Франц (смотрит на нее с вызовом). Убийство Германии. (Продолжает смотреть на нее с мольбой и угрозой, как бы желая помешать ей говорить: они приблизились к опасной теме.) Молчите. Я сам видел развалины.
Иоганна. Когда?
Франц. По возвращении из России.
Иоганна. С тех пор прошло четырнадцать лет.
Франц. Да.
Иоганна. И вы считаете, что ничего не изменилось?
Франц. Я знаю, что с каждым часом все становится хуже.
Иоганна. Это Лени вас информирует?
Франц. Да.
Иоганна. А газеты вы читаете?
Франц. Она читает их мне. Разрушенные города, разбитые машины, уничтоженная промышленность, растущая безработица. Туберкулез. Страшное падение рождаемости — все это я знаю. Сестра выписывает для меня все статистические данные. (Указывая на ящик стола.) Они у меня в этом ящике. Самое неслыханное убийство в истории. У меня имеются все доказательства. Через двадцать лет и не позже как через пятьдесят умрет последний немец. Не думайте, что я ропщу: мы побеждены, нас убивают, это справедливо. Но, быть может, вы поймете — у меня нет желания быть свидетелем этой бойни. Я не турист и не желаю осматривать разрушенные соборы, сожженные фабрики. Не желаю наносить визиты семьям, загнанным в подвалы. Не желаю шляться среди калек, рабов, предателей и потаскух. Я полагаю, что вы привыкли к этому зрелищу, но скажу откровенно — я бы его не вынес. В моих глазах трусы те, кто может это вынести. Надо было выиграть войну. Любыми средствами. Я говорю любыми. А? Что? Или исчезнуть. Поверьте, у меня хватило бы солдатского мужества застрелиться, но раз немецкий народ смирился с унизительной агонией, которую ему навязали, я решил сохранить себя, чтобы кричать: нет! (С внезапным раздражением.) Нет! Невиновен! (Кричит.) Нет! (Пауза.) Вот и все.
Иоганна (медленно). Унизительная агония, которую ему навязали...
Франц (не сводя с нее глаз). Я все сказал — все.
Иоганна (рассеянно). Да, все. Все. (Пауза.) И по этой причине вы стали затворником?
Франц. По этой единственной причине.
Пауза. Иоганна задумалась.
В чем дело? Заканчивайте вашу работу. Я напугал вас?
Иоганна. Да.
Франц. Почему же, душа моя?
Иоганна. Потому, что вы боитесь.
Франц. Не вас ли?
Иоганна. Того, что я скажу. (Пауза.) Я хотела бы не знать того, что знаю.
Франц (подавляя свою смертельную тоску, вызывающе). А что же вы знаете?
Она колеблется. Они испытующе глядят друг на друга.
Ну? Что вы знаете?
Она не отвечает. Пауза. Они продолжают глядеть друг на друга. Им страшно.
Стук в дверь. Пять ударов, четыре, три раза по два. Легкая улыбка скользит по лицу Франца. Он встает и идет в глубь комнаты. Открывает дверь, там видна ванна.
(Тихо.) Она ненадолго.
Иоганна (вполголоса). Я не стану прятаться.
Франц (приложив палец к губам). Молчите. (Шепотом.) Гордость ни к месту сейчас, не то вы потеряете все, на что надеялись, когда шли сюда.
Она колеблется, потом решается пройти в ванную комнату.
Снова стук.
Франц, Лени.
Лени (входит с подносом в руках. Поражена.) Как? Ты не запер дверь?
Франц. Нет.
Лени. Почему?
Франц (сухо). Ты меня допрашиваешь? (Поспешно.) Дай поднос. И не входи сюда. (Забирает у нее поднос и ставит его на стол.)
Лени (поражена). Что с тобой?
Франц. Он очень тяжелый. (Повернувшись в ее сторону.) Ты что, упрекаешь меня за внимание к тебе?
Лени. Нет, но оно меня пугает. Когда ты добреешь, я жду худшего.
Франц (смеется). Ха-ха!
Лени проходит в комнату, закрывая за собой дверь.
Я не просил тебя заходить. (Пауза. Берет крылышко курицы и ест.) Я буду ужинать. До завтра.
Лени. Погоди. Я хочу попросить у тебя прощения, что затеяла ссору с тобой.
Франц (с полным ртом). Ссору?
Лени. Да. Во время уборки.
Франц (неопределенно). А... сегодня? (Поспешно.) Ну что ж, я прощаю тебя.
Лeни. И я солгала, сказав, что начинаю презирать тебя.
Франц. Отлично! Отлично! Все отлично. (Ест.)