошлом, изучая настоящее, исподволь, незаметно подготовлять будущее, как я только что сделал, — такова наша программа. Даже у самого талантливого человека опустились бы руки. Когда же цель достигнута, слова снова становятся реальными понятиями, ваша светлость, и тогда бывший наш клиент начинает подозревать, что мы, пожалуй, способны и на подлость.
Герцог. Все это, дражайший, быть может, и не лишено справедливости. Но вы не собираетесь, надеюсь, заставить свет и меня изменить на сей счет наше мнение?
Сен-Шарль. Я уж не так безнадежно глуп, ваша светлость. Не чужое мнение хотел бы я изменить, а свое собственное положение.
Герцог. И, по-вашему, сделать это не так уж трудно?
Сен-Шарль. А как же, ваша светлость? Пусть только мне поручат проникать не в семейные тайны, а в тайны министров, следить не за простыми ворами, а за хитрейшими дипломатами, не обслуживать мелкие страстишки, а служить правительству. И я буду горд и счастлив своим незаметным участием в великих делах... А какой бы, ваша светлость, у вас был преданный слуга!
Герцог. Мне очень прискорбно, дорогой мой, что обстоятельства вынуждают меня использовать столь великие таланты в столь узкой сфере, но я и здесь сумею вас оценить. А там видно будет.
Сен-Шарль(в сторону). Ах, так... Видно будет? Ну, а я уже и сейчас все вижу.
Герцог. Я собираюсь женить сына...
Сен-Шарль. На мадемуазель Инессе де Кристоваль, принцессе Архосской. Прекраснейшая партия! Ее отец имел неосторожность служить Жозефу Буонапарте[4] и теперь изгнан королем Фердинандом. Уж не замешан ли он в мексиканской революции?
Герцог. Госпожа де Кристоваль и ее дочь принимают у себя одного авантюриста по имени...
Сен-Шарль. Рауль де Фрескас.
Герцог. Как? Вам уже все известно?
Сен-Шарль. Если вашей светлости угодно, я ничего ведать не ведаю.
Герцог. Наоборот, говорите, я должен знать, какие тайны вы милостиво оставляете на нашу долю.
Сен-Шарль. Условимся об одном, ваша светлость: когда моя откровенность вам будет не по душе, зовите меня тогда кавалером, — и я вернусь к скромной доле наемного наблюдателя.
Герцог. Продолжайте, дорогой мой. (В сторону.) Забавные люди!
Сен-Шарль. Господин де Фрескас станет авантюристом лишь в тот день, когда не сможет больше вести образ жизни человека, имеющего сто тысяч франков дохода.
Герцог. Кто бы он ни был — вы должны разгадать тайну, которою он себя окружает.
Сен-Шарль. Нелегкое поручение, ваша светлость. В отношении иностранцев мы обязаны действовать осмотрительно, иностранцы здесь хозяева[5], они перевернули весь Париж вверх дном.
Герцог. Да, истинное бедствие!
Сен-Шарль. Разве ваша светлость в оппозиции?
Герцог. Мне просто хотелось бы, чтобы король вернулся без всей этой свиты, — только и всего.
Сен-Шарль. Королю пришлось уехать, ваша светлость, лишь потому, что опрометчиво разогнали великолепную, не хуже азиатской, полицию, созданную Буонапарте. Нынче ее ряды хотят пополнить только порядочными людьми — прямо хоть в отставку подавай. Военная полиция союзников ставит нам препятствия на каждом шагу, мы не смеем никого арестовать, из страха, как бы невзначай не наложить руку на какого-нибудь принца, занятого любовной интрижкой, или на какого-нибудь подгулявшего маркграфа. Но для вас, ваша светлость, будет сделано все — даже невозможное. Есть у этого молодого человека какие-нибудь пороки? Он игрок?
Герцог. Да, играет — в свете.
Сен-Шарль. Честно?
Герцог. Кавалер!
Сен-Шарль. Вероятно, этот молодой человек очень богат?
Герцог. Вот вы и узнайте.
Сен-Шарль. Простите, ваша светлость. Но без помощи страстей нам мало что удается разузнать. Быть может, ваша светлость соблаговолит сказать мне — искренне ли любит вышеназванный молодой человек мадемуазель де Кристоваль?
Герцог. Принцессу! Богатую наследницу! Я начинаю разочаровываться в вас, дорогой!
Сен-Шарль. Но ведь вы сами изволили сказать, что речь идет о молодом человеке. Впрочем, любовь притворная куда изысканнее любви истинной. Вот почему женщины так часто обманываются. Остается предположить, что он, вероятно, бросил нескольких любовниц, а порвать узы сердца — значит развязать язык.
Герцог. Будьте осторожны. Мое поручение необычное, не впутывайте сюда женщин. Малейшая нескромность с вашей стороны лишит вас моего благоволения. Все, что касается господина де Фрескаса, должно навеки остаться между мною и вами. Я требую от вас полнейшей тайны — как в отношении тех, чьими услугами вы пользуетесь, так и в отношении тех, кто пользуется вашими услугами. Словом, если моя жена заподозрит вас хотя бы на минуту, — вы погибли.
Сен-Шарль. Значит, ваша супруга интересуется этим молодым человеком? Значит, наблюдать и за нею? Ведь эта девушка — ее камеристка?
Герцог. Милостивый государь! Кавалер де Сен-Шарль! Приказать вам следить за женой — недостойно меня, спрашивать об этом — не совсем достойно вас.
Сен-Шарль. Ваша светлость, мы прекрасно понимаем друг друга! Какова же главная цель моих ближайших розысков?
Герцог. Выяснить: Рауль де Фрескас — настоящее имя этого молодого человека или нет? Выяснить, где он родился, раскопать все его прошлое, и храните все это свято, как государственную тайну!
Сен-Шарль. Дайте мне сроку только до завтра, ваша светлость.
Герцог. Что ж, срок не велик.
Сен-Шарль. Зато, ваша светлость, велик... счет.
Герцог. Не думайте, что я хочу узнать непременно что-нибудь дурное. Вы, господа, обычно потакаете страстям, вместо того чтобы разобраться в них; вы предпочитаете выдумать всякие небылицы, лишь бы не признаться, что вам нечего сказать. Я был бы очень рад узнать, что у этого молодого человека есть семья...
Входит маркиз; заметив, что отец занят, он делает вид, будто хочет уйти. Герцог жестом останавливает его.
Те же и маркиз.
Герцог(продолжает). Если господин де Фрескас — дворянин, если принцесса Архосская предпочитает его моему сыну, то маркиз отступится.
Маркиз. Но я люблю Инессу, папа.
Герцог(Сен-Шарлю). Прощайте, дорогой мой.
Сен-Шарль(в сторону). Женитьба сына его не интересует, жену он уже не ревнует. Тут кроется что-то посерьезнее: либо я пропал, либо счастье мне вновь улыбнулось. (Уходит.)
Герцог и маркиз.
Герцог. Женитьба на женщине, которая вас не любит, — это непоправимая ошибка, Альбер, и, пока я жив, вы не совершите ее.
Маркиз. Но почему вы думаете, папа, что Инесса отвергает мои чувства? Кроме того, если она станет моей женой, я постараюсь добиться ее любви, и, право же, я смею надеяться на успех.
Герцог. Позвольте вам заметить, сын мой, что подобные солдатские замашки в данном случае совершенно неуместны.
Маркиз. Во всяком другом вопросе, отец, ваше слово для меня непреложный закон. Но каждое поколение любит на свой лад. Умоляю вас, не медлите с нашей свадьбой. Инесса, как и подобает единственной дочке, очень своенравна. Поэтому благосклонность, с которой она принимает ухаживание какого-то авантюриста, должна бы вас тревожить. Право, не понимаю, почему вы так холодны сегодня. Не говоря уже о моей любви к Инессе, — где мне сыскать лучшую партию? Я стану, как и вы, испанским грандом; больше того — принцем. Папа, неужели вас не радует это?
Герцог(в сторону). Сказалась материнская кровь! О, Луиза сумела разгадать мое уязвимое место. (Вслух.) Знайте, сударь, что нет ничего выше славного имени герцога де Монсорель.
Маркиз. Я обидел вас?
Герцог. Довольно! Вы забываете, что я сам подготовил этот брак, еще когда был в Испании. Имейте, однако, в виду, что госпожа де Кристоваль не может выдать Инессу без согласия отца. Мексика только что провозгласила свою независимость[6], и вполне понятно, что из-за этой революции ответ задерживается.
Маркиз. Ну так ваши планы, папа, будут расстроены. Вы, значит, не заметили, что произошло вчера у испанского посла? Мама явно покровительствовала этому Раулю де Фрескасу; а Инесса была ей за это признательна. Сказать вам, что я понял только вчера, хотя втайне подозревал уже давно? Мама ненавидит меня! И... признаюсь в этом лишь вам, папа, потому что люблю вас: я боюсь, не участвует ли мама во всем этом?
Герцог(в сторону). Вот я и пожинаю то, что посеял. Ненависть так же притягивает людей друг к другу, как и любовь. (Маркизу.) Альбер, вы не должны судить поступки вашей матери, вы не можете ее понять. Она видит, как я слепо люблю вас, и старается противопоставить моей слабости суровость. Я не желаю в другой раз слышать таких речей, — и покончим на этом. Сегодня вы дежурный во дворце, поезжайте туда скорее. Я попрошу, чтобы вас отпустили на вечер, так что вы сможете поехать на бал и увидеться с принцессой.
Маркиз. Нельзя ли мне сейчас повидаться с мамой? Мне хочется умолить ее поддержать мою сторону перед Инессой. Ведь Инесса должна быть у нее сегодня утром.
Герцог. Узнайте, принимает ли она, я сам ее дожидаюсь.
Маркиз уходит.
Все разом обрушилось на меня. Вчера посол у меня спросил, где именно умер мой старший сын. Нынешней ночью мать уверяет, что нашла его. А сейчас сын Хуаны Мéндес тоже наносит мне удар. Ах, Инесса сердцем чувствует истину! Нельзя безнаказанно нарушать законы; природа столь же беспощадна, как и свет. Хватит ли у меня сил, даже при поддержке короля, направлять ход событий?
Маркиз, герцогиня и герцог.
Герцогиня. Вы извиняетесь? Но, Альбер, я несказанно счастлива. Какая неожиданность! Перед отъездом во дворец вы пришли попрощаться с матерью, — просто так, из сыновней нежности. Ах, если я, мать, и сомневалась когда в своем сыне, то такой порыв — для меня, признаюсь, неожиданный — развеял всякие опасения, и я благодарна вам за это, Альбер. Наконец-то мы понимаем друг друга.
Маркиз. Мама, как я рад слышать это. Если и могло иной раз показаться, что я недостаточно внимателен к вам, так это отнюдь не по забывчивости, а из опасения не угодить вам.
Герцогиня(замечает герцога). Как? И вы тоже, герцог, вслед за вашим сыном, поспешили... Да сегодняшнее мое пробуждение — настоящий праздник.
Герцог. И он будет повторяться изо дня в день.
Герцогиня(герцогу). Понимаю! (Маркизу.) Поезжайте скорее! Король становится требовательным к своим офицерам, и я буду очень огорчена, если из-за меня вы получите выговор.
Герцог. Зачем вы отсылаете его? Сейчас приедет Инесса.
Герцогиня. Едва ли: я только что послала ей записку.
Те же и Жозеф.
Жозеф(докладывает). Герцогиня де Кристоваль и принцесса Архосская.
Герцогиня(в сторону). Какая досада!
Герцог(маркизу). Останься. Я все беру на себя. Нас дурачат.
Те же, герцогиня де Кристоваль и Инесса.
Герцогиня де Монсорель. Герцогиня, как мило с вашей стороны, что вы опередили меня.
Де Кристоваль. Я с умыслом спешила к вам, ведь теперь в наших отношениях строгое соблюдение этикета было бы неуместно.
Герцогиня де Монсорель(Инессе). Вы не прочли мое письмо?
Инесса. Мне его только что передала ваша камеристка.
Герцогиня де Монсорель(в сторону). Значит, Рауль может приехать.
Герцог(подводит герцогиню де Кристоваль к дивану). Можем ли мы считать, что этот неофициальный визит — первый шаг к сближению наших семейств?
Де Кристоваль. Не будем придавать нашему визиту так много значения; мне просто приятно посетить вас.
Маркиз. Значит, вы не хотите, сударыня, поощрить мои надежды? Разве мало я вынес вчера? Мадемуазель Инесса почти не замечала меня, не удостоила даже взглядом.
Инесса. Я не надеялась, маркиз, встретиться с вами так скоро; я думала вы на дежурстве. Я очень рада, что могу оправдаться: я заметила вас лишь уезжая с бала, и вот кто тому причиною. (Указывает на герцогиню де Монсорель.)
Маркиз. Положим, причин у вас было две, мадемуазель, и я очень признателен, что вы упоминаете только о моей матери.
Герцог. Мадемуазель, примите этот упрек лишь как выражение высшей скромности. У Альбера зародились какие-то опасения, словно господин де Фрескас может дать повод к опасениям! В возрасте Альбера любовь — это волшебница: она превращает любой пустяк в событие. Ведь ни ваша матушка, ни вы сами не можете принимать всерьез молодого человека, имя которого не внушает доверия. И к тому же он так упорно умалчивает о своей семье...
Герцогиня де Монсорель(герцогине де Кристоваль). Вам тоже неизвестно, откуда он родом?
Де Кристоваль. Мы еще не так близко знакомы, чтобы расспрашивать о таких вещах.
Герцог. Между тем троим из присутствующих здесь не лишне было бы это знать. Вы, сударыни, конечно, умолчали бы; молчаливость — это добродетель, которая особенно на руку тому, кто ее проповедует.
Герцогиня де Монсорель. Что касается меня, герцог, я не всегда верю в бескорыстие любопытствующих.
Маркиз. Разве мое любопытство неуместно, мама? Почему мне нельзя осведомиться у ее светлости, верно ли, что арагонский род де Фрескасов угас?
Де Кристоваль(герцогу). Мы с вами знавали в Мадриде старика генерала, который был последним отпрыском этого рода.
Герцог. Ну он-то, во всяком случае, умер бездетным.
Инесса. Существует еще неаполитанская ветвь.
Маркиз. О мадемуазель! Неужели вы не знаете, что ваши двоюродные братья, Медина-Коэли, наследовали этой ветви?
Де Кристоваль. Да, действительно, вы правы, больше де Фрескасов не осталось.
Герцогиня де Монсорель. Тем лучше! Раз у этого молодого человека нет ни имени, ни семьи, ни родины — значит, он не может быть опасным соперником Альбера, и я не понимаю, почему вы им так заняты?
Герцог. Потому что им слишком заняты женщины.
Инесса. Теперь я понимаю...
Маркиз. Вот как!
Инесса. Да, быть может, этот молодой человек не совсем то, чем хочет казаться; правда, он остроумен, даже образован, проявляет самые возвышенные чувства, он рыцарски почтителен с нами, ни о ком не отзывается дурно. По-видимому, он разыгрывает роль дворянина и допускает при этом некоторое преувеличение.
Герцог. Равно как и в оценке своего состояния. Но такой обман в Париже разгадывают быстро.
Герцогиня де Монсорель(герцогине де Кристоваль). Я слышала, вы собираетесь давать чудесные балы?
Маркиз. А господин де Фрескас говорит по-испански?
Инесса. Как настоящий испанец.
Герцог. Перестаньте, Альбер. Разве вы не видите, что господин де Фрескас — само совершенство?
Де Кристоваль. Право же, он очень мил, и, признаюсь, дорогой герцог, если ваши подозрения окажутся обоснованными, мне будет искренне жаль отказать ему от дома.
Герцогиня де Монсорель(герцогине де Кристоваль). Сегодня вы так же прекрасны, как вчера на вечере. Я искренне восхищаюсь вами: как легко вы переносите светскую жизнь с ее утомительными развлечениями!
Де Кристоваль(Инессе). Инесса, не говорите больше о Рауле. Эта тема не нравится герцогине.
Инесса. А вчера нравилась.
Те же, Жозеф и Рауль.
Жозеф(герцогине де Монсорель). Мадемуазель де Водре нет дома, а приехал господин де Фрескас. Угодно будет вашей светлости принять его?
Де Кристоваль. Рауль? Здесь?
Герцог. Уже тут!
Маркиз(отцу). Мама нас обманывает.
Герцогиня де Монсорель. Меня нет дома.
Герцог. Раз уж вы пригласили такую важную особу, как господин де Фрескас, зачем же начинать с неучтивости?
У герцогини де Монсорель вырывается испуганный жест.
(Жозефу.) Просите. (Маркизу.) Будьте осторожны, а главное — будьте сдержанны.
Герцогиня де Монсорель(в сторону). Я хотела спасти Рауля и, кажется, погубила.
Жозеф. Господин Рауль де Фрескас.
Рауль. Спешу повергнуть себя к вашим стопам, ваша светлость, и это лучше всего доказывает, как я горжусь вашим благоволением и как хотел бы быть достойным его.
Герцогиня де Монсорель. Я очень признательна вам, сударь, за вашу точность. (Шепотом.) Но она может стать для вас роковой.
Рауль(кланяясь герцогине де Кристоваль и ее дочери; в сторону). Что это? Инесса здесь? (Кланяется герцогу; тот отвечает на его приветствие, маркиз же берет со стола газету и делает вид, будто не замечает вошедшего.)
Герцог. Признаюсь, господин де Фрескас, я не ожидал встретить вас у моей жены, но я счастлив, что она проявляет к вам такое участие: благодаря этому я могу познакомиться с молодым человеком, который вступает в свет столь успешно и столь блистательно. Победой над таким соперником можно гордиться, и даже быть побежденным им не так уж горько.
Рауль. Такая похвала, ваша светлость, — которую я, впрочем, отклоняю, — в другом месте звучала бы как ирония; но мне хочется видеть в ней лишь учтивое желание ободрить меня (оглядывается на маркиза, повернувшегося к нему спиной), я ведь боюсь оказаться назойливым.
Герцог. Напротив, вы приехали очень кстати, мы как раз говорили о вашем семействе и о полковнике де Фрескасе, которого мы с герцогиней некогда знавали.
Рауль. Весьма тронут вашим вниманием! Но за такую честь обычно приходится платить хотя бы небольшую дань злоязычию.
Герцог. Злословить можно только о тех, кого хорошо знаешь.
Де Кристоваль. И нам очень бы хотелось иметь право позлословить о вас.
Рауль. А в моих интересах — сохранить ваше расположение.
Герцогиня де Монсорель. Я знаю к тому верное средство.
Рауль. Какое же?
Герцогиня де Монсорель. Оставайтесь столь же загадочным, как теперь.
Маркиз(подходит с газетой в руках). Вот, сударыни, удивительная новость. У фельдмаршала, где и вы, несомненно, бывали, задержан один из так называемых знатных иностранцев: он передергивал за игорным столом.
Инесса. Это и есть та важная новость, которая так привлекла ваше внимание?
Рауль. В наши дни кто не иностранец?
Маркиз. Мадемуазель, меня занимает не столько эта новость сама по себе, сколько та непостижимая легкость, с какою у нас принимают людей, не узнав предварительно, кто они такие, откуда они явились.
Герцогиня де Монсорель(в сторону). Кажется, они собираются оскорбить его у меня в доме?
Рауль. Вы правы, надо опасаться людей, которых мало знаешь, но, согласитесь, попадаются и такие, которых видишь насквозь даже при самом поверхностном знакомстве.
Герцог. Альбер, какое нам до этого дело? Ведь не в наших правилах вводить в свой круг человека, если мы хорошо не знакомы с его семьей.
Рауль. С моей семьей вы, ваша светлость, знакомы.
Герцог. Вы гость госпожи де Монсорель, и с меня этого достаточно. Мы слишком хорошо знаем, что должны относиться к вам с уважением, но и вы, с вашей стороны, тоже не можете забывать о своих обязанностях по отношению к нашей семье. Имя де Фрескас налагает известные обязательства, и вы носите его с честью.
Де Кристоваль(Раулю). Скажите же хоть теперь, кто вы такой, если не ради вас самих, так по крайней мере ради ваших друзей!
Рауль. Я был бы в отчаянии, господа, если бы мое присутствие здесь дало повод хотя бы к малейшему недоразумению между вами. Но иной раз деликатность может быть столь же оскорбительной, как и прямые расспросы, поэтому покончимте с этой игрой; она недостойна ни вас, ни меня. Герцогиня пригласила меня, надеюсь, не для того, чтобы меня здесь допрашивали. Я ни за кем не признаю права допытываться у меня, почему я умалчиваю о некоторых обстоятельствах моей жизни, и молчание это я намерен хранить и далее.
Маркиз. Но вы оставляете за нами право истолковывать его по-своему?
Рауль. Если я требую свободы для себя, так отнюдь не для того, чтобы стеснять вашу свободу.
Герцогиня де Монсорель. Честь ваша, сударь, запрещает вам отвечать на подобные вопросы.
Герцог(Раулю). Вы — благородный юноша, ваши природные достоинства свидетельствуют о высоком происхождении, не оскорбляйтесь же любопытством света: для нас оно — самозащита. Ваша шпага не закроет рот людям болтливым, а свет, столь великодушный по отношению к похвальной скромности, неумолим, когда речь идет о необоснованных притязаниях...
Рауль. Сударь!
Герцогиня де Монсорель(взволнованно шепчет Раулю). Ни звука о вашем детстве. Уезжайте из Парижа, пусть одна я знаю, где вы... укрылись. От этого зависит вся ваша будущность.
Герцог. Я хочу быть вашим другом, хоть вы и соперник моего сына. Доверьтесь же человеку, которому доверяет сам король. Как можете вы принадлежать к роду де Фрескасов, когда этот род давно угас?
Рауль(герцогу). Ваша светлость, вы слишком могущественны, чтобы испытывать недостаток в опекаемых, а я не так уж слаб, чтобы нуждаться в покровителях.
Де Кристоваль. Сударь, не осуждайте меня, я мать, и только сейчас, во время этого спора, я поняла, как было неосторожно с моей стороны принимать вас в моем доме.
Инесса. Одно-единственное ваше слово спасло бы нас, а вы предпочитаете молчать. Значит, есть какая-то тайна, которая вам дороже меня?
Рауль. Инесса, я все могу вынести, только не такой упрек. (В сторону.) О Вотрен, зачем ты потребовал от меня полного молчания! (Кланяется дамам. Герцогине де Монсорель.) В ваших руках все мое счастье.
Герцогиня де Монсорель. Слушайтесь меня, я все устрою.
Рауль(маркизу). К вашим услугам, сударь.
Маркиз. До свидания, господин Рауль.
Рауль. Рауль де Фрескас!
Маркиз. Де Фрескас? Пусть так!
Рауль уходит.
Те же, кроме Рауля.
Герцогиня де Монсорель(герцогине де Кристоваль). Вы были чересчур суровы!
Де Кристоваль. Вы не знаете, герцогиня, что этот молодой человек в продолжение трех месяцев неотступно бывал всюду, где бывала моя дочь, да и в дом мой он вошел, пожалуй, слишком легко.
Герцог(герцогине де Кристоваль). Его нетрудно было принять за какого-нибудь замаскированного принца.
Маркиз. По-моему, это просто ничтожество, которое пытается замаскироваться принцем.
Герцогиня де Монсорель. Ваш отец объяснит вам, Альбер, что замаскироваться не так-то легко.
Инесса(маркизу). Ничтожество, сударь? Маска может приукрасить низкое, но не может принизить высокое.
Де Кристоваль. Что вы говорите, Инесса?
Инесса. Но ведь его же здесь нет, мама? Или этот молодой человек безрассуден, или же господин де Монсорель и его сын с умыслом вели себя так невеликодушно.
Де Кристоваль(герцогине де Монсорель). Я вижу, герцогиня, что сейчас нам объясниться невозможно, особенно в присутствии герцога. Но дело касается нашей чести, поэтому я жду вас к себе.
Герцогиня де Монсорель. Хорошо, до завтра.
Герцог провожает герцогиню де Кристоваль и ее дочь.
Маркиз и герцог.
Маркиз. Папа, появление этого авантюриста очень взволновало вас, а также и маму. Можно подумать, что тут не только свадьба расстраивается, а сама ваша жизнь в опасности. Герцогиня и ее дочь уехали в таком смятении...
Герцог. Ах, зачем только эти пререкания начались при них.
Маркиз. Значит, и вас этот Рауль беспокоит?
Герцог. А тебя? Твое благосостояние, твое имя, будущность, брак — словом, все, что дороже жизни, — все поставлено на карту.
Маркиз. Ну, если мои успехи зависят от этого молодого человека, я с ним быстро справлюсь.
Герцог. Дуэль! Несчастный, если тебе выпадет роковая удача и ты его убьешь — это будет непоправимое бедствие!
Маркиз. Что же мне делать?
Герцог. То, что делают политики: выжидать.
Маркиз. Если вам грозит опасность, папа, неужели вы думаете, что я могу относиться к этому хладнокровно?
Герцог. Предоставьте это бремя мне, Альбер, — оно слишком тяжело для ваших юных плеч.
Маркиз. Папа! Но хоть поговорите со мною, скажите мне...
Герцог. Ни слова! Иначе нам обоим пришлось бы краснеть!
Те же и Вотрен.
Вотрен(одет в черное. В начале сцены прикидывается расстроенным и униженным). Ваша светлость, простите, что я вторгаюсь к вам, но... (Шепотом герцогу.) Мы оба с вами только что стали жертвами излишней доверчивости... Позвольте сказать вам несколько слов наедине.
Герцог(делает сыну знак удалиться). Говорите, сударь.
Вотрен. Ваша светлость, в наше время каждый гонится за должностями; тщеславием заражены все классы. Во Франции всяк хочет быть генералом, и уж не знаю, где и как удается нынче набрать простых солдат. Видно, в недалеком будущем общество окончательно распадется, и причиной тому — всеобщая тяга к высоким постам и отвращение к положению скромному... Вот плоды революционного равенства. Религия — единственное надежное средство против этого разврата.
Герцог. К чему вы клоните?
Вотрен. Простите, но не мог же я не указать государственному деятелю, с которым мне предстоит работать рука об руку, на одну оплошность, весьма для меня огорчительную. Доверили ли вы, ваша светлость, какую-нибудь тайну моему сотруднику, который приходил к вам сегодня утром вместо меня? Он возымел безрассудную мысль заменить меня и заслужить вашу благосклонность, оказав вам услугу.
Герцог. Как? Значит, вы — кавалер де Сен-Шарль?
Вотрен. Ваша светлость, мы — то, чем хотим быть. Ни он, ни я не настолько просты, чтобы быть самими собою. На этом мы бы слишком потеряли.
Герцог. Но мне, сударь, нужны доказательства.
Вотрен. Ваша светлость, если вы доверили ему какую-нибудь важную тайну, — мне придется немедленно приказать, чтобы за ним учинили наблюдение.
Герцог(в сторону). Действительно, этот на вид куда порядочнее и солиднее.
Вотрен. Это зовется у нас контрполицией.
Герцог. Вам следовало бы, сударь, явиться сюда, имея при себе доказательства, которые подтверждали бы ваши слова.
Вотрен. Герцог, свой долг я исполнил. Этот человек готов продаться любому, кто больше даст. Но я искренне желаю, чтобы его тщеславие сослужило вам службу.
Герцог(в сторону). Как мог он так скоро узнать о нашей утренней встрече?
Вотрен(в сторону). Он колеблется. Жозеф прав: тут кроется какая-то важная тайна.
Герцог. Сударь...
Вотрен. Ваша светлость...
Герцог. И для меня и для вас необходимо прибрать этого человека к рукам.
Вотрен. Если он располагает вашей тайной, это будет опасно. Он хитер.
Герцог. Да, мошенник не глуп.
Вотрен. Вы дали ему какое-нибудь поручение?
Герцог. Ничего серьезного: я хотел только выяснить, кем является в действительности некий господин де Фрескас.
Вотрен(в сторону). Не более, не менее! (Вслух.) Я могу это вам сообщить, ваша светлость. Рауль де Фрескас — молодой дворянин; его семья участвовала в заговоре и обвиняется в государственной измене; поэтому он и не желает носить имя своего отца.
Герцог. У него есть отец?
Вотрен. Как же, есть.
Герцог. А откуда он взялся? Он богат?
Вотрен. Поменяемся ролями, ваша светлость, и позвольте мне не отвечать вам, пока я не узнаю, почему именно интересуетесь вы господином де Фрескасом.
Герцог. Вы забываетесь, сударь...
Вотрен(сбрасывая с себя маску скромности). Да, Я забыл, герцог, что существует огромная разница между шпионом и тем, кто заставляет шпионить.
Герцог(подходит к двери). Жозеф!
Вотрен. Герцог напустил на нас ищеек, — надо спешить. (Исчезает в боковую дверь, из которой он вышел в первом действии.)
Герцог(возвращаясь). Вы не выйдете отсюда! Да где же он? (Звонит.)
Входит Жозеф.
Скажите, чтобы заперли все выходы, сюда проник какой-то неизвестный. Обыщите всё! Задержать его! (Уходит к герцогине.)
Жозеф(заглядывает в боковую дверь). А его и след простыл.
Жозеф Буонапарте (1768—1844) — старший брат Наполеона, возведенный им на испанский престол в 1808 году и правивший до 1813 года, когда на престоле был восстановлен Фердинанд VII. Противники Наполеона умышленно произносили его фамилию на итальянский лад — Буонапарте, чтобы подчеркнуть, что он не француз, а итальянец.
...иностранцы здесь хозяева — намек на то, что Людовик XVIII был возведен на престол Франции при поддержке иностранных армий.
Мексика... провозгласила свою независимость. — Мексика, бывшая испанская колония, отделилась от Испании и провозгласила свою независимость в 1821 году.