Драмы Стихотворения - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 147
1781К цветамПеревод А. Фета
Дети солнечного всхода,Пестрых пажитей цветы,Вас взлелеяла природаВ честь любви и красоты!Ваши яркие уборыПод перстом прозрачным ФлорыТак нарядно-хороши!Но, любимцы неги вешней,Плачьте! Прелесть жизни внешнейНе вдохнула в вас души.Вслед за жаворонком нежноСоловьи о вас грустят;На листах у вас небрежно,Колыхаясь, сильфы спят;Ваши пышные короныПревратила дочь Дионы[258]В брачный полог мотыльков.Плачьте, плачьте, дети света!В вас тоска понятна эта —Вам неведома любовь.Но томление разлукиВыношу я, не скорбя.Друг мой Нанни! Эти рукиВьют подарок для тебя.Жизнь и душу, страсть и речи,Сердца нежные предтечи,Вам теперь передаю,—И сильнейший меж богамиЗдесь, под скромными листами,Скрыл божественность свою.1781
Дурные монархиПеревод Л. Гинсбурга
[259]
Да прославит лира, что, бывало,Лишь красу Венеры восхваляла,Вас, монархов, вас, земных богов!Мой напев, смущенный шумом бурным,В робости пред облачением пурпурнымЗадрожать готов.Говорите! Взять ли мне цевницуВ час, когда, взойдя на колесницу,На толпу взирает властелин?Иль иное должен воспевать я,Как король меняет панцирь на объятьяОбнаженных фрин?Может, в раззолоченном чертогеСмелый гимн сложить я должен, боги,Как во мгле мистических тенейСкука наряжается в беспечность,Преступленья пожирают человечностьДо последних дней?Или ваши сны я славить стану?Червь желаний гложет неустанноДуши обладателей корон.Лишь к рабу, что у дверей палатыЗлато стережет, не алча блеска злата,Сходит чистый сон.Муза, покажи, как за стенамиКороли с галерными рабамиНа одном и том же ложе спят.Там, где жадный взор ласкает мавра,Театральные смолкают минотавры,Тигры не хрипят.Встань! Ключом таинственным ГекатыОтвори подземные палаты!Крылья бьют над головой моей.Там, где смерть глухая завывает,Дикий ветер страха кудри развевает,Я пою князей!Здесь ли тихий берег? В эти ль гротыПристают желаний ваших флоты?Ведь поток поистине велик!Нет! И здесь вам не найти покоя!В цепи ночь зловещей, черною рукоюЗакует владык!Мрачно блещут на гробах свинцовыхСкипетры в каменьях бирюзовых.Как роскошно разукрашен тлен!Только златом не прикроешь смрада:Лишь одним червям прожорливым наградаТе, кто мир взял в плен!Гордые цветы в столь жалкой яме!..Видишь, как с увядшими князьямиШутит смерть бесстыжая сейчас!Каково, лишившись всех сокровищ,Оказаться в лапах мерзостных чудовищ?Иль ваш гнев угас?!Что ж вы спите, что ж вы не стряхнетеТяжкий сон? Когда конец дремоте?Гром победы загремел вдали!Славою овеяны знамена,И толпа вам рукоплещет исступленно.Встаньте ж, короли!Или вы не слышите, о сони?!Лают псы, и в рощу рвутся кони.На охоту вас зовет труба.Хорошо, предчувствуя победу,Через лес скакать за кабаном по следу!Бросьте же гроба!Как! И вы молчите? Непонятно!Передразнит эхо семикратноШепот камер-юнкера тотчас:«Государь! Примите благосклонноТайные ключи! Покорнейше мадоннаВ спальню просит вас».Нет ответа! О, спадут ли шорыС королевских глаз! Прочтут ли взорыСлугами придуманный обман?Даже здесь надеетесь вы глухо,Что весь мир судьба, слепая потаскуха,Сунет в ваш карман!Чванитесь, трещите, куклы божьи,На паяцев оперных похожи,Дьявольский вам рукоплещет сброд.Но на небе ангелы в печалиГоре-музыкантов громко освисталиС неземных высот.Даже в ту священную обитель,Где живет всевышний повелитель,Вы готовы бросить змей клубок.Но, добро и справедливость сея,Навсегда срывает маску с фарисеяВездесущий бог!Так чеканьте ж на металле лживомПрофиль свой в сиянье горделивом,Медь рядите в золотой наряд!Алчный ростовщик спешит к вам с данью,Но бесплоден денег звон за тою гранью,Где весы гремят.Вас не скроют замки и серали,Если небо грянет: «Не пора лиОплатить проценты? Суд идет!»Разве шутовское благородствоОт расчета за вчерашнее банкротствоВас тогда спасет?Прячьте же свой срам и злые страстиПод порфирой королевской власти,Но страшитесь голоса певца!Сквозь камзолы, сквозь стальные латы —Все равно! — пробьет, пронзит стрела расплатыХладные сердца!1781
Мужицкая серенадаПеревод Л. Гинсбурга
Слышишь? Выгляни в окно!Средь дождя и мракаЯ торчу давным-давно,Мерзну, как собака.Ну и дождь! Потоп кругом!Барабанит в небе гром.Спрятаться куда бы?До чего же ливень зол!Мокнут шляпа и камзолИз-за вздорной бабы.Дождь и гром. В глазах черно.Слышишь? Выгляни в окно!К черту! Выгляни в окно!Холод сводит скулы.Месяц спрятался. Темно.И фонарь задуло.Слышишь? Если, на беду,Я в канаву упаду —Захлебнуться можно.Темнота черней чернил.Дьявол, знать, тебя училПоступать безбожно!Дождь и гром. В глазах черно.Баба, выгляни в окно!Дура, выгляни в окно!Ах, тебе не жалко?Я молил, я плакал, но —Здесь вернее палка.Иль я попросту дурак,Чтоб всю ночь срамиться такПеред целым светом?Ноют руки, стынет кровь, —Распроклятая любовьВиновата в этом!Дождь и гром. В глазах черно.Стерва, выгляни в окно!Тьфу ты, черт! Дождусь ли дня?..Только что́ со мною?Эта ведьма на меняВылила помои!Сколько я истратил сил,Холод, голод, дождь сносилРади той чертовки!Дьявол в юбке!.. Хватит петь!Не намерен я терпетьПодлые издевки.Дождь и ветер! Шут с тобой!Баста! Я пошел домой!1781
К радостиПеревод И. Миримского
[260]
Радость, пламя неземное,Райский дух, слетевший к нам,Опьяненные тобою,Мы вошли в твой светлый храм.Ты сближаешь без усильяВсех разрозненных враждой,Там, где ты раскинешь крылья,Люди — братья меж собой.Хор
Обнимитесь, миллионы!Слейтесь в радости одной!Там, над звездною страной, —Бог, в любовь пресуществленный.Кто сберег в житейской вьюгеДружбу друга своего,Верен был своей подруге, —Влейся в наше торжество!Кто презрел в земной юдолиТеплоту душевных уз,Тот в слезах, по доброй воле.Пусть покинет наш союз!Хор
Все, что в мире обитает,Вечной дружбе присягай!Путь ее в надзвездный край,Где Неведомый, витает.Мать-природа все живоеСоком радости поит,Всем дает своей рукоюДолю счастья без обид.Нам лозу и взор любимой,Друга верного в бою,Видеть бога херувиму,Сладострастие червю.Хор
Ниц простерлись вы в смиренье?Мир! Ты видишь божество?Выше звезд ищи его;В небесах его селенья.Радость двигает колесаВечных мировых часов.Свет рождает из хаоса,Плод рождает из цветов.С мировым круговоротомСостязаясь в быстроте,Видит солнца в звездочетамНедоступной высоте.Хор
Как светила по орбите,Как герой на смертный бой,Братья, в путь идите свой,Смело, с радостью идите!С ней мудрец читает сферы,Пишет правды письмена,На крутых высотах верыСтрастотерпца ждет она.Там парят ее знаменаСредь сияющих светил,Здесь стоит она склоненнойУ разверзшихся могил.Хор
Выше огненных созвездий,Братья, есть блаженный мир,Претерпи, кто слаб и сир, —Там награда и возмездье!Не нужны богам рыданья!Будем равны им в одном:К общей чаше ликованьяВсех скорбящих созовем.Прочь и распри и угрозы!Не считай врагу обид!Пусть его не душат слезыИ печаль не тяготит.Хор
В пламя, книга долговая!Мир и радость — путь из тьмы.Братья, как судили мы,Судит бог в надзвездном крае.Радость льется по бокалам,Золотая кровь лозы,Дарит кротость каннибалам,Робким силу в час грозы.Братья, встаньте, — пусть, играя,Брызжет пена выше звезд!Выше, чаша круговая!Духу света этот тост!Хор
Вознесем ему хваленьяС хором ангелов и звезд.Духу света этот тост!Ввысь, в надзвездные селенья!Стойкость в муке нестерпимой,Помощь тем, кто угнетен,Сила клятвы нерушимой —Вот священный наш закон!Гордость пред лицом тирана(Пусть то жизни стоит нам),Смерть служителям обмана,Слава праведным делам!Хор
Братья, в тесный круг сомкнитесьИ над чашею с виномСлово соблюдать во всемЗвездным судией клянитесь!1785
Боги ГрецииПеревод М. Лозинского
[261]
В дни, когда вы светлый мир училиБезмятежной поступи весны,Над блаженным племенем царилиВластелины сказочной страны,—Ах, счастливой верою владея,Жизнь была совсем, совсем инойВ дни, когда цветами, Киферея[262],Храм увенчивали твой!В дни, когда покров воображеньяВдохновенно правду облекал,Жизнь струилась полнотой творенья,И бездушный камень ощущал.Благородней этот мир казался,И любовь к нему была жива;Вещим взорам всюду открывалсяСлед священный божества.Где теперь, как нас мудрец наставил,Мертвый шар в пространстве раскален,Там в тиши величественной правилКолесницей светлой Аполлон.Здесь, на высях, жили ореады[263],Этот лес был сенью для дриад[264],Там из урны молодой наяды[265]Бил сребристый водопад.Этот лавр[266] был нимфою молящей,В той скале дочь Тантала[267] молчит,Филомела[268] плачет в темной чаще,Стон Сиринги[269] в тростнике звучит;Этот ключ унес слезу Деметры[270]К Персефоне, у подземных рек;Зов Киприды[271] мчали эти ветрыВслед отшедшему навек.В те года сынов Девкалиона[272]Из богов не презирал никто;К дщерям Пирры с высей ГеликонаПастухом спускался сын Лето́[273].И богов, и смертных, и героевНежной связью Эрос обвивал,Он богов, и смертных, и героевК аматунтской жертве[274] звал.Не печаль учила вас молиться,Хмурый подвиг был не нужен вам;Все сердца могли блаженно биться,И блаженный был сродни богам.Было все лишь красотою свято,Не стыдился радостей никтоТам, где пела нежная Эрато[275],Там, где правила Пейто́[276].Как дворцы, смеялись ваши храмы;На истмийских[277] пышных торжествахВ вашу честь курились фимиамы,Колесницы подымали прах.Стройной пляской, легкой и живою,Оплеталось пламя алтарей;Вы венчали свежею листвоюБлаговонный лен кудрей.Тирсоносцев[278] радостные кликиИ пантер великолепный мехВозвещали шествие владыки:Пьяный Фавн опережает всех;Перед Вакхом буйствуют менады[279],Прославляя плясками вино;Смуглый чашник льет волну отрадыВсем, в чьем кубке сухо дно.Охранял предсмертное страданьеНе костяк ужасный. С губ снималПоцелуй последнее дыханье,Тихий гений факел опускал.Даже в глуби Орка неизбежнойСтрогий суд внук женщины творил,И фракиец[280] жалобою нежнойСлух Эриний покорил.В Елисейских рощах ожидалаСонмы теней радость прежних дней;Там любовь любимого встречала,И возничий обретал коней;Лин[281], как встарь, былую песнь заводит,Алкестиду к сердцу жмет Адмет[282],Вновь Орест[283] товарища находит[284],Лук и стрелы — Филоктет[285].Выспренней награды ждал воительНа пройденном доблестно пути,Славных дел торжественный свершительВ круг блаженных смело мог войти.Перед тем, кто смерть одолевает,Преклонялся тихий сонм богов;Пусть пловцам с Олимпа озаряетЛуч бессмертных близнецов[286].Где ты, светлый мир? Вернись, воскресни,Дня земного ласковый расцвет!Только в небывалом царстве песниЖив еще твой баснословный след.Вымерли печальные равнины,Божество не явится очам;Ах, от знойно-жизненной картиныТолько тень осталась нам.Все цветы исчезли, облетаяВ жутком вихре северных ветров;Одного из всех обогащая,[287]Должен был погибнуть мир богов.Я ищу печально в тверди звездной:Там тебя, Селена[288], больше нет;Я зову в лесах, над водной бездной:Пуст и гулок их ответ!Безучастно радость расточая,Не гордясь величием своим,К духу, в ней живущему, глухая,Не счастлива счастием моим,К своему поэту равнодушна,Бег минут, как маятник, деля,Лишь закону тяжести послушна,Обезбожена земля.Чтобы завтра сызнова родиться,Белый саван ткет себе она,Все на той же прялке будет витьсяЗа луною новая луна.В царство сказок возвратились боги,Покидая мир, который сам,Возмужав, уже без их подмогиМожет плыть по небесам.Да, ушли, и все, что вдохновенно,Что прекрасно, унесли с собой, —Все цветы, всю полноту вселенной, —Нам оставив только звук пустой.Высей Пинда[289], их блаженных сеней,Не зальет времен водоворот:Что бессмертно в мире песнопений,В смертном мире не живет.1788
Власть песнопенияПеревод И. Миримского
[290]
Вот, грохоча по кручам горным,Потоки ливня пролились,Дубы выламывая с корнемИ скалы скатывая вниз.И, страхом сладостным объятый,Внимает путник шуму вод.Он слышит громкие раскаты.Но где исток их — не поймет.Так льются волны песнопенья,Но тайной скрыто их рожденье.Кто из покорных вещим девам[291],Что тянут жизни нить в тиши,К волшебным не склонял напевамПевцом разбуженной души?Одной лишь силой вдохновеньяОн, как божественным жезлом,Свергает в адские селенья,Возносит к небу с торжеством,Сердцами чуткими играяМеж скорбью и блаженством рая.Как в мир ликующих нежданно,Виденьем страшным, на порогСтопою тяжкой великанаНеоборимый всходит рок,И вмиг смолкают гул и крикиПод грозным взором пришлеца,И ниц склоняются владыки,И маски падают с лица,И перед правдой непреложнойБледнеет мир пустой и ложный, —Так человек: едва лишь слухаКоснется песни властный зов,Он воспаряет в царство духа,Вседневных отрешась оков.Там, вечным божествам подобный,Земных не знает он забот.И рок ему не страшен злобный,И власть земная не гнетет,И расправляются морщины —Следы раздумий и кручины.Как сын, изведав боль разлукиИ совершив обратный путь,В слезах протягивает руки,Чтоб к сердцу матери прильнуть, —Так странник, песнею ведомый,Спешит, покинув чуждый свет,Под тихий кров родного дома,К отрадам юношеских лет,От леденящих правил модыВ объятья жаркие природы.1795
Пегас в ярмеПеревод В. Левика
На конные торги в местечко Хаймаркет,Где продавали все — и жен законных даже, —Изголодавшийся поэтПривел Пегаса для продажи.Нетерпеливый гиппогрифИ ржет и пляшет, на дыбы вставая.И все вокруг дивятся, рот раскрыв:«Какой отличный конь! И масть какая!Вот крылья б только снять! Такого, брат, конькаХоть с фонарем тогда ищи по белу свету!Порода, говоришь, редка?А вдруг под облака он занесет карету?Нет, лучше придержать монету!»Но глядь, подходит откупщик.«Хоть крылья, — молвит он, — конечно, портят дело,Но их обрезать можно смело,Мне коновал спроворит это вмиг, —И станет конь как конь. Пять золотых, приятель!»Обрадован, что вдруг нашелся покупатель,Тот молвит: «По рукам!» И вотС довольным видом Ганс коня домой ведет.Ни дать ни взять тяжеловоз,Крылатый конь впряжен в телегу.Он рвется, он взлететь пытается с разбегуИ в благородном гневе под откосШвыряет и хозяина и воз.«Добро, — подумал Ганс, — такой скакун бедовыйНе может воз тащить. Но ничего!Я завтра еду на почтовой,Попробую туда запрячь его.Проказник мне трех кляч заменит разом,А там, глядишь, войдет он в разум».Сперва пошло на лад. От груза облегчен,Всю четверню взбодрил рысак неосторожный.Карета мчит стрелой. Но вдруг забылся онИ, не приучен бить копытом прах дорожный,Воззрился ввысь, покинул колеюИ, вновь являя мощь свою,Понес через луга, ручьи, болота, нивы.Все лошади взбесились тут,Не помогают ни узда, ни кнут,От страха путники чуть живы.Спустилась ночь, и вот уже во тьмеКарета стала на крутом холме.«Ну, — размышляет Ганс, — не знал же я заботы!Как видно, дурня тянет в небеса.Чтоб он забыл свои полеты,Вперед поменьше класть ему овса,Зато побольше дать работы!»Сказал — и сделал. Конь, лишенный корма вдруг.Стал за четыре дня худее старой клячи.Наш Ганс ликует, радуясь удаче:«Теперь летать не станешь, друг!Впрягите-ка его с быком сильнейшим в плуг!»И вот, позорной обреченный доле,Крылатый конь с быком выходит в поле.Напрасно землю бьет копытом гриф,Напрасно рвется ввысь, в простор родного неба, —Сосед его бредет, рога склонив,И гнется под ярмом скакун могучий Феба.И, вырваться не в силах из оков,Лишь обломав бесплодно крылья,На землю падает — он! вскормленник богов! —И корчится от боли и бессилья.«Проклятый зверь! — прорвало Ганса вдруг,И он, ругаясь, бьет невиданную лошадь. —Его не запряжешь и в плуг!Сумел меня мошенник облапошить!»Пока он бьет коня, тропинкою крутойС горы спускается красавец молодой,На цитре весело играя.Открытый взор сияет добротой,В кудрях блестит повязка золотая,И радостен веселой цитры звон.«Приятель! Что ж без толку злиться? —Крестьянину с улыбкой молвит он. —Ты родом из каких сторон?Где ты видал, чтоб скот и птицаВ одной упряжке стали бы трудиться?Доверь мне твоего коня,Он чудеса покажет у меня!»И конь был отпряжен тотчас.С улыбкой юноша взлетел ему на спину.И руку мастера почувствовал ПегасИ, молнии метнув из глаз,Веселым ржанием ответил господину.Где жалкий пленник? Он, как встарь,Могучий дух, он бог, он царь,Он прянул, как на крыльях бури,Стрелой взвился в безоблачный просторИ вмиг, опережая взор,Исчез в сияющей лазури.1795
ВечерПо одной картинеПеревод А. Фета
[292]
Бог лучезарный, спустись! — жаждут долиныВновь освежиться росой; люди томятся;Медлят усталые кони, —Спустись в золотой колеснице!Кто, посмотри, там манит из светлого моряМилой улыбкой тебя! Узнало ли сердце?Кони помчались быстрее,Манит Фетида тебя.Быстро в объятия к ней, вожжи покинув,Спрянул возничий; Эрот держит коней за узды;Будто вкопаны, кониПьют прохладную влагу.Ночь по своду небес, прохладою вея,Легкой стопою идет с подругой Любовью.Люди, покойтесь, любите!Феб влюбленный почил.1795
МетафизикПеревод М. Михайлова
«В какую высь меня взнесло!Людишек на земле я вижу еле-еле.Вот-вот коснусь небес! Всех выше в самом делеМое на свете ремесло!» —Так кровельщик, на башне стоя,Провозгласил. Так крошка-исполин,Ганс-метафизик мнит в своем покоеЗа книгой. Крошка-исполин,Та башня, с высоты которой ты взираешь,На чем и из чего воздвигнута, ты знаешь?Как ты туда попал? И эта крутизнаНа что, как не затем, чтоб вниз глядеть, нужна?1795
КолумбПеревод М. Михайлова
Далее, смелый пловец! Пускай невежды смеются;Пусть, утомившися, руль выпустит кормчий из рук.Далее, далее к западу! Должен там берег явиться:Ясно видится он мысли твоей вдалеке!Веру вожатому-разуму! Бодро плыви океаном!Если земли там и нет, выйдет она из пучин.В тесном союзе и были и будут природа и гений:Что обещает нам он — верно исполнит она!1795
ПрогулкаПеревод Н. Славятинского
[293]
Здравствуй, гора, с озаренною алым сияньем вершиной,Здравствуй, о солнце, — по ней льется твой ласковый свет!Здравствуй, долина веселая, ты, шелестящая липа,И ликование птиц в чаще кудрявой листвы;И синева безмятежная над нескончаемой цепьюГор, чуть краснеющих там, в дымчатой зелени рощ;И надо мною лазурная чаша высокого неба, —Радостно к вам я бегу, узник людской суеты…Воздух струями целебными тут и бодрит и ласкает,А истомленный мой взор ожил от ярких лучей.Переливаются красками пышноцветущие нивы,Прелести милой полна свежая их пестрота.Вот расстилает приветливо луг свой ковер многоцветный,Змейкою вьется тропа в сочной зеленой траве.Слышу пчелы озабоченной, зноем томимой, жужжанье.Вижу, на розовый клевер сел, трепеща, мотылек.Зной бьет огнистыми стрелами и не шело́хнется воздух.Как серебро на хрусталь, сыплется трель с высоты.Вдруг зашумело в кустарнике… Ольха склонилась вершиной…Ветра порыв налетел… Засеребрилась трава…Но, будто ночь ароматная, негой душистой прохладыБуков тенистый навес приосеняет меня.В сумраке леса таинственном ширь пропадает картины.Все извиваясь, тропа выше и выше ведет.Только порою сквозь кружево листьев пробьется украдкойСкудный луч солнца, и мне вдруг улыбнется лазурь…Но наконец неожиданно я выхожу на опушку,И ослепительный блеск ошеломляет меня.А вдалеке возвышается, мир замыкая собою,В мреющем блеске лучей цепь голубеющих гор.Прямо внизу, под обрывистым склоном горы, у подошвы,Белою пеной бурлит зеленоватый ручей.Я меж двумя океанами — высью и глубью воздушной! —Встал с замирающим сердцем, с кружащейся головой.Но между высью предвечною и вековечною безднойВ пляске извивов крутых вниз побежала тропа.Быстро спускаюсь… Богатые нивы несутся навстречу,Пышным убранством своим славя, крестьянин, твой труд!Нивы исчерчены межами, это границы владений —Их на ковре полевом, видно, Деметра ткала.Это ведь знаки Зевесова, данного людям закона,С тех пор как — в бронзовый век! — братство сменил произвол.Но полосою извилистой, слабо мерцая на солнце,В сторону, в гору, с горы, вдруг исчезая в лесу,Вьется дорога широкая, соединяя все земли…А по зеркальной реке вниз проплывают плоты.Чу, перезвон колокольчиков с пастбища ветер доносит,Грустную песню поет, эхо встревожив, пастух.Встали деревни веселые, будто венец над потоком,Или на склоне горы ярко пестреют в садах.Здесь человек еще с пашнею всю свою жизнь неразлучен.Здесь окружают поля скромного пахаря дом.Окна блестят среди зелени цепкой лозы винограднойИ над всем домом, как друг, дуб свои ветви простер.Вас, поселяне безвестные, не разбудила свобода,Вас и поля подчинил давний суровый закон.Но вы счастливы и веселы в круговороте бессменномПахоты, сева и жатв, бедствиям наперекор!..Кто ж это так неожиданно милую портит картину?Чуждый вторгается дух, преобразуя весь вид.Вместо слиянья любовного — тягостное распаденьеИ сочетается лишь сходное между собой.Строятся тополи гордые в ряд, как патриции в свите,Великолепен их вид, это ль не высшая знать?Все подчиняется правилу, мере, все по́лно значенья,Вижу по свите такой, что впереди — властелин!В высокомерном сиянии пышно вознесшихся башенГород стоит на скале, властвуя здесь надо всем.Фавны лесные в далекую оттеснены им пустыню,Трепет священный вдохнул в камни разумную жизнь.Тесен здесь мир, ближе сходится тут человек с человеком,Шире, богаче, сложней внутренний мир горожан;Мерятся силами недруги в яростной, огненной битвеИ плодотворен их спор, но плодотворней союз.Духом одним оживляются тысячи, в тысячах грудейПламенным чувством горит сердце, для тысяч — одно,Жаркой любви к милой родине полное, к древним заветамПредков, чей прах дорогой в этой хранится земле.С неба нисходят бессмертные боги в священные храмыИ водворяются в них у своего алтаря,Каждый с дарами богатыми: злаки приносит Деметра,Якорь вручает судам их покровитель Гермес,Вакх подает виноградную гроздь, ветвь оливы —Афина, И боевого коня шумно ведет Посейдон.Матерь бессмертных Кибела львов запрягла в колесницу,Гостеприимно пред ней город врата распахнул.О вы, руины священные, славный источник познаний,Вы, отдаленным векам свой излучавшие свет!Здесь мудрецы пред воротами провозглашали законы,Смело герои рвались в бой за пенаты свои!Матери тут на зубчатые стены с детьми поднимались,В путь провожая войска взором до крайней черты,И повергались с молитвой в святилищах пред алтарями,Славы просили, побед и возвращенья мужей.Да, победили бесстрашные, но возвратилась лишь слава.Память о подвиге том надпись на камне хранит:«Если ты в Спарте,[294] на родине нашей, окажешься, путник,То передай, что мы все грудью легли за нее».Спите, герои любимые! Кровью вспоенные вашей,Зреют оливы в садах и золотится ячмень.Вверясь труду своих рук, вольный ремесленник весел.Из камыша на реке бог синекудрый манит.Свищет секира, вонзается в дерево, стонет дриада —И, будто громом сражен, рухнул с горы великан.Вот, рычагом кверху поднятый, камень парит близ утеса.В горной расселины глубь смело нырнул рудокоп.Слышится мерный стук молота в кузнице бога Гефеста,Там под могучей рукой искрится звонкая сталь.Крутится нить золотистая, пляшут, стучат веретёна;Как меж натянутых струн, бегает в пряже челнок.Лоцмана крики доносятся с барки на рейде далеком,Где отправляют суда, полные здешних даров,И принимают флотилии с грузами стран чужедальних;Реют на мачтах вверху праздничные вымпела!Видишь, кипят многолюдные рынки народом веселым,Смесь языков и одежд слух поражает и взор.Площадь ларями заставлена, полными злаков различных:Все, что под знойным лучом в Африке почва родит,Все, что в Аравии вызрело, что производится в Фуле, —Все Амальтея[295] в свой рог сыплет бессмертной рукой.Счастье с Талантом рождает здесь богоподобных потомков,Всюду искусства цветут, где их Свобода вспоит.Взоры художник нам радует, жизнь воссоздавший в твореньях, —Камень под смелым резцом душу обрел и язык.Небо легло рукотворное на ионийских колоннах,И Пантеон заключил в стены свои весь Олимп.Арка моста перекинулась над белогривым потоком,Легкая, будто стрела, будто Ириды[296] прыжок.А в одинокой обители сложные чертит фигуры,Чтобы природу постичь, дерзкий пытливый мудрец.Силу материи… ненависть и притяженье магнита…Звука любую волну… быстрый, стремительный свет…И мириады случайностей — все испытует ученый,В хаосе пестрых явлений путь находя и закон.Мысли безгласные — письменность в плоть облекает и звукиИ говорящий листок передает их векам.Он заблуждений бессмысленных гонит сырые туманыИ, излучая свой свет, мрак разгоняет ночной.А человек разбивает оковы свои. О, счастливец!Узы страха он рвет… Только б не узы стыда!Разум взывает: «Свобода!» Страсти вопят о свободеИ увлекают людей прочь от природы святой.Ах, и срывается с якоря — крепкой, надежной опорыВозле родных берегов — и человек и челнок.Мчится пловец в бесконечную даль, поглотившую берег, —Вон, высоко на волнах, утлый качается челн.Меркнут за хмурыми тучами путеводящие звездыИ благороднейший ум вновь заблужденьям открыт.Даже в беседах исчезнули честность, и вера, и правда,Нет их и в жизни, где лгут с клятвою на языке.В тайны друзей сокровенные, в тайны любви проникаетМерзостнейший сикофант[297] и разлучает людей.Вот, затаившись, предательство алчно глядит на невинность,И ядовитый свой зуб в друга вонзает порок.В сердце растленном рождаются злые продажные мысли.Нет благородства в груди, чувства свободного нет.Правды приметы священные маскою стали обмана.Мудрой природы давно искажены голоса —Воображало их явственно сердце в стремлении светлом.Чистым движеньям души трудно пробиться сквозь ложь.Вот на трибуне спесивится право, на горе селеньям,И возле трона стоит, как привиденье, закон.Долгие годы, столетья мумия нам заменялаЛживым подобием жизнь, силу, движение, цвет,До той поры как могучая вдруг пробудилась природа:«Прочь, отживающий мир, гибели ты обречен!»Часто ломает в неистовстве клетку стальную тигрица,Вспомнив в неволе своей сень нумидийских лесов —В гневе встает человечество, давним согбенное игом,Чтоб хоть в золе городов снова природу обресть.Так расступитесь пред пленником, стены, и дайте свободу,Пусть он вернется скорей в лоно полей и дубрав!..Где ж это я? Чуть заметная, скрылась от взора тропинка…Передо мною — утес… Бездна зияет внизу…Вот позади виноградники, изгородь старого сада —С ними исчезнет совсем след человеческих рук.Дремлет жизнь в нагромождениях с виду бездушной материи.Дикий суровый базальт зиждущей алчет руки.Чу, водопад низвергается в брызгах и пене с утеса.Между корнями дубов путь пробивает поток.Дико ущелье пустынное. Вон в океане воздушномПлавает горный орел — вестник земли в небесах.И ни один не доносится снизу ко мне отголосокРадостей или скорбей, что наполняют нам жизнь.Что ж, мой удел — одиночество? Нет, ты со мною, природа —Вновь я на лоне твоем, но мне привиделся сонИ на меня вдруг повеяло ужасом жизни жестокой;Но лишь исчезла долина — мрачное с нею ушло.Жизнь мою чище, прекраснее вновь от природы приемлю,Вновь я исполнен надежд, молод, и весел, и бодр.Цели меняет и правила неутомимая воля,А совершается все вечно вкруг той же оси.Да, в красоте обновления, ты, не старея, природа,Чтишь целомудренный свой древний, суровый закон.В зрелых мужах утверждаешь ты то, что ребенок и отрок,Втайне доверясь тебе, лишь обещали развить.Грудью своею ты разные возрасты щедро питаешь…Та же вверху синева. Тот же лугов изумруд.И нет конца поколениям, пестрой людской веренице —Солнце Гомера и нам светит с лазури небес!1795
Раздел землиПеревод Л. Гинсбурга
Зевс молвил людям: «Забирайте землю!Ее дарю вам в щедрости своей,Чтоб вы, в наследство высший дар приемля,Как братья стали жить на ней!»Тут все засуетились торопливо,И стар и млад поспешно поднялся.Взял землепашец золотую ниву,Охотник — темные леса,Аббат — вино, купец — товар в продажу.Король забрал торговые пути,Закрыл мосты, везде расставил стражу:«Торгуешь — пошлину плати!»А в поздний час издалека явился,Потупив взор, задумчивый поэт.Все роздано. Раздел земли свершился,И для поэта места нет.«О, горе мне! Ужели обделеннымЛишь я остался — твой вернейший сын?» —Воскликнул он и рухнул ниц пред троном.Но рек небесный властелин:«Коль ты ушел в бесплодных грез пределы,То не тревожь меня своей мольбой.Где был ты в час великого раздела?»«Я был, — сказал поэт, — с тобой!Мой взор твоим пленился светлым ликом,К твоим словам мой слух прикован был.Прости ж того, кто в думах о великомЮдоль земную позабыл!»И Зевс сказал: «Так как же быть с тобою?Нет у меня ни городов, ни сел.Но для тебя я небеса открою —Будь принят в них, когда б ты ни пришел!»1795
КубокПеревод В. Жуковского
[298]
«Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой,В ту бездну прыгнет с вышины?Бросаю мой кубок туда золотой:Кто сыщет во тьме глубиныМой кубок и с ним возвратится безвредно,Тому он и будет наградой победной».Так царь возгласил и с высокой скалы,Висевшей над бездной морской,В пучину бездонной, зияющей мглыОн бросил свой кубок златой.«Кто, смелый, на подвиг опасный решится?Кто сыщет мой кубок и с ним возвратится?»Но рыцарь и латник недвижно стоят;Молчанье — на вызов ответ;В молчанье на грозное море глядят;За кубком отважного нет.И в третий раз царь возгласил громогласно:«Отыщется ль смелый на подвиг опасной?»И все безответны… вдруг паж молодойСмиренно и дерзко вперед;Он снял епанчу, снял пояс он свой;Их молча на землю кладет…И дамы и рыцари мыслят, безгласны:«Ах! юноша, кто ты? Куда ты, прекрасный?»И он подступает к наклону скалыИ взор устремил в глубину…Из чрева пучины бежали валы,Шумя и гремя, в вышину;И волны спирались, и пена кипела:Как будто гроза, наступая, ревела.И воет, и свищет, и бьет, и шипит,Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летитДымящимся пена столбом;Пучина бунтует, пучина клокочет…Не море ль из моря извергнуться хочет?И вдруг, успокоясь, волненье легло;И грозно из пены седойРазинулось черною щелью жерло;И воды обратно толпойПомчались во глубь истощенного чрева;И глубь застонала от грома и рева.И он, упредя разъяренный прилив,Спасителя-бога призвал…И дрогнули зрители, все возопив, —Уж юноша в бездне пропал.И бездна таинственно зев свой закрыла:Его не спасет никакая уж сила.Над бездной утихло… в ней глухо шумит…И каждый, очей отвестиНе смея от бездны, печально твердит:«Красавец отважный, прости!»Все тише и тише на дне ее воет…И сердце у всех ожиданием ноет.«Хоть брось ты туда свой венец золотой,Сказав: «Кто венец возвратит,Тот с ним и престол мой разделит со мной!» —Меня твой престол не прельстит.Того, что скрывает та бездна немая,Ничья здесь душа не расскажет живая.Немало судов, закруженных волной,Глотала ее глубина:Все мелкой назад вылетали щепойС ее неприступного дна…»Но слышится снова в пучине глубокойКак будто роптанье грозы недалекой.И воет, и свищет, и бьет, и шипит,Как влага, мешаясь с огнем,Волна за волною; и к небу летитДымящимся пена столбом…И брызнул поток с оглушительным ревом,Извергнутый бездны зияющим зевом.Вдруг… что-то сквозь пену седой глубиныМелькнуло живой белизной…Мелькнула рука и плечо из волны…И борется, спорит с волной…И видят — весь берег потрясся от клича —Он левою правит, а в правой добыча.И долго дышал он, и тяжко дышал,И божий приветствовал свет…И каждый с весельем: «Он жив! — повторял. —Чудеснее подвига нет!Из темного гроба, из пропасти влажной,Спас душу живую красавец отважной».Он на берег вышел; он встречен толпой;К царевым ногам он упал;И кубок у ног положил золотой;И дочери царь приказалДать юноше кубок с струей винограда;И в сладость была для него та награда.«Да здравствует царь! Кто живет на земле,Тот жизнью живой веселись!Но страшно в подземной таинственной мгле…И смертный пред богом смирись:И мыслью своей не желай дерзновенноЗнать тайны, им мудро от нас сокровенной.Стрелою стремглав полетел я туда…И вдруг мне навстречу поток;Из трещины камня лилася вода;И вихорь ужасный повлекМеня в глубину с непонятною силой…И страшно меня там кружило и било.Но богу молитву тогда я принес,И он мне спасителем был:Торчащий из мглы я увидел утесИ крепко его обхватил;Висел там и кубок на ветви коралла:В бездонное влага его не умчала.И смутно все было внизу подо мнойВ пурпуровом сумраке там,Все спало для слуха в той бездне глухой;Но виделось страшно очам,Как двигались в ней безобразные груды,Морской глубины несказанные чуды.Я видел, как в черной пучине кипят,В громадный свиваяся клуб,И млат водяной, и уродливый скат,И ужас морей однозуб;И смертью грозил мне, зубами сверкая,Мокой ненасытный, гиена морская.И был я один с неизбежной судьбой,От взора людей далеко;Один, меж чудовищ, с любящей душой,Во чреве земли, глубокоПод звуком живым человечьего слова,Меж страшных жильцов подземелья немова.И я содрогнулся… вдруг слышу: ползетСтоногое грозно из мглыИ хочет схватить, и разинулся рот…Я в ужасе прочь от скалы!..То было спасеньем: я схвачен приливомИ выброшен вверх водомета порывом».Чудесен рассказ показался царю:«Мой кубок возьми золотой;Но с ним я и перстень тебе подарю,В котором алмаз дорогой,Когда ты на подвиг отважишься сноваИ тайны все дна перескажешь морскова».То слыша, царевна с волненьем в груди,Краснея, царю говорит:«Довольно, родитель, его пощади!Подобное кто совершит?И если уж должно быть опыту снова,То рыцаря вышли, не пажа младова».Но царь, не внимая, свой кубок златойВ пучину швырнул с высоты:«И будешь здесь рыцарь любимейший мой,Когда с ним воротишься ты;И дочь моя, ныне твоя предо мноюЗаступница, будет твоею женою».В нем жизнью небесной душа зажжена;Отважность сверкнула в очах;Он видит: краснеет, бледнеет она;Он видит: в ней жалость и страх…Тогда, неописанной радостью полный,На жизнь и погибель он кинулся в волны.Утихнула бездна… и снова шумит…И пеною снова полна…И с трепетом в бездну царевна глядит…И бьет за волною волна…Приходит, уходит волна быстротечно:А юноши нет и не будет уж вечно.1797
ПерчаткаПеревод В. Жуковского
[299]
Перед своим зверинцем,С баронами, с наследным принцем,Король Франциск сидел;С высокого балкона он гляделНа поприще, сраженья ожидая;За королем, обворожаяЦветущей прелестию взгляд,Придворных дам являлся пышный ряд.Король дал знак рукою —Со стуком растворилась дверь:И грозный зверь С огромной головою,Косматый левВыходит,Кругом глаза угрюмо водит;И вот, все оглядев,Наморщил лоб с осанкой горделивой,Пошевелил густою гривой,И потянулся, и зевнул,И лег. Король опять рукой махнул —Затвор железной двери грянул,И смелый тигр из-за решетки прянул;Но видит льва, робеет и ревет,Себя хвостом по ребрам бьет,И крадется, косяся взглядом,И лижет морду языком.И, обошедши льва кругом,Рычит и с ним ложится рядом.И в третий раз король махнул рукой —Два барса дружною четойВ один прыжок над тигром очутились;Но он удар им тяжкой лапой дал,А лев с рыканьем встал…Они смирились,Оскалив зубы, отошли,И зарычали, и легли.И гости ждут, чтоб битва началася.Вдруг женская с балкона сорваласяПерчатка… все глядят за ней…Она упала меж зверей.Тогда на рыцаря Делоржа с лицемернойИ колкою улыбкою глядитЕго красавица и говорит;«Когда меня, мой рыцарь верной,Ты любишь так, как говоришь,Ты мне перчатку возвратишь».Делорж, не отвечав ни слова,К зверям идет,Перчатку смело он беретИ возвращается к собранью снова.У рыцарей и дам при дерзости такойОт страха сердце помутилось;А витязь молодой,Как будто ничего с ним не случилось,Спокойно всходит на балкон;Рукоплесканьем встречен он;Его приветствуют красавицыны взгляды…Но, холодно приняв привет ее очей,В лицо перчатку ейОн бросил и сказал; «Не требую награды».1797
Поликратов перстеньПеревод В. Жуковского
[300]
На кровле он стоял высокоИ на Самос богатый окоС весельем гордым преклонял.«Сколь щедро взыскан я богами!Сколь счастлив я между царями!» —Царю Египта он сказал.«Тебе благоприятны боги;Они к твоим врагам лишь строгиИ всех их предали тебе;Но жив один, опасный мститель;Пока он дышит… победитель,Не доверяй своей судьбе».Еще не кончил он ответа,Как из союзного МилетаЯвился присланный гонец:«Победой ты украшен новой;Да обовьет опять лавровыйГлаву властителя венец;Твой враг постигнут строгой местью;Меня послал к вам с этой вестьюНаш полководец Полидор».Рука гонца сосуд держала;В сосуде голова лежала;Врага узнал в ней царский взор.И гость воскликнул с содроганьем:«Страшись! Судьба очарованьемТебя к погибели влечет.Неверные морские волныОбломков корабельных полны;Еще не в пристани твой флот».Еще слова его звучали…А клики брег уж оглашали,Народ на пристани кипел;И в пристань, царь морей крылатый,Дарами дальних стран богатый,Флот торжествующий влетел.И гость, увидя то, бледнеет.«Тебе Фортуна благодеет…Но ты не верь, здесь хитрый ков,Здесь тайная погибель скрыта:Разбойники морские КритаОт здешних близко берегов».И только выронил он слово,Гонец вбегает с вестью новой:«Победа, царь! Судьбе хвала!Мы торжествуем над врагами:Флот Критский истреблен богами:Его их буря пожрала».Испуган гость нежданной вестью…«Ты счастлив; но Судьбины лестьюТакое счастье мнится мне:Здесь вечны блага не бывали,И никогда нам без печалиНе доставалися оне.И мне все в жизни улыбалось;Неизменяемо, казалось,Я Силой вышней был храним;Все блага прочил я для сына…Его, его взяла Судьбина;Я долг мой сыном заплатил.Чтоб верной избежать напасти,Моли невидимые ВластиПодлить печали в твой фиал.Судьба и в милостях мздоимец:Какой, какой ее любимецСвой век не бедственно кончал?Когда ж в несчастье Рок откажет,Исполни то, что друг твой скажет:Ты призови несчастье сам.Твои сокровища несметны:Из них скорей, как дар заветный,Отдай любимое богам».Он гостю внемлет с содроганьем;«Моим избранным достояньемДоныне этот перстень был;Но я готов Властям незримымДобром пожертвовать любимым!»И перстень в море он пустил.Наутро, только луч денницыОзолотил верхи столицы,К царю является рыбарь:«Я рыбу, пойманную мною,Чудовище величиною,Тебе принес в подарок, царь!»Царь изъявил благоволенье…Вдруг царский повар в исступленьеС нежданной вестию бежит:«Найден твой перстень драгоценный,Огромной рыбой поглощенный,Он в ней ножом моим открыт».Тут гость, как пораженный громом,Сказал: «Беда над этим домом!Нельзя мне другом быть твоим;На смерть ты обречен Судьбою:Бегу, чтоб здесь не пасть с тобою…»Сказал и разлучился с ним.1797
Надовесская похоронная песняПеревод М. Михайлова
[301]
Посмотрите! — вот, посаженНа плетеный одр,Как живой сидит он, важен,Величав и бодр.Но уж тело недвижимо,Бездыханна грудь…В трубке жертвенного дымаЕй уж не раздуть.Очи, где ваш взор орлиный?Не вглядитесь выПо долине в след звериныйНа росе травы.Ты не встанешь, легконогий!Не направишь бег,Как олень ветвисторогий,Через горный снег.Не согнешь, как прежде, смелоСвой упругий лук…Посмотрите! отлетелаЖизнь из сильных рук.Мир душе его свободной! —Там, где нет снегов,Там, где маис самородныйЗреет средь лугов…Где в кустах щебечут птицы,Полон дичи бор,Где гуляют вереницыРыб по дну озер.Уходя на пир с духами,Нас оставил он,Чтобы здесь, воспетый нами,Был похоронен.Труп над вырытой могилойПлачем огласим!Все, что было другу мило,Мы положим с ним:В головах — облитый свежейКровью томагок;Сбоку — окорок медвежий:Путь его далек!С ним и нож! Над вражьим трупомОн не раз сверкал,Как, бывало, кожу с чубомС черепа сдирал.Алой краски в руки вложим,Чтоб, натершись ей,Он явился краснокожимИ в страну теней.1797
Ивиковы журавлиПеревод Н. Заболоцкого
[302]
К Коринфу, где во время оноСправляли праздник Посейдона,На состязание певцовШел кроткий Ивик, друг богов.Владея даром песнопенья,Оставив Регий вдалеке,Он шел, исполнен вдохновенья,С дорожным посохом в руке.Уже его пленяет взорыАкрокоринф, венчая горы,И в Посейдонов лес густойОн входит с трепетной душой.Здесь всюду сумрак молчаливый,Лишь в небе стая журавлейВослед певцу на юг счастливыйСтаницей тянется своей.«О птицы, будьте мне друзьями!Делил я путь далекий с вами,Был добрым знамением данМне ваш летучий караван.Теперь равны мы на чужбине, —Явившись издали сюда,Мы о приюте молим ныне,Чтоб не постигла нас беда!»И бодрым шагом в глубь дубравыСпешит певец, достойный славы,Но, притаившиеся тут,Его убийцы стерегут.Он борется, но два злодеяРазят его со всех сторон:Искусно лирою владея,Был неискусен в битве он.К богам и к людям он взывает,Но стон его не достигаетУшей спасителя: в глушиНе отыскать живой души.«И так погибну я, сраженный,И навсегда останусь нем,Ничьей рукой, не отомщенныйИ не оплаканный никем!»И пал он ниц, и пред кончинойУслышал ропот журавлиныйИ громкий крик, и трепет крылВ далеком небе различил.«Лишь вы меня, родные птицы,В чужом не бросили краю!Откройте ж людям, кто убийцы,Услышьте жалобу мою!»И труп был найден обнаженный,И лик страдальца, искаженныйПечатью ужаса и мук,Узнал в Коринфе старый друг.«О, как безгласным и суровымТебя мне встретить тяжело!Не я ли мнил венком сосновымВенчать любимое чело?»Молва про злое это делоМгновенно праздник облетела,И поразились все сердцаУжасной гибели певца.И люди кинулись к пританам[303],Немедля требуя от нихНад песнопевцем бездыханнымКазнить преступников самих.Но где они? В толпе несметнойКто след укажет незаметный?Среди собравшихся людейГде укрывается злодей?И кто он, этот враг опасный, —Завистник злой иль жадный тать?Один лишь Гелиос[304] прекрасныйОб этом может рассказать.Быть может, наглыми шагамиТеперь идет он меж рядамиИ, не взирая на народ,Преступных дел вкушает плод.Быть может, на пороге храмаОн здесь упорно лжет богамИли с толпой людей упрямоСпешит к театру, бросив храм.Треща подпорами строенья,Перед началом представленья,Скамья к скамье, над рядом ряд,В театре эллины сидят.Глухо шумящие, как волны,От гула множества людей,Вплоть до небес, движенья полны,Изгибы тянутся скамей.Кто здесь сочтет мужей Фокиды,Прибрежных жителей Авлиды,Гостей из Спарты, из Афин?Они явились из долин,Они спустились с гор окрестных,Приплыли с дальних острововИ внемлют хору неизвестных,Непостижимых голосов.Вот перед ними тесным кругом,Из подземелья друг за другом,Чтоб древний выполнить обряд,Выходит теней длинный ряд.Земные жены так не ходят,Не здесь родные их края,Их очертания уводятЗа грань земного бытия.Их руки тонкие трепещут,Мрачно-багровым жаром плещутИх факелы, и бледен видИх обескровленных ланит.И, привиденьям безобидны,Вокруг чела их, средь кудрейКлубятся змеи и ехидныВ свирепой алчности своей.И гимн торжественно согласныйЗвучит мелодией ужаснойИ сети пагубных тенетВкруг злодеяния плетет.Смущая дух, волнуя разум,Эриний[305] слышится напев,И в страхе зрители, и разомСмолкают лиры, онемев.«Хвала тому, кто чист душою,Вины не знает за собою!Без опасений и заботДорогой жизни он идет.Но горе тем, кто злое делоТворит украдкой тут и там!Исчадья ночи, мчимся смелоМы вслед за ними по пятам.Куда б ни бросились убийцы, —Быстрокрылатые, как птицы,Мы их, когда настанет срок,Петлей аркана валим с ног.Не слыша горестных молений,Мы гоним грешников в Аид[306]И даже в темном царстве тенейХватаем тех, кто не добит».И так, зловещим хороводом,Они поют перед народом,И, чуя близость божества,Народ вникает в их слова.И тишина вокруг ложится,И в этой мертвой тишинеСмолкает теней вереницаИ исчезает в глубине.Еще меж правдой и обманомБлуждает мысль в сомненье странном,Но сердце ужасом полно,Незримой властью смущено,Ясна лишь сердцу человека,Но скрытая при свете дня,Клубок судьбы она от векаПлетет, преступников казня.И вдруг услышали все гости,Как кто-то вскрикнул на помосте:«Взгляни на небо, Тимофей,Накликал Ивик журавлей!»И небо вдруг покрылось мглою,И над театром, сквозь туман,Промчался низко над землеюПернатых грозный караван.«Что? Ивик, он сказал?» И сноваАмфитеатр гудит сурово,И, поднимаясь, весь народИз уст в уста передает:«Наш бедный Ивик, брат невинный,Кого убил презренный тать!При виде стаи журавлинойЧто этот гость хотел сказать?»И вдруг, как молния средь гула,В сердцах догадка промелькнула,И в ужасе народ твердит:«Свершилось мщенье Эвменид!Убийца кроткого поэтаСебя нам выдал самого!К суду того, что молвил это,И с ним — приспешника его!»И так всего одно лишь словоУбийцу уличило злого,И два злодея, смущены,Не отрекались от вины,И тут же, схваченные вместеИ усмиренные с трудом,Добыча праведная мести, —Они предстали пред судом.1797
ПорукаПеревод В. Левика
[307]
Мерос проскользнул к Дионисию[308] в дом,Но скрыться не мог от дозорных, —И вот он в оковах позорных.Тиран ему грозно: «Зачем ты с мечомЗа дверью таился, накрывшись плащом?»«Хотел я покончить с тираном».«Распять в назиданье смутьянам!»«О царь! Пусть я жизнью своей заплачу —Приемлю судьбу без боязни.Но дай лишь три дня мне до казни:Я замуж сестру мою выдать хочу.Тебе же, пока не вернусь к палачу,Останется друг мой порукой,Солгу — насладись его мукой».И, злобный метнув на просящего взгляд,Тиран отвечает с усмешкой:«Ступай, да смотри же — не мешкай.Быстрее мгновенья три дня пролетят,И если ты в срок не вернешься назад,Его я на муку отправлю,Тебя ж на свободе оставлю».И к другу идет он. «Немилостив рок!Хотел я покончить с проклятым,И быть мне, как вору, распятым.Но дал он трехдневный до казни мне срок,Чтоб замуж сестру мою выдать я мог.Останься порукой тирану,Пока я на казнь не предстану».И обнял без слов его преданный другИ тотчас к тирану явился,Мерос же в дорогу пустился.И принял сестру его юный супруг,Но солнце обходит уж третий свой круг,И вот он спешит в Сиракузы,Чтоб снять с поручителя узы.И хлынул невиданный ливень тогда.Уже погружает он посохВ потоки на горных откосах.И вот он подходит к реке, но беда! —Бурлит и на мост напирает вода,И груда обломков чугунныхГремит, исчезая в бурунах.Он бродит по берегу взад и вперед,Он смотрит в смятенье великом,Он будит безмолвие криком, —Увы, над равниной бушующих водЛишь ветер, беснуясь, гудит и ревет;Ни лодки на бурном просторе,А волны бескрайны, как море.И к Зевсу безумный подъемлет он взглядИ молит, отчаянья полный:«Смири исступленные волны!Уж полдень, часы беспощадно летят,А я обещал, лишь померкнет закат,Сегодня к царю воротиться, —Иль с жизнию друг мой простится».Но тучи клубятся, и ветер жесток,И волны сшибаются люто.Бежит за минутой минута…И страх наконец в нем решимость зажег:Он смело бросается в грозный поток,Валы рассекает руками,Плывет — и услышан богами!И снова угрюмою горной тропойИдет он и славит Зевеса,Но вдруг из дремучего леса,Держа наготове ножи пред собой,Выходят разбойники буйной толпой;И, путь преграждая пустынный,Грозит ему первый дубиной.И в вопле Мероса — смертельный испуг:«Клянусь вам, я нищ! Не владеюИ самою жизнью своею!Оставьте мне жизнь, иль погибнет мой друг!»Тут вырвал у вора дубину он вдруг, —И шайка спасается в страхе,Три трупа оставив во прахе.Как жар сицилийского солнца жесток!Как ломит колени усталость!А сколько до цели осталось!«Ты силы мне дал переплыть чрез поток,Разбойников ты одолеть мне помог, —Ужель до царя не дойду яИ друга распнет он, ликуя!»Но что там? Средь голых и выжженных кручВнезапно журчанье он слышит…Он верить не смеет, не дышит…О, чудо! Он видит: серебряный ключ,Так чист и прозрачен, так нежно певуч,Сверкает и манит омыться,Гортань освежить и напиться.И вновь он шагает, минуя в путиСады, и холмы, и долины.Уж тени глубоки и длинны.Два путника тропкой идут впереди.Он шаг ускоряет, чтоб их обойти,И слышит слова их: «Едва ли —Мы, верно, на казнь опоздали».Надежда и страх его сердце теснят,Летят, не идут его ноги.И вот — о, великие боги! —Пред ним Сиракузы, пылает закат,И верный привратник его Филострат,Прождавший весь день на пороге,Навстречу бежит по дороге.«Назад, господин! Если друга не спас,Хоть сам не давайся им в руки!Его повели уж на муки.Он верил, он ждал тебя с часу на час,В нем дружбы священный огонь не погас,И царь наш в ответ на глумленьеЛишь гордое встретил презренье».«О, если уж поздно, и он на кресте,И предал я друга такого,Душа моя к смерти готова.Зато мой палач не расскажет нигде,Что друг отказался от друга в беде!Он кровью двоих насладится,Но в силе любви убедится».И гаснет закат, но уж он у ворот,И видит он крест на агоре[309],Голов человеческих море.Веревкою связанный друг его ждет,И он раздвигает толпу, он идет.«Тиран! — он кричит. — Ты глумился,Но видишь — я здесь! Я не скрылся!»И в бурю восторженный гул перерос,Друзья обнялись, и во взореУ каждого радость и горе;И нет ни единого ока без слез;И царь узнает, что вернулся Мерос,Глядит на смятенные лица, —И чувство в царе шевелится.И он их велит привести перед трон,Он влажными смотрит очами:«Ваш царь побежденный пред вами;Он понял, что дружба не призрак, не сон,И с просьбою к вам обращается он:На диво грядущим столетьямВ союз ваш принять его третьим».1798
Песнь о колоколеПеревод И. Миримского
Vivos voco. Mortuos plango. Fulgura frango[310]
[311]
Вот уж форма затвердела,Обожженная огнем.Веселей, друзья, за дело —Выльем колокол! Начнем!Пусть горячий потПо лицу течет, —Труд наш, если бог поможет,Славу мастера умножит.В счастливый миг, с дерзаньем новымИ речи мудрые придут:Ведь, сдобренный разумным словом,Живей и радостнее труд.Итак, всё вдумчиво обсудим,Чтоб не трудиться наугад.Презренье тем ничтожным людям,Что необдуманно творят.В том человека украшеньеИ честь, живущая века,Что сердцем чует он значеньеТого, что делает рука.Больше в яму положитеДров сосновых, дров сухих,Чтобы, сжатое в укрытье,Пламя охватило их.Медь сперва расплавь,Олова прибавь,Чтобы к вящей нашей славеВсе слилось в едином сплаве!И то, что ныне в яме темнойРука усердная вершит,С высокой башни в мир огромныйО нашей славе возвестит;И, трогая сердца людские,Потомков звоном будет звать,Сливаться с хором литургии,В груди скорбящего рыдать;И что сынам земли в наследьеВо мгле готовит рок слепой,Все отзовется в гулкой медиТысячекратною волной.Цель все ближе час от часу:Плавка в блестках пузырей.Поташу прибавьте в массу,Чтобы плавилась быстрей.Живо, не зевай!Пену всю снимай!Чтоб металл и наших внуковТрогал чистотою звуков.Пусть колокол, зовя к веселью,Пошлет младенцу свой привет,Когда, склонясь над колыбелью,Мать сторожит его рассвет,Пока в объятьях сладкой дремыОн мир встречает незнакомыйИ дремлют в золотом туманеЕго надежды и желанья.Но год за годом мчится вслед,И, верный доброму завету,Уходит отрок, вдаль влеком;Он бродит с посохом по светуИ вновь вступает в отчий дом,И здесь, как неземное диво,Вдруг видит юный пилигрим:Ресницы опустив стыдливо,Подруга детства перед ним.И вот, с тоской неистребимой,С надеждой в глубине души,Он ловит каждый взгляд любимойИ тайно слезы льет в тиши;Вздыхая, бродит вслед за нею,Покинув шумный круг друзей;В полях срывает он лилеюИ молча преподносит ей.О, грезы счастья, трепет тайный!О, первой страсти светлый сон!Душе открылся мир бескрайный,И взор блаженством озарен!О, если б, вечно расцветая,Сияла нам пора златая!Смесь бурлит водоворотом,Стержень опущу в струю;Чуть покроется налетом —Время приступать к литью.А теперь ковшомПробу зачерпнемИ проверим живо, все лиТам слилось по нашей воле.Где сила с лаской в дружной смеси,Тепло и строгость в равновесье,Там звук отменно чист всегда.И тот, кто друга выбирает,Пусть сердцем сердце проверяет, —Ведь грезам — день, слезам — года.Вот невеста молодая,Вкруг чела венок лежит.В божий храм людей скликая,Медный колокол гудит.Ах, мгновенье золотое!Праздник счастья и весны!Вместе с поясом, с фатоюТают радужные сны.Жар сердца пройдет,Любовь остается.Цветок опадет,Но плод разовьется.Муж выйдет в просторЖитейского поля;Чтоб радостной долиИ счастья добиться,Он будет трудиться,С людьми состязаться,В борьбе изощряться,За благом гоняться.И вот уж добро без конца и без краяВ амбары течет, наполняет сараи;И множатся службы, и ширится двор.И всюду хозяйкаЦарит молодая,Мать нежных малюток:И правит с уменьемСемьею, именьем,И девочек учит,И мальчиков школит,И вечно в заботе,В движенье, в работе,И дом бережет,И множит доход,И в ларчик душистый сбирает пожитки,И крутит на прялке немолкнущей нитки,И прячет в сундук стародавних временВолнистую шерсть и мерцающий лен,И мир охраняет семейного круга,Не зная досуга.И с балкона дома отец,Все хозяйство взглядом окинув —В новом доме каждый венец,Двор, сараи из свежих бревен,Скирды хлеба с крышей вровень,Скот в задворье жирный, сытый,В поле волны зрелого жита, —Молвит, гордый собой:«Создан моим трудом,Против беды любойВек устоит мой дом!»Но судьба хитра и лжива,Краток с ней союз счастливый:Срок пришел — и горе в дом.Смесь уже давно поспела:Весь в зазубринах излом.Подставляйте желоб смело,И с молитвою начнем.Краны открывай!Боже, счастья дай!Дай нам счастья и удачиВ форму слить металл горячий!Огонь священный! ИспоконВеликих благ источник он.За все, что строим, что творим,В душе огонь благодарим.Но страшен этот дар богов,Когда, свободный от оков,Лавиной с каменных вершинЛетит он, неба вольный сын.Горе, если невозбранноМчится он, неудержим,С дикой силой ураганаПо строеньям городским:Ведь стихии обуяныЗлобою к делам людским.Вот из тучиЛьется щедроДождь могучий.Но из тех же черных туч —Молний луч.Чу, набат на башне бьют!Все бегут!БагровеетНебосвод!То не солнечный восход:Гарью веет.Дым столбом.Гул кругом.Клокоча и свирепея,Смерча дикого быстрееВьются огненные змеи.Пышет жар; огнем объятый,Рухнул дом; трещат накаты;Душен воздух раскаленный,Плачут дети, плачут жены,С воем звери Бьются в двери,Люди мечутся, как тени, —Все бежит, ища спасенья.Ночь светла, как день весенний,По рукам легко и бодро Мчатся ведра,В небо бьют воды потоки…Вдруг сорвался вихрь жестокий,Закружился, и, стеня,Подхватил он столб огня;И, сдружившись, две стихииВ бревна бросились сухие,На дощатые сараи.Будто в ярости желаяЗакружить весь шар земнойВ страшной вьюге огневой,Вверх поднялся коловертьюИсполин!Средь руин,Отступив пред высшей силой,Человек стоит уныло,Видя все в объятьях смерти.Стихло все.В пепелищеСиротливо ветер свищет.Бродит ужас,И в оконницы слепыеСмотрят тучи грозовыеС высоты.Бросив взор,Взор прощальный,На печальный,Черный, опустевший двор,Хозяин в путь собрался дальний.Пусть все под пеплом, все мертво, —Он тем утешен, слава богу,Что, сосчитав родных с тревогой,Увидел — все вокруг него.Форма налита, как чаша.Славно потрудились мы!Но каким созданье нашеВыйдет в божий свет из тьмы?Вдруг да сплав не тот?Вдруг да газ пройдет?И пока работа длится,В двери к нам беда стучится?В родной земли святое лоноМы льем горячий сплав, равноКак пахарь лучшее зерноБросает с верой непреклонной,Что в добрый час взойдет оно.Как плод, что жизни нам дороже,Земле мы с верой предаем,Что встанет с гробового ложаОн в мире радостном, ином.С башни дальнойВ небосводПогребальныйЗвон плывет.Провожает колокол суровоВ путь последний странника земного.Ах, то верная супруга,Мать малюток неутешных,Отошла в долину смертиОт любви и ласки друга,От хозяйства, от детей,Что росли на радость ейДень за днем, за годом годПод крылом ее забот!Ах, судьба без сожаленьяДома связь разорвала,Обитает в царстве тенейТа, что матерью была!Вместе с ней любовь святая,Кротость нежная ушла.Скоро в дом войдет чужая —Без любви и без тепла.Что ж, пока не остудитсяМедь, чтоб колоколом стать,Беззаботен, словно птица,Каждый может отдыхать.Звездочки горят.Подмастерье рад:Звон его вечерний манит.Только мастер вечно занят.Одиноко в роще темнойПутник весело шагаетК хижине своей укромной.У ворот толпятся овцы,И вразвалкуКрутолобые коровыВ стойло сумрачное входят.Воз тяжелыйСо снопамиПодъезжает.Он венкамиИ цветамиВесь повит.Вот идут с веселой песнейТолпы жниц.Стихли улицы и рынок;Собралась вокруг лампадыВся семья, и городские,Скрипнув, заперлись ворота.Ночь ложится,Но спокойный,Мирный житель не боитсяТьмы густой:В ней, быть может, зло таится,Но не спит закон святой.О святой порядок — дивныйСын богов, что в неразрывныйКруг связует всех, кто равны,Городов зиждитель славный,Что с полей ли, из лесов лиДикарей собрал под кровли,Их спаял в единой речи,Нрав привил им человечий,Дал им для совместной жизниВысший дар — любовь к отчизне!Сотни душ в одном порыве,В сопряженье дружных рукТрудятся на мирной ниве,Охраняют общий круг.Каждый счастлив, каждый волен,И, как равный средь людей,Кто работает, доволенСкромной участью своей.Труд — народов украшеньеИ ограда от нужды.Королю за трон почтенье,Нам почтенье — за труды!Мир блаженный,Дух единства,ОхраняйтеСтражей верной город наш!Пусть отныне не ворвутсяЗлые вражеские толпыВ эту тихую долину,Где извечноВ синей чаше поднебесьяТишина.Пусть же города и весиКровью не зальет война!Разберите бревна сруба:Отслужил — долой его!Ах, как сердцу видеть любоСмелой мысли торжество!Бей по форме, бей!Смело, не робей!Чтобы мира вестник новыйНам явился без покрова!Разбить ее имеет правоЛишь мастер мудрою рукой.Но горе, если хлынет лава,Прорвавшись огненной рекой!С громовым грохотом на частиОна взрывает хрупкий домИ, словно пламя адской пасти,Все губит на пути своем!Где диких сил поток развязан,Там путь к искусству нам заказан:Где торжествует своеволье,Нет ничего святого боле.И горе, если накопитсяОгонь восстанья в городах,И сам народ крушит темницыИ цепи разбивает в прах.И меди гулкие раскатыРаскалывают небосвод:То колокол — любви глашатай —Призыв к насилью подает.Бегут с оружьем горожане,«Свобода! Равенство!» — орут,Кипит на площади восстанье,Вершит свой беспощадный суд.И жены в этот час суровый,Свирепей тигров и волков,Зубами разрывать готовыСердца испуганных врагов,Здесь все забыто: благочестье,Добро и дружба. Вместо них —Разгул вражды и черной местиИ пиршество пороков злых.Опасен тигр, сломавший двери,Опасно встретиться со львом, —Но человек любого зверяСтрашней в безумии своем.И горе тем, кто поручаетСветильник благостный слепым:Огонь его не светит им,Лишь стогны в пепел превращает.Боже, радость нам какая!Вот по милости творцаКолокол стоит, сверкаяОт ушка и до венца.Зорькой золотойБлещет шлем литой,И в гербе горит реченье,Славя новое творенье.К плечу плечом,Друзья, вкруг колокола станемИ, верные благим желаньям,Его Согласьем наречем.К единству, дружбе, благостынеПусть он людей зовет отныне;И в мире то исполнит он,Чему он нами посвящен.Пусть, в небесах царя над нами,Над жизнью жалкою земной,Перекликается с громами,С далекой звездною страной,И свой глагол вольет по правуВ хорал блуждающих планет,Создателю поющих славу,Ведущих вереницу лет.И пусть, рожденный в темной яме,О светлом вечном учит нас.И Время легкими крыламиЕго тревожит каждый час.Велениям судьбы послушныйИ сам к страданьям глух и слеп,Пусть отражает равнодушноИгру изменчивых судеб.И звуком, тающим в эфире,В свой миг последний возвестит,Что все непрочно в этом мире,Что все земное отзвучит.Ну-ка, дружно за канаты!Вознесем его в простор,В царство звуков, под богатыйГолубых небес шатер!Взяли! Разом! В ход!Тронулся! Идет!Пусть раздастся громче, ширеПервый звон его о Мире!1799
К Гете, когда он поставил «Магомета» ВольтераПеревод Н. Вильмонта
[312]
Не ты ли, кто от гнета ложных правилК природе нас и правде возвратилИ, с колыбели богатырь, заставилСмириться змея, что наш дух сдавил,Кто взоры толп к божественной направилИ жреческие ризы обновил, —Пред рухнувшими служишь алтарямиПорочной музе, что не чтится нами?Родным искусствам царствовать довлеетНа этой сцене, не чужим богам.И указать на лавр, что зеленеетНа нашем Пинде[313], уж нетрудно нам.Германский гений, не смущаясь, смеетВ искусств святилище спускаться сам,И, вслед за греком и британцем, вправеОн шествовать навстречу высшей славе.Там, где рабы дрожат, тираны правят,Где ложный блеск тщеславиться привык —Творить свой мир искусство не заставят, —Иль гений при Людовиках возник?На ремесло свои богатства плавитХудожник, не сокровища владык;Лишь с правдою обручено искусство,Лишь в вольных душах загорится чувство.Не для того, чтоб вновь надеть оковы,Ты старую игру возобновил,Не для того, чтоб к дням вернуть нас сноваМладенчески несовершенных сил.Ты встретил бы отпор судеб суровый,Когда бы колесо остановилВремен, бегущих обручем крылатым:Восходит новь, былому нет возврата.Перед театром ширятся просторы,Он целый мир шумливый охватил;Не пышных слов блестящие уборы —Природы точный образ сердцу мил;Не чопорные нравы, разговоры —Герой людские чувства затвердил,Язык страстей гремит свободным взрывом,И красота нам видится в правдивом.Но плохо слажен был возок феспийский[314],Он с утлой лодкой Ахерона[315] схож:Лишь тени встретишь на волне стигийской;Когда же ты живых в ладью возьмешь,Ей кладь не вынести на берег близкий,Одних лишь духов в ней перевезешь.Пусть плоти зыбкий мир не обретает:Где жизнь груба — искусство увядает.Ведь на подмостках деревянной сценыНас идеальный мир спешит объять,Здесь подлинны лишь чувств живые смены.Растроганность ужель безумством звать!Но дышит правдой голос Мельпомены[316],Спешащий небылицу передать;И эта сказка часто былью мнилась,Обманщица живою притворилась.Грозит искусство сцену бросить ныне,Свой дикий мир фантазии творит —С театром жизнь смешать, в своей гордыне,С возвышеннейшим низкое спешит.Один француз не изменил богине,Хоть он и вровень с высшим не стоит,И, взяв искусство в жесткие оковы,Не даст поколебать его основы.Ему подмостки шаткие священны,И изгонять он издавна привыкБолтливой жизни шум несовершенный, —Здесь песней стал суровый наш язык.Да, это мир — в величье неизменный!Здесь замысел звеном к звену приник,Здесь строгий свод священный храм венчаетИ жест у танца прелесть занимает.Французу мы не поклонимся снова,В его вещах живой не веет дух,Приличьем чувств и пышным взлетом словаПривыкший к правде не прельстится слух.Но пусть зовет он в лучший мир былого,Пусть явится, как отошедший дух, —Вернуть величье оскверненной сцене, —В приют достойный, к древней Мельпомене.1800
Начало нового векаПеревод В. Курочкина
[317]
Где приют для мира уготован?Где найдет свободу человек?Старый век грозой ознаменован,[318]И в крови родился новый век.Сокрушились старых форм основы,Связь племен разорвалась; бог Нил,Старый Рейн и Океан суровый[319] —Кто из них войне преградой был?Два народа, молнии бросаяИ трезубцем двигая, шумят[320]И, дележ всемирный совершая,Над свободой Страшный суд творят.Злато им, как дань, несут народы,И, в слепой гордыне буйных сил,Франк свой меч, как Бренн[321] в былые годы,На весы закона положил.Как полип тысячерукий, бритты[322]Цепкий флот раскинули кругомИ владенья вольной Амфитриты[323]Запереть мечтают, как свой дом.След до звезд полярных пролагая,Захватили, смелые, вездеОстрова и берега; но раяНе нашли и не найдут нигде.Нет на карте той страны счастливой,Где цветет златой свободы век,Зим не зная, зеленеют нивы,Вечно свеж и молод человек.Пред тобою мир необозримый!Мореходу не объехать свет;Но на всей Земле неизмеримойДесяти счастливцам места нет.Заключись в святом уединенье,В мире сердца, чуждом суеты!Красота цветет лишь в песнопенье,А свобода — в области мечты.1801
Геро и ЛеандрПеревод В. Левика
[324]
Видишь — там, где в ДарданеллыИзумрудный, синий, белыйГеллеспонта плещет вал,В блеске солнца золотогоДва дворца глядят суровоДруг на друга с темных скал.Здесь от Азии ЕвропуОтделила бездна вод,Но ни бурный вал, ни ветерУз любви не разорвет.В сердце Геро, уязвленномБеспощадным Купидоном,Страсть к Леандру расцвела,И в ответ ей — смертной Гебе —Вспыхнул он, стрелою в небеНастигающий орла.Но меж юными сердцамиВстал отцов нежданный гнев,И до срока плод волшебныйПоникает, не созрев.Где, штурмуя Сест[325] надменный,Геллеспонт громадой пеннойБьет в незыблемый утес,Дева юная сиделаИ, печальная, гляделаНа далекий Абидос[326].Горе! Нет моста к Леандру,Нет попутного челна,Но любовь не знает страха,И везде пройдет она.Обернувшись Ариадной,Тьмой ведет нас непроглядной,Вводит смертных в круг богов,Льва и вепря в плен ввергаетИ в алмазный плуг впрягаетОгнедышащих быков.Даже Стикс девятикружный[327]Не преграда ей в пути,Если тень она захочетИз Аида увести.И любовь Леандра гонит, —Лишь багряный шар потонетЗа чертою синих вод,Лишь померкнет день враждебный,Уж туда, в приют волшебный,Смелый юноша плывет.Рассекая грудью волны,Он спешит сквозь мрак ночнойК той скале, где обещаньемСветит факел смоляной.Там из плена волн студеныхВ плен восторгов потаенныхОн любимой увлечен;И лобзаньям нет преграды,И божественной наградыПолноту приемлет он.Но заря счастливца будит,И бежит, как сон, любовь, —Он из пламенных объятийВ холод моря кинут вновь.Так, в безумстве нег запретных,Тридцать солнц прошло заветных, —По таинственным кругамПронеслись они корочеТой блаженной брачной ночи,Что завидна и богам.О, лишь тот изведал счастье,Кто срывал небесный плодВ темных безднах преисподней,Над пучиной адских вод.Непрестанно в звездном хореМчится Веспер вслед Авроре,Но счастливцам недосугСожалеть, что роща вянет,Что зима вот-вот нагрянетВ колеснице снежных вьюг.Нет, их радует, что раноСкучный день уходит прочь,И не помнят, чем грозит имВозрастающая ночь.Вот сентябрь под зодиакомСвет уравнивает с мраком, —На утесе дева ждет,Смотрит вдаль, где кони ФебаВниз бегут по склону неба,Завершая свой полет.Неподвижен сонный воздух;Точно зеркало чиста,Синий купол отражая,Дремлет ясная вода.Там, сверкнув на миг спиноюНад серебряной волною,Резвый выпрыгнул дельфин.Там Фетиды влажной стаяРоем черных стрел, играя,Из немых всплыла глубин.Тайна страсти нежной зримаИм одним из темных вод,Но безмолвием ГекатаНаказала рыбий род.Глядя в синий мрак пролива,Дева ласково и льстивоМолвит: «О прекрасный бог!Ты ль обманчив, ты ль неверен?Нет, и лжив и лицемерен,Кто тебя ославить мог!Безучастны только люди,И жесток лишь мой отец,Ты же, кроткий, облегчаешьГоре любящих сердец.Безутешна, одинока,Отцвела бы я до срока,Дни влача, как в тяжком сне.Но твоя святая силаБез моста и без ветрилаМчит любимого ко мне.Страшны мглы твоей глубины,Грозен шум твоих валов,Но отваге ты покорен,Ты любви помочь готов.Ибо сам во время оноСтал ты жертвой Купидона —В час, как, бросив отчий дом,Увлекая брата смело,Поплыла в Колхиду ГеллаНа баране золотом.Вспыхнув страстью, в блеске буриТы восстал из недр, о бог,И красавицу в пучинуС пышнорунного совлек.Там живет богиня с богом,Тайный грот избрав чертогом,В глуби волн бессмертной став,Челн хранит рукой незримойИ, добра к любви гонимой,Твой смиряет буйный нрав.Гелла! Светлая богиня!Я пришла к тебе с мольбой:Приведи и ныне другаТой же зыбкою тропой».С неба сходит вечер мглистый.Геро факел свой смолистыйЗажигает на скале,Чтоб звездою путеводнойПо равнине волн холоднойВел он милого во мгле.Но темнеет, пенясь, море,Ветра свист и гром вдали.Звезды кроткие погасли,Небо тучи облегли.Ночь идет. Завесой темнойХлынул дождь на Понт огромный.Грозовым взмахнув крылом,С гор, из дикого провала,Буря вырвалась, взыграла, —Трепет молний, блеск и гром.Вихрь сверлит, буравит волны, —Черным зевом глубина,Точно бездна преисподней,Разверзается до дна.Геро плачет: «Горе, горе!Успокой, Кронион, море!О, мой рок! Не я ль виной?Мне, безумной, вняли боги,Если в гибельной дорогеС бурей бьется милый мой.Птицы, вскормленные морем,На земле приют нашли.Не боящиеся ветра,В бухты скрылись корабли.Только мой Леандр и ныне,Знаю, вверился пучине,Ибо сам в блаженный час,Мощным богом вдохновенный,Он мне дал обет священный,И лишь смерть разделит нас.В этот миг, — о, сжальтесь, Оры! —Обессиленный борьбой,Он в последний раз, быть может,Небо видит над собой.Понт! Свирепая пучина!Твой лазурный блеск — личина:Ты неверен, ты жесток!Ты его, коварства полный,В притаившиеся волныЛживой ясностью завлек.И теперь, вдали от брега,Беззащитного пловцаВсеми ужасами гонишьК неизбежности конца».Страшно бешенство стихии!Ходят горы водяные,Бьют в береговую твердь.Горе, горе! Час недобрый!И корабль дубоворебрыйЗдесь нашел бы только смерть.Буря погашает факел,Рвет спасительную нить.Страшно быть в открытом море,Страшно к берегу подплыть!У великой АфродитыМолит скорбная защитыДля отважного пловца, —Ветру в дар заклать клянется,Если милый к ней вернется,Златорогого тельца;Молит всех богов небесных,Всех богинь подводной мглыЛить смягчающее маслоНа бурлящие валы.«Помоги моей кручине,Вновь рожденная в пучине,Левкотея, встань из вод!Кинь Леандру покрывало,Как не раз его кидалаЖертвам бурных непогод, —Чтоб, его священной тканиСилой тайною храним,Утопающий из бездныВыплыл жив и невредим!»И смолкает грохот бури.В распахнувшейся лазуриКони Эос мчатся ввысь.Вновь на зеркало похоже,Дремлет море в древнем ложе,Скалы блестками зажглись.И, шурша о берег мягко,Волны к острову бегутИ ласкаясь, и играя,Тело мертвое влекут.Это он! И бездыханный —Верен ей, своей желанной.Видит хладный труп онаИ стоит, как неживая,Ни слезинки не роняя,Неподвижна и бледна;Смотрит в небо, смотрит в море,На обрывы черных скал —И в лице бескровном пламеньБлагородный заиграл.«Я постигла волю рока.Неизбежно и жестокоРавновесье бытия.Рано сниду в мрак могилы,Но хвалю благие силы,Ибо счастье знала я.Юной жрицей, о Венера,Я вошла в твой гордый храмИ, как радостную жертву,Ныне жизнь тебе отдам».И она, светла, как прежде,В белой взвившейся одеждеС башни кинулась в провал,И в объятия стихииПринял бог тела святыеИ приют им вечный дал.И, безгневный, примиренный,Вновь во славу бытиюИз великой светлой урныЛьет он вечную струю.1801
Пуншевая песняПеревод Л. Мея
Внутренней связьюСил четырехДержится стройноМира чертог.Звезды лимонаВ чашу на дно!Горько и жгучеЖизни зерно.Не растопитеСахар в огне:Где эта жгучестьВ горьком зерне?Воду струямиЛейте сюда:Все обтекаетМирно вода.Каплю по каплеЛейте вино:Жизнь обновляетТолько оно!Выпьем, покаместКубок наш жгуч;Только кипучийСладостен ключ!1802
ЖеланиеПеревод В. Жуковского
[328]
Озарися, дол туманный,Расступися, мрак густой;Где найду исход желанный?Где воскресну я душой?Испещренные цветами,Красны холмы вижу там…Ах, зачем я не с крылами?Полетел бы я к холмам.Там поют согласны лиры,Там обитель тишины;Мчат ко мне оттоль зефирыБлаговония весны;Там блестят плоды златыеНа сенистых деревах,Там не слышны вихри злыеНа пригорках, на лугах.О, предел очарованья!Как прелестна там весна!Как от юных роз дыханьяТам душа оживлена!Полечу туда… напрасно!Нет путей к сим берегам:Предо мной поток ужаснойГрозно мчится по скалам.Лодку вижу… где ж вожатый.Едем!.. Будь, что суждено!..Паруса ее крылаты,И весло оживлено.Верь тому, что сердце скажет,Нет залогов от небес;Нам лишь чудо путь укажетВ сей волшебный край чудес.