Дом Оливии.
Входят Мария и шут.
Надень, пожалуйста, эту рясу и подвяжи бороду: пусть он думает, что ты сэр Топас, священник. Только побыстрей, а я тем временем сбегаю за сэром Тоби. (Уходит.)
Ладно, надену, притворюсь, что я не я. Эх, кабы я был первым притворщиком в рясе! В проповедники я не гожусь — ростом не вышел, в ученые богословы не возьмут — брюха не отрастил, но, по мне, прослыть честным малым и рачительным хозяином не хуже, чем считаться добрым пастырем и великим ученым. А вот и заговорщики явились.
Входят cэp Тоби и Мария.
Да благословит тебя Юпитер, господин пастор.
Bonos dies44, сэр Тоби, ибо, подобно тому как древний пражский старец-отшельник,45 отродясь не видывавший пера и чернил, с великим остроумием ответил племяннице короля Горбодука: «Что есть, то есть», так и я, поскольку я есмь господин пастор, постольку я есмь господин пастор, ибо что такое «то», как не «то», и что такое «есмь», как не «есмь»?
Обратись к нему, сэр Топас.
Эй, как там тебя! Мир сей темнице!
А здорово передразнивает плут! Отменный плут!
(за сценой)
Кто меня зовет?
Сэр Топас, священник, явился навестить Мальволио, помешанного.
Сэр Топас, сэр Топас, дорогой сэр Топас, пойдите к моей госпоже.
Изыди, враг неизреченный! Как искушаешь ты сего человека! — Ты что же, только о госпожах и умеешь разговаривать?
Хорошо сказано, господин пастор.
Сэр Топас, меня неслыханно оскорбили! Дорогой сэр Топас, поверьте мне, я вовсе не сумасшедший. Они заперли меня здесь в мерзостной темноте.
Сгинь, сатана бесчестный! Скажи спасибо, что я обхожусь с тобой столь мягко: я принадлежу к тем кротким душам, которые и с чертом сохраняют учтивость. — Ты смеешь утверждать, что помещение сие погружено во тьму?
Как преисподняя, сэр Топас.
Да ведь тут окна в нишах, и они прозрачны, как забор, и еще есть оконца на юго-север, и они сияют, как черное дерево! И ты смеешь жаловаться на помрачение!
Я в своем уме, сэр Топас: говорю вам, тут темно, хоть глаз выколи.
Умалишенный, ты бредишь: говорю тебе, ты не во мрак погружен, а в невежество, в коем блуждаешь, как египтянин во тьме.46
А я вам говорю, что этот чулан темнее всякого невежества, будь оно темнее преисподней, и что меня неслыханно оскорбили. Я не больше сошел с ума, чем вы: можете проверить, задайте мне любой здравый вопрос.
Каково воззрение Пифагора на дичь?47
Таково, что, может быть, душа нашей бабушки переселилась в глупую птицу.
Каков твой взгляд на это воззрение?
У меня более возвышенный взгляд на душу, и я никак не одобряю его воззрений.
Счастливо оставаться. Продолжай пребывать во тьме. Да проникнешься ты воззрением Пифагора, иначе я не признаю тебя здравомыслящим, и да убоишься стрелять глупышей, дабы не покалечить душу своей бабушки. Счастливо оставаться!
Сэр Топас, сэр Топас!
Неподражаемый сэр Топас!
Видите, я и швец и жнец, и на дуде игрец!
А ряса и борода ни к чему: он ведь тебя не видит.
Поговори с ним обычным своим голосом, а потом расскажешь мне, что и как. Очень мне хочется поскорее развязаться с этой затеей. Хорошо бы освободить его под каким-нибудь пристойным предлогом: моя племянница сейчас так гневается на меня, что продолжать нашу игру не следует. Не мешкай, скорей приходи ко мне в комнату.
Сэр Тоби и Мария уходят.
(поет)
"Эй ты, Робин, храбрый Робин,
Ты доволен ли женой?"
Шут!
(поет)
«С ней мне больше жить невмочь!»
Шут!
(поет)
«Что такое, расскажи!»
Шут, послушай!
(поет)
«Изменяет мне…»
Кто это меня зовет?
Пожалуйста, дорогой шут, окажи великую услугу, принеси мне свечу, перо, чернил и бумаги. Даю слово дворянина, я по гроб жизни буду тебе обязан.
Господин Мальволио!
Что, мой добрый шут?
Увы, сударь, как это случилось, что вы тронулись умом?
Шут, со мной обошлись постыднейшим образом. Я так же в своем уме, как и ты.
Как я? Ну, если у вас ум, как у дурака, значит, вы действительно помешанный.
Они сунули меня сюда, держат в кромешной тьме, подсылают ко мне каких-то ослов-священников и стараются свести меня с ума.
Подумайте, что вы такое болтаете: священник-то здесь. — Мальволио, Мальволио, да укрепят небеса твой разум! Постарайся уснуть и прекрати нечестивую болтовню.
Сэр Топас!
Не вступай с ним в переговоры, сын мой. — С ним в переговоры, отче? Да ни за что на свете, отче! Благослови вас бог, дорогой сэр Топас! — Ну еще бы, аминь. — Слушаюсь, отче, слушаюсь.
Шут, шут, слышишь, шут?
Имейте терпение, сударь. Что вы говорите, сударь? Меня бранят за то, что я разговариваю с вами.
Шут, пожалуйста, раздобудь мне бумагу и свечу. Уверяю тебя, я не более сумасшедший, чем любой здравомыслящий иллириец.
Эх, кабы оно было так, сударь!
Это так, клянусь своей рукой! Ради всего святого, шут, немножко чернил, бумаги и огарок свечи — и отнеси потом мою записку госпоже: ты получишь на чай столько, сколько в жизни не получал ни за одно письмо.
Так и быть, помогу вам. Только скажите по совести, вы и впрямь сумасшедший или только прикидываетесь?
Да нет же, истинная правда, нет!
В жизни не поверю помешанному, пока не увижу его мозгов.
Шут, я ничего не пожалею, чтобы отблагодарить тебя. Только прошу тебя, поскорее.
(поет)
Иду, бегу
И помогу
Тебя поднять на смех.
Болвану спесь
Собьем мы здесь,
Как делает старый Грех,48
Когда меч он берет
И от злости орет:
«Ко всем чертям ступай!»
И лукавому вмиг
Когти режет старик:
«Почтенный черт, прощай!»
(Уходит.)