Действующие лица
ФРОЛ СКАБЕЕВ.
ЛЫЧИКОВ САВВА.
ВАРЮША.
ЛАВРУША.
У Фрола на Москве. Небогатая горенка.
Лавруша (вбегает в среднюю дверь). Сестрица, сестрица!
Варюша (выходит из боковых дверей, из чулана). Что там?
Лавруша. Сестрица, знаешь, кто идет?
Варюша. Братец вернулся?
Лавруша. Ни. Лычиков сам.
Варюша (сердито). Этот зачем?
Входит Лычиков.
Лычиков (входя). Варваре Скабевне!
Лавруша. Ну, я змея спущать побегу! Славный такой — Ванька сделал, с трещоткой. (Уходит.)
Варюша (сухо и отворачиваясь). Здравствуй. Братца нету. Третий день, как ушел.
Лычиков (неловко). Вернется сейчас. — К нам заходил, велел мне сюда идти; самв каптане {Со сцены произносится в карете, или колымаге.} приедет.
Варюша. В каптане?
Лычиков. Аль не знаешь? Ведь он нынче женится.
Варюша (сердито). Врешь все.
Лычиков. Право же. Мне велел идти…
Варюша. А сам-то ты прийти не мог? Который месяц на Москве, хоть бы глаза показал! Далеко ходить, видно, ноги отвалятся.
Лычиков. Эх, Варя!
Варюша (все горячее). Знаю без тебя, что Варя! В деревне-то, небось, к венцу звал — мол, хоть сейчас. А на Москве, видно, и без нас много. Вот она, любовь-то твоя, какова! Еще божился.
Лычиков. Да я…
Варюша (так же). Что — ты? А кто на поезде божился, что как, мол, в Москву, так отцу в ноги: «благослови, мол, родитель!» Не ты, скажешь, божился? Другой кто?
Лычиков. Да постой…
Варюша (так же). Нечего стоять! За постой деньги платят…
Лычиков. Что ж это?..
Варюша (так же). Молчи. Дай мне сердце-то облегчить. Ведь я из-за тебя, злодея, может… (Начинает рыдать.)
Лычиков (подбегает к ней, взял за руку). Да полно же, Варя. Нешто я виноват? Нешто я отца не просил? В ногах у него не валялся?
Варюша (сквозь слезы). Оно и видно!..
Лычиков. Я ему — и так, и сяк. Жить, говорю, без нее не могу. А он: «В холодную-де тебя! на цепь! Да и ее-де в тартарары упеку, и родню ейную, мол, туда же. Я, говорит, царю самому… Говори, мол — кто такая злодейка? Еретица, мол, она, опоила тебя зельем… Топить их, ведьм, надо».
Варюша. Ну, а ты?..
Лычиков. Уж скажу ли? выдам ли тебя?
Варюша (сердито, а глаза смеются). Ох! (Любовнее.) А зачем не бывал?
Лычиков. Уж я ль не пришел бы к тебе! Нельзя было. Без спросу из дома — ни-ни! Да еще подьячего в надсмотрщики приставил, чтоб ему докладывал про все: куда хожу, с кем говорю. И аспид же подьячий — ни на вино, ни на деньги. «Мне, говорит, и Алексей Степаныч заплатит. А с тобой, говорит, пропадешь еще. Может и надо мной не один, а два еще надсмотрщика приставлены».
Варюша. Ишь, черт!
Лычиков. А родитель-то все пуще орет: «Отыщу-де ее на дне морском. Доеду и ее, и родню всю!» — Ну, и не смел идти сюда.
Варюша. Бедный! А я-то по тебе соскучилась!
Лычиков. А я ужли без сердца?.. Я-то тебя видел.
Варюша. Где?
Лычиков. А в церкви. Только подойти не смел; гляну — мигнуть только — да опять в сторону. Раз было попробовал мимо пройти. Что ж? — ведь узнал. Вечером допрос: «Зачем, мол, по такому-то проулку ходил?» Я было на братца твоего, на Фрол Скабеича, так «врешь, говорит, беспременно она там и живет. Все дома, говорит, переворошу». Ну, — тут я…
Входит Фрол.
Фрол (входя). Тут я, тут. — Сестра, здорово!
Варюша (подбегает и целует его). Братец, откуда?
Фрол (садится к столу). Ух, уморился! Легко ли: сорок верст взад и вперед. Ух! Дома отдохну, думал, — ан тут опять поезжай.
Варюша. Правда, братец, Савва Алексечч сказывал, женишься нынче?
Фрол. Уж разболтал! Ох, люди! Языко-т чешется: промолчать нельзя…
Лычиков. Да я…
Фрол. Молчи уж. — Сестра, поди-кась сюда. А ты не слушай! (Варя подходит, Лычиков смотрит в окно.) Мамка приходила без меня?
Варюша (тихо). Как же, братец, два раза была. Горюет, сказывала, боярышня; все посылает о тебе узнавать…
Фрол. Горюет! То-то же! Не гнать тогда было! — А еще что?
Варюша. Да говорила еще — истомила-де меня, твердит: «Повидать бы его. Да куда уехал? Да сестра отчего не знает? Да жив ли?»
Фрол (вставая). Ладно.
Варюша (с недоумением). Не на ней ли женишься?
Фрол. А то на ком же? (Смеясь.) Угадала, брат, угадала. Что глаза-те выпучила? (Треплет по плечу.) Эх, Варюха, Варюха! (Лычикову.) Ну, ты теперь. Иди сюда!
Лычиков (подходя). Что прикажешь?
Фрол. Ступай ты в чулан, лежит там ваш возник пьян…
Лычиков. Как пьян?
Фрол. Изрядно. Хоть собака рыло лижи, не услышит. Да не в том дело…
Лычиков. Как же он посмел?
Фрол. Он-то не смел, да я на помощь поспел. Накачал его по горло; как в вороты, с козел пал. Уж мы с Лаврушкой за ноги его в чулан сволокли.
Лычиков. Ты зачем же поил его?
Фрол. А чтоб не жалился: мол, на свадьбе был, а в рот не попало.
Лычиков. Да ты нешто венчался?
Фрол. Повенчайся я, парень, с женой прикатил бы. Ох, Савушка, и этого разобрать не можешь.
Лычиков. Хоть дураком зови, ничевошеньки не понимаю. Кто ж в возниках по невесту поедет?
Фрол. А ты.
Лычиков. Я? Аль белены объелся?
Фрол. Где объесться! Дорога больно белена-то, не по карману.
Лычиков. Хоть повесь…
Фрол. Чего тебя весить!.. и так знаю, что не тяжел — сдержут козлы.
Лычиков. Ничего не разберу.
Фрол. Вожжи, чай, разберешь: какая правая, какая левая. А больше нам и не надо.
Лычиков. Ты и впрямь думаешь — я на козлах поеду?
Фрол. А что же?
Лычиков. Мне-то! стольничему сыну!
Фрол. Аль место не по тебе? Не бойсь, не низко сидеть будешь…
Лычиков. Да меня вся Москва знает…
Фрол. А чтоб не узнала, рожу тебе сажей вымажем.
Лычиков. Это — мазанным по Москве ехать?
Фрол. Зато таким-сяким немазанным не назовут.
Лычиков. Как хошь зови, не поеду.
Фрол. Не поедешь? Зачем же ты сюда шел?
Лычиков. Ты позвал.
Фрол. Гость-то ты — званый, а хуже татарина. Слушай ты ухом. Дело нешуточное. Невесту-то я увозом беру…
Лычиков. Увозом?
Фрол. Отгадал. — Ну, сиди твой возник на козлах, завтра вся Москва узнает — где увез. А мне этого не треба. А нужно так, чтоб ни собака куцая не знала. Я и раздумался: на кого-де мне положиться? Есть ли друг у меня сердечный? Думал и надумал: опричь Савушки, положиться не на кого. Не поедет он — хоть топись. А выходит — ты мне не друг, а хуже ворога.
Лычиков. Да я…
Фрол. Слушай, Савва, вот тебе мое последнее слово: не поможешь ты мне нынче — не видать тебе сестры, как ушей своих.
Лычиков. Что ты?
Варюша (вместе с Саввой). Братец!
Фрол (сестре). Нечего: «братец!» Проси милого-то, чтоб помог.
Фрол стоит по одну сторону Лычикова, Варя — по другую. Оба взяли его за руки, и каждый, как скажет, дернет его за руку в свою сторону. Лычиков несколько раз порывается сказать слово, но брат с сестрой быстро говорят один за другой, и он не поспевает.
Варюша. Савушка, ну, что тебе! Ну, оденься! Да никто не узнает.
Фрол. Где узнать! Мы ему еще бороду черную прицепим.
Варюша. Вот видишь!.. Голубчик, поезжай!
Фрол. А не поедешь, хоть отец твой распроси, не отдам сестры. Свезу ее, куда Макар телят не гонял. Со свечой не сыщешь.
Варюша. Помоги ты ему. Уж братец нас потом выручит, верно говорю.
Фрол. Ой, прямо тебе говорю: лучше ты не серди меня.
Варюша. Савушка, да полно же…
Фрол. Меня рассердишь…
Лычиков (рванулся от них). Да что ж вы… вдвоем на одного… да я… я, пожалуй, и рад…
Варюша. Давно бы так.
Фрол. А рад — мажь рожу сажей.
Лычиков. А неравно отец узнает… подьячий за мной приставлен…
Фрол. Подьячего не бойся! На сегодня тебе льгота: я отца твоего обошел. Подьячий в церкви теперь сидит…
Лычиков. Ой ли?
Фрол. Ей-богу.
Лычиков. Где ж венчаться будешь?
Фрол. А у Спаса в Чигасах за Яузою…
Лычиков. А попо-т знает, что увозом?
Фрол. Как не знать! Я ему так и сказал: невеста, мол, за мной, батька, уходом, а я-де ее — увозом.
Лычиков. И других эдак же повенчает?
Фрол. Чего не венчать! Батька-то вишь испивает, а матка у него злая — деньги отбирает, на ключ запирает. Из дому тоже стащить нечего. Сидит попик да плачет, да попадейку клянет. Тут я ему на выручку подоспел, денег посулил много. — Нет, говорит, ты мне не деньгами, а вином. — Изволь, говорю, батька! по мне хоть пивом. — Эдак обрадовался! Три недели сердечный не пил! — Ну, говорит, матка, теперь шалишь! Меня на кривой тоже не объедешь! Вволю погуляю! Да нет ли, брат, еще кого у тебя? Мол, родного брата на сестре повенчаю. — Вот как разгулялся!
Лычиков. Ой ли? Давай сажу, мажь лицо. Едем.
Фрол. Давно бы так.
Лычиков. Только с уговором.
Фрол. С каким еще?
Лычиков. Семь бед — один ответ. Сем-ка мы с Варюхой окрутимся сегодня.
Варюша. И то, братец, всем бы вместе!
Фрол. Ишь, проворные какие! Нет, брат, стой: отца твоего мне сердить не к чему, рано еще. Ты погоди: меня обвенчаешь — а я не на простой какой женюсь — как дело-т уладится — дак родитель твой с радостью согласится. Как, Варя, скажешь?
Варюша. Пожалуй и так. А то и перед Савушкиным и перед ейным-то отцом отвечать придется. Так ли, Савушка?
Лычиков. Оно, пожалуй, и так… а все…
Фрол. Так оно и есть. Истину сестра сказала.
Лычиков. А так нетто не достанется?
Фрол. Говорю: отец твой выручит. Нельзя ему будет за меня не заступиться. Уж я твердо знаю. Так все подстроено.
Лычиков. Эх, разохотил ты меня!..
Фрол. Погоди месяц, другой. Верно тебе говорю: все в лучшем виде оборудуем. Сестра, проси!
Варюша. Подождем, Савушка! Что — месяц, другой! Ведь я тебя сколько ждала!
Лычиков. Ох, Варя! Для тебя, кажись, все…
Фрол. Ну, и ладно!
Лычиков. Только вот что, Варюха: целуй ты меня, чтоб не так горько ждать было…
Варюша. А завет помнишь? До свадьбы — ни!
Фрол. Полно, сестра, не кобенься — некогда. И самой поди в охоту…
Варюша (Лычикову). Ну, давай.
Лычиков (подбегает). Ой ли?
Варюша. Только разик (целуется). Ну, довольно!
Лычиков (еще целует). Еще, еще!
Фрол (шутливо отгоняет его). Довольно с тебя! Эк разлакомился! — Ну, вот и ладно. А то подумай: твой отец с кнутом, а ейный с батогом, как начнут утюжить с двух концов — пожалуй, не вывезешь.
Вбегает Лавруша.
Лавруша. Братец! взнуздывают! Тамо-т!
Фрол. Ладно. Беги, сторожи, и опять сюда стрелой!
Лавруша убегает.
Лычиков. Где взнуздывают?
Фрол. А там. Тесть с тещей едут; нам это знать надо: при них не увезешь. И угораздило же старых нынче ехать. Хоть бы денек отдохнуть дали.
Лычиков. А тебе до завтра подождать нельзя?
Фрол. И глуп ты, скажу тебе, Савва, хоть и зять мой нареченный. Завтра-то четверг, и пьяный поп под пятницу не повенчает!
Лычиков. Ну, в пятницу.
Фрол. Ох, дурак!
Лычиков. Что ж лаешься?
Фрол. А то: слушай, как дело-т было. — И не след бы рассказывать, да больно шутка хороша, нельзя не похвастать. — Вишь ты, у тестюшки-то нареченного сестрица есть — теткой буду величать ее, голубушку, — в монастыре игуменьей…
Лычиков. В каком?
Фрол. Знамо не в мужском, в девичьем! Верст сорок отсюда монастыре-т. — Был это у нее братец — тестюшка мой то есть — Она и расплачься: «ой, братец, хочется на племянницу поглядеть, отпусти ты ее ко мне». Тесте-т отвечает: «Отпустить мне ее самому не с кем; а пришли, сестра, каптану за ней — отпущу». — Ладно, говорит старушка, пришлю. — Вернулся тесть, приказ отдал: «Приедет-де сестрина каптана, хоть без меня — отпустить Аннушку». — Чуешь? Хоть без меня! Ну, ладно! Было это… когда я, сестра, ушел?
Варюша. В субботу, братец.
Фрол. Так. — В субботу же за вечерней мамушка — боярышни моей мамка то есть — про все мне и сдоложила. Я все смекнул и за дело. В монастырь; там разузнавать: кого пошлют, да возника как звать, да как ключника величать, и все такое, да лошади, мол, какие?
Лычиков. То-то ты отца и просил, вороных чтоб приказал заложить?
Фрол. Отгадал. — У игуменьи тож вороные — от ваших не отличишь, как раз под пару — а то мне хоть на саврасых венчаться. Еще спасибо твоему родителю, что отпустил.
Варюша. Ловко, братец.
Фрол. Ну, а тесть с тещей к Троице собрались*, богу молиться, ден десять в отлучке будут, — сегодня их, вишь, черт и несет — ну, значит нам лафа боярышню украсть.
Лычиков. Чего ж торопиться, коль на десять дён едут.
Фрол. Опять дурак. — Они как уедут, я на двор. А запоздай — кто знает? — тут-то может, черт игуменью и дернет за племянницей послать. Увезут в монастырь, жди — когда экая благодать опять привалит.
Варюша. Чудесно!
Фрол. И заметь: никто этого, кроме нас троих, не знает: ни боярышня, ни мамка, ни единая душа. Внезапно налетим. — Так вот оно, Савушка, как девок-те воруют. Для того тебе говорю, чтоб коли Варюху воровать придется, знал бы, как дело делать.
Лычиков. Э, мне что знать! Случится, ты же поможешь.
Фрол. И то. — Идем же. С возника платье стащить надо. (Идут.)
Лычиков (в дверях). А нам с Варей — никак нынче нельзя?
Фрол. Ну, иди. — Варюша, собери закусить что. (Уходят.)
Варюша. Ладно. — Господи, господи! чем-то все кончится!.. (Уходит в чулан.)
Перемена.
Действующие лица
СТОЛЬНИК НАРДЫН-НАЩОКИН, древний старик.
ВЕЛИК-БОЯРИН.
ФРОЛ.
СТОЛЬНИЧИЙ.
ДВОРЕЦКИЙ.
ПЕТР САВЕЛЬИЧ.
СТОЛЬНИЧИХА.
СТАРУХА.
АННУШКА.
МАМУШКА АКСИНЬЯ.
МАВРУШКА.
У Нардын-Нащокина.
Входят Нащокин и Дворецкий.
Нащокин. Что, Савельич, все ли готово?
Савельич. Готово-то все, только…
Нащокин. Что там еще?
Савельич. Велик-боярин, Иван Парамоныч, приехал.
Нащокин (с досадой). Сказал бы что сам ему сейчас.
Савельич. Сказывал, да «мне, говорит, ненадолго, — на одно, говорит, словечко».
Нащокин. Ох, от него добром не отвяжешься. Проси уж. (Дворецкий уходит.) Вечно-то не в пору приедет.
Входит Велик-боярин.
Велик-боярин. Свату низкий поклон, челом бью.
Нащокин (не скрывая неудовольствия). Ох, здравствуешь, Иван Парамоныч. Как господь носит? Садись. (Садятся.)
Велик-боярин. Слава богу, сват. Не в пору, кажись, приехал?
Нащокин. Не скажу, чтоб вовремя; ехать сам к Троице собрался…
Велик-боярин. Уж прости, друже, лихом не помяни. Дело-т важное, безотложное.
Нащокин. Сказывай, сват, скорей.
Велик-боярин. Есть у тебя, сват, в Новгородской волости поместье, и в том твоем поместьи приказчик у тебя есть Викул…
Нащокин. Слыхал, сват, слыхал. Бают люди, что есть.
Велик-боярин. А от той твоей от усадьбы недалече Фролово поселье стоит, Скабеева сына, Ивановича…
Нащокин. Стоит так стоит.
Велик-боярин. А Фроло-т этот, ведомый плут и вор меня надул ловко, сам за свою поимку с меня деньги взял, да и братишка его, Лаврушка…
Нащокин. Не раз, сват, про них от тебя же слышал.
Велик-боярин. Что ж, сват, по-твоему мне от эдаконького мальчонки в обиде быть, от Фролова братишки терпеть? Сказал Фрола на Москве, а Фроло-т дома сидит.
Нащокин. Аль мне до них, до Фрола с Лавром, дело есть?
Велик-боярин. А ты отпиши, приказчику своему Викулу отпиши: тех бы воров в усадьбе твоей не хоронил, а моему бы приказчику Федоту выдал, а он…
Нащокин (встает). Ох, сват, писано уж.
Велик-боярин (встает же). Ну, ну, сват, не сердись… Экая порода ваша Нащокинская горячая…
Нащокин. Аль, сват, не видишь: еду, колымага к крыльцу подана; другой бы от ворот подальше — не помешать бы, дороги не переехать, а ты с своими ворами да плутами прилез…
Велик-боярин. Иду, сват, иду. Прощай. (В дверях.) Так отпиши же.
Нащокин. Отпишу, прощай. (В двери.) Эй, кто там? Звать сюда боярыню с боярышней… (Один.) И пристал же! Который раз просит! Ищи ему невесть каких Фрола с Лавром… А мне до Фрола с Лавром что… не лошадьми, прости господи, барышничать!*
Из боковых дверей выходят: Стольничиха, Аннушка, мамка; из средних — Савельич.
Нащокин (жене). Ну, старуха, ехать пора — собралась ли?
Стольничиха. Собралась, старик, собралась…
Нащокин. Мамке наказ дала ли?
Стольничиха. Дала, отец, дала.
Нащокин. Ну, я еще прибавлю. Ты, Аксинья, слышь, — я вашу сестру знаю — как господа из дома, у вас тут кумушки да голубушки заведутся; то сама на пиру, то в терему дым коромыслом.
Мамка. У нас, государь, когда же?
Нащокин. Ты молчи, наказа слушай.
Мамка. Слушаю, государь, слушаю.
Нащокин. Тоже богомолок да торговок разных без нас в терем отнюдь не пускать. Пойдут: тары, да бары, разны товары, да и наболтают с три короба — от них и разврату завод. (Дворецкому.) Тебе, Савельич, наказ даден… ни на шаг не отступать. Микитка конюх вернется, — на конюшню: березовой кашей покорми; не загуливал бы, поучи. (Обоим.) Да еще обоим вам слово. Сказано было, еще повторю: от сестры игуменьи за Анной приедут — отпустить. — Поняли?
Мамка и Савельич. Поняли, государь, поняли.
Нащокин. Ну, теперь садитесь. Все присядьте. (Садится; по молчании.) Ну, помолясь богу, и в дорогу. (Целуя дочь.) Прощай, Анна. Ну, прощайте и вы (дворецкий и мамка к руке подходят).
Мамка (целуя руку боярину). Мы бы с боярышней тебя на крылечко провожать…
Нащокин. Не надо. Дальние проводы, лишние слезы.
Стольничиха (обнимая дочку). Ну, Аннушка, прощай. Ой, дочушка, чтой-то ты словно плакала, личико-то бледное… о чем заскучала?
Аннушка. Нет, матушка, ни о чем.
Нащокин. Ой, жена! Век тебя учу, порядку не знаешь. Раньше не могла на дочку поглядеть…
Стольничиха. Ох, уж этих порядков, отец, вовек не пойму.
Нащокин. А брато-т говорит: «В чужих-де землях все на порядке держится».
Стольничиха. Умен твой брат очень! А по-нашему: славны бубны за горами…
Нащокин. Ну, ладно уж. Едем. (Подходит к дочке.) Прощай, Анна; еще раз прощай. Чтой-то в самом деле скучновата, кажись? Учил тебя не скучать. С царевн бы пример брала. Татьяна-т свет Михайловна эк искусно книжку списала, и картины в ней писаны… Царе-т батюшка сестрой утешается. И ты бы — писать научена — книжку какую святую тож списала. А я бы гостям, как царь же, дочкой хвалился. А картины писать, мастера можно принанять — поучит. Ну, да полно, прощай (целует). А то вовек не кончим: мы, старые, поболтать любим. Едем, старуха, едем (идет, за ним дворецкий).
Стольничиха (обнимая дочку). Не кручинься, дочушка, авось тетка сегодня за тобой пришлет — все проедешься, порассеешься (целует). Иду, старый, иду! (Торопливо уходит за мужем в средние двери.)
Мамка и Аннушка.
Мамка. Что, царевна моя белая, призадумалась? О чем закручинилась?
Аннушка. Не знаешь! Ты-то не знаешь, о чем? — По нем все плачу, по нем! Видеть его хочу, слово молвить…
Мамка. Что, Аннушка, делать? Нешто я не хлопочу — сегодня чуть свет бегала — сестренка говорит: «Не знаю, с субботы, мол, и дома не бывал»…
Аннушка. Ох, хоть ее повидеть бы!..
Мамка. Кого еще?
Аннушка. Сестру его; с ней о нем поговорила бы, поплакала.
Мамка. Да как же ее повидеть?
Аннушка. Ох, старая! Догадки у тебя нет… Приведи ее, сейчас… пусть торговкой нарядится, кружевницей что ли… кружев будто продавать придет…
Мамка (догадалась). Стой! Да мы его самого кружевницей проведем!
Аннушка. Его — не надо; ее, сестру, проведи.
Мамка. Аль ты думаешь, что плут, он — так и провести его нельзя? Небось, проведем. Аль его-то расхотела?
Аннушка. И теперь хочу, сейчас хочу, сию минуту. Только хочу, чтоб он пришел, сам бы пришел.
Мамка. Да он и придет; не иной кто.
Аннушка. Не то ты говоришь! Хочу, чтоб своей волей пришел, сам — поняла? Коль не забыл — придет!
Мамка. Аль не одно: сам ли придет, я ли приведу?
Аннушка. Что ж мне по-твоему — стыдо-т девичий вовсе забыть, да к нему бежать? А как погонит? Как позабыл, подумал: «Не удалось-де раз, вдругорядь пытаться не стану»? Тогда что?
Мамка. Полно-ка! Что ему от тебя, от счастья своего, отворачиваться? не победнела ты с тех пор. У родителя-то, слава богу, денег не меньше стало.
Аннушка. Ох, нет в тебе стыда нисколько! Совсем, совсем бесстыжая!..
Мамка. Вот на! меня же бранить!
Аннушка. Ох, тяжко мне, тяжелехонько! Где он? Чего нейдет? Давай его! Его хочу, его — Фролушка, Фролушка, где ты?
Мамка. Полно-ка! Стыдись — еще меня бесстыдством корила — на весь дом голосишь.
Аннушка. Всю-ту я зиму здесь тосковала; от матушки крадучись, ночи напролет молчком проплакала… хоть теперь-то дай погоревать вволю… Ох, моченьки моей нет! Тяжелехонько мне, девушке!
Мамка. Бесстыдница! Говорю, перестань! Идет кто-то, перестань…
Аннушка. Ох, Фрол ты, Фролушка!.. Ох, тяжелехонько! (По лестнице слышны торопливые шаги.)
Мамка. Идут, говорят тебе, идут…
Вбегает опрометью Мавруша.
Аннушка (вскочив). Где? кто? а? зачем?
Маврушка. Не полошайся, боярышня: я это, Маврушка.
Аннушка. Ты? Чего тебе?
Маврушка. Ох, боярышня, наверх сюда бежала, запыхалась. Приехали там за тобой.
Аннушка. Кто приехал? кто?
Маврушка. От тетушки, от игуменьи. Каптана приехала. Старик какой-то: ни ключник, ни ключников брат, — не разобрала хорошенько.
Аннушка. Ох, отлегло! Перепугала было!
Маврушка. Прости, боярышня, — ненароком.
Аннушка. Ну, ступай. Скажи, я — сейчас. Старика сюда позови. Дворецкому скажи, распорядился бы. (Маврушка уходит.) Ну, мамка, идем, одеваться живей. (Идет в боковую дверь.)
Мамка. Чего торопиться! Невидаль какая: в монастырь ехать…
Аннушка (остановившись). Ох, все лучше, чем здесь. Опостылело мне здесь все, стены, комнаты, ровно тюрьма какая.
Мамка. Ну, идем, идем. Авось тебя проветрит; в монастыре-т чудесно… (Обе ушли.)
Входят в среднюю дверь: Савельич, Маврушка, Фрол — одет монастырским ключником.
Савельич. Доложила, Маврушка, что от тетушки приехали?
Маврушка. Доложила; старика сюда позвать велела, а тебе — распорядился бы.
Савельич. Ступай, доложи: пришел, мол, старик.
Маврушка. Ладно. (Шмыгнула в боковую дверь.)
Савельич (Фролу). Так ты клюшнику-то как — братаном приходишься, двуродным братом?
Фрол. Ни, родным. Сказывал я тебе: мы вологодцки; брато-т тут в монастыре в ключах ходит, а я там, у себя, в монастыре тож… так теперь в побывку приехал… Брат, значит, Митрофан Семеныч…
Савельич. Верно.
Фрол. А я, значит, Микула Семеныч, брат его родный. А тебя Петром Савельичем звать? Дворецкий ты?
Савельич. Верно.
Фрол. Так и брат сказывал. Ты, говорит, к Петру Савельичу, к дворецкому… от моего имени скажи: «Мать-де-игуменья послала, а самому-де мне недужится; ногу, скажи, как летось, свело…»
Савельич. Опять ногу свело?
Фрол. Опять! На костылях ходит! Беда! — А Савватей, возник, у вас дома ли?
Савельич. Нет. Со старыми господами к Троице уехал. — А что?
Фрол. Повидаться думал. С боярином с вашим у нас на прошлой неделе был.
Савельич. Так; кормить станете?
Фрол. Нету. В Филях кормили. Беда такая — как в деревню въезжать — шина на колесе и лопни, — пока сваривали, мы и покормились. А теперь и рад бы, да к вечеру велено предоставить. То есть, скажу тебе, Петр Савельич, так это ей племянницу видеть захотелось — беда. Будь помоложе, али мирская — согрешил бы, брюхом, мол, хочет, подумал.
Савельич. Ну, а ты как? Испиваешь?
Фрол. По времени бывает: в монастыре живем.
Савельич. Так вот что: кормиться не станете, самим закусить можно. Ветчинка у нас есть, провесная — к господскому столу припасена — так отведать можно. На вид хороша, на вкус не знаю.
Фрол. Отчего не отведать? (Смеясь.) И нашему вознику ветчинка в новинку кстати.
Савельич. Возник у вас новый, кажись?
Фрол. Новый и есть. Из татар, выкрест — мать-игуменья крестила — для того и говорю, что ветчинка в новинку ему.
Савельич. То-то он черный какой!.. ровно мазаный!
Фрол (смеясь). Мазаный и есть. Так его и прозвали. И по-нашему-то не тямит; только моя, твоя, да Иван — вот и весь раз говор его.
Савельич. Так за ветчинкой в кладовую сходим? Аль, нет, лучше тут останься, посиди; не равно боярышня спросит…
Фрол. Ладно.
Савельич в средние двери вышел.
Фрол (один). Ловко обошлось. Дворецкого пуще всего боялся. Мамки бояться нечего. И ловко ж придумал. Савушку в татары произвел. Теперь не проговорится. Спрашивай что хочешь: «моя — твоя — Иван», вот и ответ весь.
Садится на лавку у дверей.
Аннушка (за сценой). Что копаешься! живее! (Входит в боковую дверь по-дорожному уж одета.) Ты что ль, старик, от тетушки за мной приехал?
Фрол (вставая, голос слегка дрогнул). Я, государыня, я. (Он, кланяясь при всяком ответе, все подходит к боярышне, так что когда открыться, он подле нее стоит.)
Аннушка. Мы сейчас и едем.
Фрол. Как прикажешь.
Аннушка. Тетушка в добром ли здоровьи?
Фрол. Слава богу, государыня; бога благодарить надо.
Аннушка. Ты кто же? ключник?
Фрол. Брат ключников, государыня, брат.
Аннушка. А звать как?
Фрол (озираясь.) Звать-то? — А тут никого нет?
Аннушка (с недоумением). Никого.
Фрол. А неровно?
Аннушка (так же). Никого, никого, — да тебе что?
Фрол (взяв ее за руки, шепотом). Аннушка, аль не узнала? ведь я Фрол!
Аннушка (быстро, шепотом; так же оба всю сцену). Ты? Фрол?
Фрол. Стариком нарядился, тебя чтоб увезти. Аль не веришь, в глаза взгляни — узнаешь.
Аннушка (глянула). Ты! ты и есть! Ох, Фролушка, голубчик (бросается ему на шею). Ждала тебя, ждала, насилу-то дождалася!
Фрол. Не кричи. Услышат, пропадем.
Аннушка. Ты за мной? за мной приехал?
Фрол. Добывать тебя пришел. Помнишь — велела, тогда-то. Идешь ли за мной? Веришь ли, что люблю?
Аннушка. Иду ли? за тобой-то? Любишь! любишь ты меня? еще скажи.
Фрол. Не любил, не приехал бы. С того вечера, с того самого. Насилу-то добыл, удалось.
Аннушка (целуя его). Фролушка! А я-то! Голубчик! Миленький.
Фрол (точно опомнившись). Тише! — Стой! — Бежать, так бежать.
Аннушка. Бежим.
Фрол. Мамку что ждать! Увидит, остановит еще.
Аннушка. Остановит? Нет, нет! сейчас! за тобой.
(Оба вместе.)
Аннушка. Идем. Голубчик мой!
Фрол. Скорей!
Аннушка. Еще разик, разик только. (Целует.)
Фрол. Голубушка, после.
Аннушка. Милый! Как же!
Оба, говоря, поспешно уходят в средние двери. Сцена некоторое время пуста.
Мамка (выходит из боковых дверей; у нее в руках целое оберемя мешочков, думок, платков, телогрей и т. п.). Ну, вот и я! Аннушка! Ты где ж? Аль вышла?
Мавруша опрометью вбегает из средних дверей.
Мавруша (торопливо). Мамушка! Боярышня садиться пошла — сейчас на лестнице встретила — за тобой послала.
Мамка (небрежно). Ладно-ка, успеет. (Торопливо.) Мавруша — слышь — беги скорей в чулан — шубейку мою притащи, забыла. Да стой: Савельич где?
Мавруша. В кладовую пошел.
Мамка. Ну, шубейку захватишь, через девичью там в кладовую обежишь — велела-де боярышня варенья, вишневого, мол, на дорогу, чтоб взять.
Маврушка. Бегу, мамушка, бегу.
Мамка. А я в окошко скричу, чтоб обождали. Лети же.
Мавруша убегает в боковую дверь; мамка бросает все на пол, и спешит к окну.
Мамка (одна, в окно смотрит). Это что? Села? Старико-т зачем за ней туда же лезет? (Кричит.) Постой! (Начинает отворять окно.) Эко окно-то чертово! (Отворила. Слышно, как колеса застучали.) Покатили! Во всю мочь. Что ж это? Господи! Аль наважденье? Мати Троеручица Пресвятая! Промеж рук выхватили! (Бежит на середину сцены.) Он, он, он! Некому, кроме Фрола быть! (Набежала на груду, что бросила, запнулась и свалилась.) Ой-ой-ой! Ноги-те не держут! Ой-ой-ой! (Ползает по полу, подхватывает вещи и опять бросает.)
Мавруша (вбегает в боковую дверь). Вот она, шубейка. А варенье принесет, в окно скричала. — Да ты что это, мамушка, окорачь расползалась?
Мамка (сердито, опомнившись). Где окорачь! Ишь, растеряла все, подбираю. Подсоби-ка! (Собирают обе вместе.)
Савельич поспешно входит в средние двери, в одной руке бурак с вареньем, в другой кусок изрядный ветчины.
Савельич. Аксинья Пахомовна, да ты дома?
Мамка. А где ж мне быть, соколик?
Савельич. Боярышню зачем же одну отпустила?
Мамка. Не отпускала, как перед Истинным, не отпускала! Мавруша сказывала, садиться-де пошла.
Мавруша. Пошла, пошла! Со стариком по лестнице бежала.
Савельич. Пошла? (Роняет бурак.) Со стариком бежала? Н-ну! Тю-тю! Поминай, как звали, — укатили!
Мамка (падает опять на груду). Ой-ой-ой! Промеж рук выхватили.
Савельич. Верно. И колёса у каптаны красные, а у мать-игуменьи желтые! А все ветчина эта проклятая! (Швыряет ветчину.)
Мамка (глянув на него). Ой, спятил, ой-ой! (Падает и закрывает лицо руками.)
Савельич. Только — боярин приедет, я ничего не знаю. Ты отпускала.
Мамка (вскочила). Что ты? Я и старика-то не видела. Мне Маврушка…
Мавруша (перебивая). Что ты? Я за шубейкой бегала.
Савельич (указывая пальцем). Я — сторона, вы отпускали: вы, вы, вы, вы!
Мамка и Мавруша (так же, вместе с ним). Нет: ты, ты, ты, ты!
Занавес опускается.