— Я к тебе всей душой, а ты скрываешь…
— Ничего я от вас не скрываю.
— А отец твой знает? — уже примирившись с тем, что она ничего не добьётся от Ирины, спрашивает Евдокия Макаровна.
— Отца у меня нет…
— Как — нет? — уже вышла из себя Евдокия Макаровна.
— Нет… — и вдруг Ирина посмотрела на Евдокию добрыми, ласковыми глазами. — Между мной и Иваном Романовичем ничего нет и ничего не может быть! Так что не беспокойтесь за его невесту, он её любит… я знаю… Как вас зовут?
— Евдокия Макаровна.
— Он её любит, Евдокия Макаровна.
Степь… степь… степь…
Кажется, что небо здесь в сотни раз необъятнее земли… И вся степь здесь — одно большое поле ещё совсем зелёной пшеницы…
Высоко в небе светит полуденное солнце. Не видно ни тени. Кругом только гладко-зелёная земля и гладко-голубое, как на рисунках в детских книжках, небо. Человек в тёмном, одиноко бредущий по степи, кажется похожим на муравья; даже жаль становится его: откуда и куда он идёт?.. Кругом, до самого горизонта, не видно ни домика, ни деревца, даже стога сена… Только степь кругом… зелёная, гладкая, без конца, без края…
Мы догоняем этого человека. Он в чёрных брюках, в матросской тельняшке; за его спиной вещевой мешок. Мы видим его со спины. Наверно, вначале он шёл энергично-бодрой походкой, как идут люди, стремящиеся скорее достигнуть цели, но потом ему, должно быть, надоело спешить. Здесь спешить трудно: не выдержишь! И он уже идёт медленными шагами, переваливаясь с ноги на ногу… идёт усталой походкой.
Человек останавливается на перекрёстке, где дороги расходятся в разные стороны. И только здесь мы узнаем нашего старого знакомого, моряка Захара Силыча Пёрышкина.
Захар, обливаясь потом, беспомощно оглядывается по сторонам, не зная, какую ему выбрать дорогу. Все они так похожи одна на другую. И все они пропадают где-то, у горизонта. И не видно на них никаких опознавательных знаков.
Захар Силыч вытирает пот со лба, снимает фуражку и после недолгого раздумья сворачивает направо. Навстречу ему несётся легковая машина «ГАЗ-69». Захар Силыч поднимает руку. Машина останавливается.
За рулём — директор совхоза «Молодёжный» Сергей Владимирович Барабанов.
— Здорово, приятель!
— Здравия желаю, — отвечает Барабанов.
— Не знаешь ли, дружок, какая дорога ведёт в совхоз «Молодёжный»?
— Все дороги здесь ведут в «Молодёжный», — отвечает Барабанов. — Но самый кратчайший путь — это сесть ко мне в машину.
— Покорнейше благодарю. В долгу не останусь, — и Захар Силыч, открыв дверцу машины, садится рядом с Барабановым.
Машина несётся по степи.
— Вот степь, как море! — говорит Захар, оглядываясь вокруг. — Только куда скучнее.
— Почему — скучнее? — спрашивает Барабанов.
— Не бывает штормов, бурь не бывает…
— Приедете к нам зимой, увидите такие штормы и бури, что на море и не приснятся.
Захар, вытянув шею, всматривается вдаль. Он видит огромное озеро, окаймленное высокими кудрявыми деревьями; за ним высится какое-то сооружение, напоминающее дворец…
— Ага! — говорит уже обрадованный Захар. — Вот это, наверно, совхоз «Молодёжный»?
— До совхоза ещё сорок километров, — отвечает Барабанов.
— А это что? — и Захар Силыч указывает на виднеющиеся вдали озеро, лес и дворец.
— Это мираж, обычный мираж Оренбургских степей…
Захар Силыч смущён. Он неоднократно открывает и закрывает глаза, и перед его взором непрестанно вырисовывается мираж.
— Шутишь… Разве не видишь: вот озеро, вот лес, вот дома…
— Конечно, вижу, — улыбается Барабанов. — Это всё скоро исчезнет. Смотрите внимательно, — и он прибавляет газу.
Машина понеслась быстрей.
Захар пристально всматривается, и видение постепенно тает: сначала исчезают дома, потом деревья и, наконец, озеро…
— Тьфу! Нечистая сила, — злится Захар.
— А вы говорите, что в степи скучно. Подождите, ещё такие художества увидите, куда там ваше море… — И Барабанов, взглянув на Захара, спрашивает: — Вы что? Работать в совхоз?
— Никак нет, — отвечает Захар. — Пока я служил во флоте, моя невеста сбежала в «Молодёжный». Вот еду водворять её на место, к себе в деревню. А ты что, тоже в совхозе работаешь?
— Работаю, — отвечает Барабанов.
— Ну как? Доволен?
— Ничего, — уклончиво отвечает Барабанов.
— А как насчет… — и Захар потер пальцами, — заработков?..
— Неплохо.
— А насчет халтуры?.. — и Захар делает неопределенный жест.
— С халтурой хуже, — улыбаясь, отвечает Барабанов. — Но… иногда бывает. Насчет этого в совхозе очень строго.
— Наверно, директор — собака?
— Чёрт его знает, может, и собака… А у вас какая специальность?
— Я — механик. Могу быть шофёром, трактористом, комбайнёром. Могу кое-что и по ремонту…