Действующие лица
НАЩОКИН.
ЛЫЧИКОВ АЛЕКСЕЙ.
ЛЫЧИКОВ САВВА.
ФРОЛ СКАБЕЕВ.
ЛАВРУША.
САВЕЛЬИЧ.
НАЩОКИНА СТАРУХА.
СКАБЕЕВА АННА.
ВАРЮША.
МАМКА.
МАВРУША.
У Нардын-Нащокина.
Нащокины, старик со старухой, пригорюнившись, у стола сидят.
Старик. Охо-хо-хо!
Старуха. О чем, старик, заохал, а?
Старик. Так, старуха, так; ничего.
Старуха (помолчав). Охо-хо-хо!
Старик. Ты чего, старуха, охаешь? а-а?
Старуха. Ох, отец, дочку повидеть хочется. Ох!
Старик. Нельзя. Сказал: на глаза не пущу, и не пущу.
Старуха. Ох, полно-ка! Одна ведь дочка, старый, одна.
Старик. Была, старуха, была. Теперь нету.
Старуха. Как нету! Что говоришь! Грех. Жива ведь, жива.
Старик. Жива, нет ли — все едино.
Старуха. Грех, отец, грех… А я было…
Старик. Что было-то?
Старуха. Ох! уж что ни было!., сказать боюсь… осердишься… Ишь, ты грозный какой стал…
Старик. Где уж грозный! Ветер валит, на ногах не стою — где грозным быть! Грозен да не силен — сама знаешь, кому брат… Сказывай уж… (Нахмурясь.) Ну?
Старуха. То-то, силы нет, а все грозишься!..
Старик. Ну, уж сказывай… ну!
Старуха. Клянешь все дочку-то; да. А она лежит от клятвы-то, от твоей… стонет… раскликать не могут… То-то!..
Старик (мягче и тревожно). Ну?
Старуха. Вечор, в вечерни, посылала проведать — сердись не сердись, послала — не в тебя, не каменное сердце в груди-то, материнское, отец; материнское, несердитое, отходчивое.
Старик (все мягче и тревожнее). Ну? ну?
Старуха. Сказывают, лежит все. Нынче по утру посылала — все лежит же.
Старик (задергал носом). Ну? ну?
Старуха. И пожалела. Да. Образ, благословенье-то наше, чем благословить ее на свадьбе думали, послала, — сердись не сердись, послала…
Старик (почти всхлипывая). Ну? ну?
Старуха. Что нукаешь-то все? Не лошадь я тебе, прости господи! — жена. — Сказывают, вскочила, эдак-то весело; здорова теперь…
Старик (плачет). Что ж… что ж мне не сказала?
Старуха. Боялась. Ишь, ты грозы напустил на себя!..
Старик. Ох, уж где гроза! Плачу, старуха, аль не видишь? — плачу… Вечор грозился — нынче где!.. Только слезы и остались…
Старуха. Ты скажи: хорошо ль сделала? а? На меня не сердишься?
Старик. Аль по твоему зверь я, а? И жалости во мне нет, а? Я ей зла не желаю, нет, пусть… пусть здорова живет… А что отца с матерью забыла — бог ей судья!.. как знает! а я зла ей не желаю, нет.
Старуха. Коль бого-т судья, ты что же судишь? Прощенья зачем не скажешь?
Старик. Прощаю ее, и благословенье ты ей послала — не сержусь, хвалю… Чего ж еще?
Старуха. Повидел бы ее…
Старик. И заикаться не смей! не моги!
Старуха. Ох, уж и не заикнись! Как же!
Старик. Не надо мне ее, не надо. Ей меня не надо стало, ну и мне ее не надо же. Захотела по воле жить — живи. Сердца у меня на нее нет, да и к ней не лежит сердце. Нету дочери у меня, нету. Отрезана: от дому отрезана, и от сердца отрезана тож…
Старуха. Ох, старик, старик! Грех! И помочь ничем не хочешь?
Старик. Помочь, помогу: сколько хочешь помогай, запрету от меня нет. Только чтоб я, государев свет-Алексей-Михайловичев стольник, Нардын-Нащокин — да его плута и ведомого вора Фролку зятем назвал — никогда того не будет, никогда! И тебе не позволю! нет! А помочь, помогай. И сам чего надо пошлю. Савельич, эй Савельич!
Входит Савельич.
Савельич (входя). Что, государь, прикажешь?
Нащокин. Ты мне правду говори. Посеребрил вчера зятек мой любезный тебе уста-те, а ты милости мои прежние вспомни — правду говори. Лежала дочь вечор больна?
Савельич. Лежала, государь, — сам видел.
Нащокин. А нынче встала?
Савельич. Встала, государь.
Нащочиха. Ишь, родительское-то благословение чего стоит.
Нащокин. Дорого, мать, стоит, дорого. Только для нас дорого оно по душе. А ему, плуту, чем оно дорого? Денег больших стоит, в золотом окладе, да в каменьях дорогих, — тем оно ему дорого. Тем. Заложит его, аль продаст…
Нащочиха. Ох, полно-ка!
Нащокин. Верно говорю, заложит. Ведь дорого, старуха, наше благословенье — денег больших под него дадут. И как не заложить! Кормить жену ему, чай, нечем. (Савельичу.) Бедно живет?
Савельич. Эдак-то бедно: горенка махонькая эдакая…
Нащокин. Ну да, да! Кормить, говорю, нечем. С того и больна стала. Ну да. (Савельичу.) Ты слушай: навали ему семь подвод, всего положи: и хлеба, и муки, и живности всякой, и рыбы. Свези, пусть кормит жену-то, — не попрекает, что приданого не принесла.
Нащочиха. Ну, старик, за это спасибо тебе!
Нащокин. Не для ради их делаю, старуха. Нет. А для того: не быть бы благословенью нашему поругану. Они нешто подорожат им? С молоду-то не очень родительским благословеньем дорожат. Не то дорожить — дорожиться не станут, за бесценок спустят. Да, да. (Савельичу.) Далеко ль плут живет?
Савельич. Кто, государь?
Нащокин. Кто плут-то? Зятек мой любезный, он плут. Про него спрашиваю.
Савельич. Недалече; если теперича от наших задворков через соседский огород перебежать — пустырек тут будет, а за тем пустырьком и домишка, хижа, так сказать надо, стоит; там он и живет.
Нащокин (жене). Ишь, недалече дочку-то, старуха, схоронил. Знает плут, что все-то мы вдаль глядеть норовим, да под носом ничего не видим. Умён, плут, умён. Хвалю. (Савельичу.) Так ступай, подводы-то отправь, да список сделай; чтоб по списку он, плут, все принял. Скажи: тесть, мол, по списку принять велел. Не то людишки изворуют. Ступай же… Аль подъехал кто? Погляди-ка. Бездокладочно не принимай, доложи сперва.
Савельич уходит.
Нащочиха. Кого еще бог даёт?
Возвращается Савельич.
Савельич. Лычиков Алексей Степаныч, и с сыном.
Нащокин. Зови! зови! Добрый он человек. Зови!
Савельич уходит; немного спустя входит Лычиков-отец.
Нащокин. Здравствуй, Алексей Степаныч, здравствуй! Как живешь, можешь? Сказали: с сыном, — где ж он, сыно-т?
Лычиков-отец. Здравствуй, государь, здравствуй. И тебе, государыня, низкий поклон. А сынишко пусть в сенях подождет — мне с тобой наперво о деле поговорить надо. И ты, государыня, посоветуй: дело-т общее, семейное…
Нащокин. Говори, Алексей Степаныч, говори. За доброту твою за вчерашнюю — ходил около меня, старого, успокоил, домой отправил — спасибо тебе. — Вот, жена: дочь отступилась, нашелся добрый человек, даром — не родной, чужой… Что ж, Алексей Степаныч, скажешь?
Лычиков-отец. О дочке твоей речь пойдет. — Дочку-т простил ли?
Нащокин. Простил. Бог с ней. Простил.
Лычиков-отец (весело). Ой ли?
Нащочиха. Ох, Алексей Степаныч, ты спроси: как простил?
Лычиков-отец. А что ж?
Нащочиха. Простить, говорит, прощаю, а на глаза не пущу. Вот оно каково его прощенье.
Нащокин. Чего ж им еще?
Лычиков-отец. И по-моему, государь, эдакое прощенье — как бы и не прощенье вовсе.
Нащокин. Ну, ладно, ладно! — Твое-т дело какое, Алексей Степаныч, сказывай.
Лычиков-отец. Дело, государь, такое. У зятя твоего, у Фрола Скабеича, сестренка есть, Варюшкой звать, а мой болван сынишко — что в сенях-то сидит, — ишь, просит: «благослови, родитель!» Жить без нее, говорит, без Фроловой сестренки не может. Я так положил: простишь ты, государь, зятя твоего, и я болвана моего сынишку по тому ж прощу и благословлю. А не простишь, и я не прощу. — А теперь: и думать как, не знаю; есть твое прощенье дочке, аль нет — сказать не умею. По-твоему, ты простил. А по-нашему, вот, с государыней твоей, какое же это прощенье! Как бы и нет его совсем, прощенья-то.
Нащочиха. Вишь, старик, и Алексей Степаныч по-моему ж говорит: какое это прощенье! — А ты то подумай: родня у него, у Фролки, теперь хорошая будет. Алексей Степаныч, — такой же стольник, как и ты, — сына, чу, на сестре его женит. Скажут: хоть он, плут, и захудалого рода, да дворянин же, и родня у него хорошая.
Нащокин. Ох, жена, и ты туда ж за зятьком, кажись, плутовать пустилась! Ишь, разводы развела! Ан Алексее-т Степаныч поумней тебя будет: тогда сына оженит, как я прощу. Не с ним, плутом, со мной породниться хочет.
Нащочиха. А ты с Алексей Степанычем — нешто не хочешь? Он с тобой — рад, а ты с ним — нет?
Нащокин. Ох, плутовато, старая, говоришь. Сбить хочешь. Алексее-т Степаныч — аль не слыхала? — тогда сына окрутит, как я прощу.
Нащочиха. Да ты ж простил! Сам сказал. Алексей Степаныч, на тебя сошлюсь.
Лычиков-отец. Точно, государь, было сказано.
Нащокин. Я и то прощаю.
Нащочиха. Ты не так, ты по-настоящему прости.
Нащокин. Как еще по-настоящему?
Нащочиха. А так же: сюда их позови. Матери дочку-то дай повидеть. И то дочка без языка из-за тебя — слышь, Алексей Степаныч, из-за отца-то без языка лежала…
Лычиков-отец (качая головой). Что ты!
Нащочиха (мужу). Да. Прости по-настоящему. Хоть раз дай повидеть. Проси и ты, Алексей Степаныч.
Лычиков-отец. Что ж, государь, материнскому сердцу-то уважь; дай дочку-то государыне повидеть…
Нащочиха. Разик всего. Я тебе, старому, за это в ноги поклонюсь. Не дай, государь, с тоски помереть. Всего-то разик. (Хочет поклониться в ноги.)
Нащокин (удерживая ее). Полно-ка, полно!
Лычиков-отец. Уважь государыню-то.
Нащокин. Ох, Алексей Степаныч! Жена! Да нешто я!.. Ну, разик пусть! Позови. Только больше — отнюдь, ни-ни-ни!
Нащочиха. Ладно-ка. (Бежит к дверям.) Савельич, Савельич! (Входит Савельич.) Савельич, сбегай скорей, зови зятя с дочкой, не мешкая, скажи, шли бы: мать-де велела. А то старый еще раздумается, заупрямится. Иди, иди же. Скорей.
Нащокин. Чтоб со всей семьей своей плут шел; тесть, мол, так велел.
Лычиков-отец. Моего сынишку кликни сюда; в сенях сидит.
Савельич уходит; следом Лычиков Савва входит.
Лычиков-отец. Вот он, государь, сынишко мой; Савкой звать. (Сыну строго.) Стань к сторонке, жди: сейчас тебе решенье выйдет. А теперь молчи.
Нащокин. Подь-ка, Савушка, ко мне, старику. Скажи-ка мне про зятя моего: каков он плут есть?
Лычиков Савва. Что ж, государь, это ему прозванье только такое: плут, а сам он, по-моему, душа он человек. Вот что. Я его довольно знаю.
Hащочиха. Вот видишь, старый, что говорят!
Нащокин. А ты верь. Против приятеля говорить станет ли?
Лычиков Савва. Нет, государь, право.
Нащокин (Савве). А сестренка-то у него хороша, а? Звать-то как? Варей? (Савва смутился.)
Лычиков-отец (смеясь). Что, брат Савва, попался? Языко-т к гортани прилип, — а?
Лычиков Савва (оправляясь). Что ж, батюшка, точно Варюша — что говорить! — хороша. Конечно, не в холе выросла она, на воле, а хороша!
Нащокин. То-то беднота должна быть! И теремка-то не на что выстроить было!
Лычиков Савва. Бедность, государь, не порок. Сам был бы хорош.
Нащокин. Боек у тебя, Алексей Степаныч, сыноко-т! За словом в карман не полезет. (Отцу же.) А ты само-т что мне про зятя скажешь?
Лычиков-отец. Что сказать? Делец, он, делец. Так чаю: посадить его в любой приказ — лучше нашего брата стольника, аль хоть бы и боярина справится: уж у него подьячий не сворует. Нет. Делец, делец.
Нащокин. Ой?
Нащочиха. Вот видишь, старый!
Лычиков-отец. Да вот тебе: меня как ловко к делу припутал — в моей каптане твою дочку украл, а этот висельник, Савка, в возниках ехал.
Нащокин. Ой?
Лычиков-отец. Пришлось за ним перед тобой заступаться, молить — чтоб к царю не ехал…
Нащокин. Так ты вечор поэтому… А я думал: разжалобил-де…
Лычиков-отец. Нет, государь, не так. Расчет — расчетном, а жалость — жалостью. А чтоб ты меня вечор не разжалобил — этого не думай: еще как! Я домой, а этот болван Савка — в ноги; я было поучить его думал, палку взял — да как вспомню про слезы про твои и не могу. Жалость меня возьмет, думаю: как эдак же и мне плакать придется? — Нет, уж лучше прощу.
Входит Савельич.
Нащокин. Что, привел?
Савельич. Привел, государь.
Нащочиха (встрепенулась). Ох, пришла, пришла!
Нащокин (удерживая ее). Постой, старуха, не торопись. (Савельичу.) Всей семьей привел?
Савельич. Всею, государь, и с сестрой, и братишком.
Нащокин. Ну, их позовешь сюда. А вороты — на запор. Человека приставь и накажи: кто бы ни приехал, всем отказ — господин-де стольник нынче зятя своего, вора и плута, Фрола Скабеева с женой его, а своей дочкой, обедом кормит. — Ну, ступай, зови! Датех-то, мамку с Маврушкой, покличь сюда. Ступай.
Савельич уходит. Дверь отворяется, вбегает Аннушка, за ней Фрол; Аннушка бросается к матери на шею, Фрол в ноги тестю; Варя и Лавруша входят следом, но становятся поодаль. В продолжение следующего разговора Лычиков Савва, улучив минуту, дает знаками Варе понять, что дело их идет на лад; та, знаками же, отвечает, что рада, но чтоб он до поры помалчивал. К концу разговора тихо входят мамка и Мавруша и молча становятся у дверей. Савельич наведывается часто: уйдет и опять придет.
Нащочиха и Аннушка(вместе, бросаясь друг к другу). Мамушка! — Доченька!
Фрол (в ноги тестю). Государь-батюшка!
Нащокин. Ну, ну, вставай. Целуй руку, целуй. А ты, дочка, что ж?
Аннушка бежит к отцу, целуется с ним; Фрол подходит к теще, целует ей руку; она его — в губы.
Фрол. Маменька!
Нащочиха (одновременно с ним). Зятюшка! Дай-ка погляжу — какой ты.
Нащокин. Ну, все ли, дочка, здорова?
Аннушка. Слава богу, тятенька, здорова.
Нащокин. Хворь-то прошла?
Аннушка (забываясь). Какая хворь, тятенька? (Муж, услышав это, дергает ее за рукав.)
Нащокин (Фролу). Что дергаешь? (Анне.) Вчерась, знать, и больна не была?
Аннушка (смутясь окончательно). Вчерась?..
Нащокин (жене). Слышь, жена, хворь-то вчерашняя! Вот она — наружу высыпала.
Фрол (становясь на колени и дергая жену за руку, чтоб встала — что она и исполняет). Прости, государь. Виноват. Уложил жену вечор, чтоб тебя разжалобить…
Аннушка. Прости, батюшка.
Нащокин. Что, дочка, знать пословица-то правду говорит: «Как придет на Фрола неспориха, дойдет и Фролиха до лиха»?
Нащочиха. А ведь его, отец, зятева правда. Не уложи он ее, тебя не уломать бы.
Нащокин (жене). Уж ты! плутням потворщица! плутам заступница! (Зятю с дочерью.) Ну, что ж с вами делать? Вставайте уж. Бог с вами. (Они встают.) Не звать было, а позвал — не гнать же! Я-то и не звал! все старуха… Ну, да целуйте руки, довольно: простил.
Фрол и Аннушка (вместе, целуя ему руки). Тятенька! — Батюшка-государь!
Нащокин. Ну, зятек, теперь с тобой о деле. Что ж, теперь плутовать будешь ли, за ябедой ходить?
Фрол. Доходишков, государь, нету, а ябедой не кормиться, — чем же стану?
Нащокин. Ладно. Знать, ябеда-т вкусна. (Оглядываясь.) Эй, вы! пришли ли?
Мамка и Мавруша (падая в ноги). Здесь, государь…
Нащокин. Ну, вставайте. Прощены. (Они встают и отходят в сторону; Фролу.) Эти за дочкой пойдут: мамка ее, да сенная Маврушка — вор-девка, по господину. В затрепез сосланы были за вас — я вас простил, и им прощенье.
Аннушка. Да Маврушка, тятенька, ничем не виновата…
Нащокин. Молчи, дочка. Отца не переучишь. Кто старое помянет — глаз вон. Я вот не вспоминаю же… хоть бы про хворь про вчерашнюю. (Аннушка опустила глаза. Нащокин Фролу.) Что ж за приданое не благодаришь, зятек?
Фрол (целуя тестеву руку). Спасибо, тестюшка.
Нащокин (усмехаясь). Сам — спасибо, а сам думаешь: этим приданым не то кормиться, а еще его кормить надо. Так ли, зятек?
Фрол. Так, государь.
Нащокин. Ну, плут, жаловать тебя, так жаловать. — Именьишко у меня есть, Тамбовское, душонок три, аль четыре их ста, забыл, — так за себя справь. Справишь ли?
Фрол. Для-ча, государь, не справить?
Нащокин. А деньги, чем справить, есть ли?
Фрол. Денег нету. Разве кого из людишек из подаренных продать, да на те деньги достальных справить?
Нащокин. Ой, плут! Хитер, плут! Ты вот что: мамку продай. А то дочку вырастишь — она эдак же, как мою, и твою плуту какому продаст. (Мамке.) Так ли?
Мамка. Да я когда же, государь? я — николи!
Нащокин. Что кричишь не коли! никто тебя и не колет. А тебя колом в бок, аль и на кол — не худо бы!
Мамка. Ой, государь!
Нащокин. Молчи. Ох, расшутился стар, о деле забыл. (Отцу Лычикову.) Что ж, Алексей Степанович, аль о давешнем забыл?
Лычиков-отец. Где забыть! На тебя глядя, утешался. Таков-то ты весел стал! — Савва, подь сюда! (Тот подходит.) — К тебе, Фрол Скабеич, слово…
Нащокин. Что его, плута, спрашиваешь: еще обманет. Ты со мной говори. Ну, девица пригожая… (Аннушке.) Варей звать?
Аннушка. Варюшей.
Нащокин. Ну, Варюша, подь сюда, красавица. — Тебе (указывая на Савву) этот молодец знаком ли?
Варюша. Мельком, кажись, государь, где-то видала.
Лычиков-отец (сыну). А ты девицу эту видывал ли?
Лычиков Савва. От роду, батюшка, не видал.
Лычиков-отец. А замуж за себя возьмешь ли?
Лычиков Савва. Из воли из твоей не выйду: повелишь, возьму.
Нащокин (Варюше). А ты охотой ли за него пойдешь?
Варюша. Тебе, государь, чтоб угодить — пойду; а самой не в охоту. (Все смеются.)
Лычиков-отец (Варюше). Ну, богом данная, подойди! Любить меня, старого, будешь ли?
Варюша. Я тебя давно люблю. Сыноко-т твой давно меня подговаривал, чтоб обвенчаться потайно; а я не хотела: тебя не огорчить бы!
Лычиков-отец. Ой ли?
Фрол. Правда, Алексей Степаныч, правда. Я и сам уговаривал, да не сдавалась.
Аннушка. Я сама слышала.
Лычиков-отец. А почитать будешь?
Варюша. Буду. Ты, сказывают, шаньги со сметаной любишь?
Лычиков-отец. Люблю грешным делом. А что?
Варюша. Так я ежедён тебе готовить стану — я мастерица.
Лычиков-отец. Ой ли? Целуй меня. (Целуются.) А то нам с Савкой плохо — чем повар покормит, тем и сыты.
Нащокин. Ишь, шаньгой как старика поддела. — Что ж мальчугана никто не приласкает. Подь сюда. (Лавруша подходит.) Как тебя звать-то?
Лавруша. Лаврушой, дедушка.
Нащокин. Какой я тебе дедушка, пострел?
Лавруша. Ты старенький, я — маленький. Потому ты мне дедушка, а я тебе внучек.
Нащокин. Ишь, ласковый какой, плутишка! — А вырастешь, — эк же, как брат, девок воровать станешь?
Лавруша. Ни. Мне братец сказывал: «Тебе-де, Лаврушка, житье будет. Брат на стольничей дочери женат, сестра за стольничья сына выйдет, — да за тебя-де сам Велик-боярин — что за уши тебя трепал — дочку с охотой выдаст».
Все смеются.
Фрол. Ой, врешь, Лаврушка! В жисть этого не говорил, хоть побожиться!
Входит Савельич; в руках у него на подносе мед.
Савельич. Я, государь, медку принес: молодых поздравить бы.
Нащокин. Ой, ладно. Сдогадался, молодец. — Берите все. (На мамку и Маврушу указывает.) И им давай. — И себе бери:
Нащокин и Нащочиха (вместе). Ну, дай вам бог, детки, совет да любовь.
Лычиков-отец (своим). И вам, дети, того же.
Пьют. Общее целованье. В это время мамка, отведав меду, бежит вперед и кричит точно ее режут.
Мамка. Ой-ой-ой!
Нащокин. Что ты? Аль поперхнулась?
Мамка. Мед, государь, горек. Ох, горько!
Нащокин. Ох, чертовка старая, догадалась. (Детям.) Целуйтесь. (Те исполняют; Мавруше.) А что, Маврушка, у тебя мед не горек ли?
Мавруша. Дай; государь, отведаю. Сразу-то не разобрала (пригубила). Ох. горек. (Молодые целуются.)
Нащокин. Теперь послаже ли стал?
Мавруша. С этой стороны (указывая на молодых), государь, Сдадок, а вот с той (указывая на Савву с Варей) горек.
Лычиков-отец (ударив рукой по голове). Ох, я, дурак старый, и забыл! — Ну, и вы целуйтесь.
Варюша (закрылась рукавом). Ой, стыдно. (Целуется с женихом.)
Лычиков-отец. Аль впервой? Не целовались еще?
Нащокин. Не то, сват, говоришь: ты прикажи, чтоб сына Николая народили. Он — Савва, она — Варвара, а как будет Николай еще, — уж три дни кряду пировать станем. (Зятю.) Ну, Фрол, доволен ли?
Фрол. Как, тестюшка, не довольным быть? Эко счастье! Так чаю: на предбудущие времена — пословка пойдет: коли кому удача — эк, скажут, Фролово счастье привалило.
Нащочиха. Ох, дочушка, слава те господи! — все благополучно кончилось.
Аннушка. Конец, мамушка, делу венец.
Фрол (жене, тихо). Вот и сказке конец, (тестю) а мне от тестюшки с золотом ларец.
Лавруша (зрителям). А мне, дедушка, пряничка — петушка…
Занавес.