Чем дальше, тем больше ширится зло в этом мире. Мы еще не хотим и не умеем видеть, что к чему, и все уповаем на божественную веру, а если нашим господам проповедникам слово поперек сказать, они сразу показывают зубы и говорят, что я мятежник. Ах, господа хорошие, остерегитесь, не рано ли возомнили вы, в своем ослеплении и по привычке своей, что всех нас предадите анафеме. Всех, значит, к дьяволу, кроме вас самих.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Нынче опять только то и делают, что предают анафеме всех подряд.
МЮНЦЕР
Они так и норовят записать в еретики всех, кто им хоть слово поперек скажет. Сами в своих книжках твердят о духе святом, а кто хоть одно слово в духе этом скажет, того они начинают травить днем и ночью, только и думают, как с ним расправиться. Я говорил, что власть принадлежит народу, что князья не господа, а слуги этой власти. Князья не должны делать, что им заблагорассудится, они должны блюсти справедливость и закон. Если это мятеж, ну, что ж! Самое страшное зло на земле в том и состоит, что никому нет дела до самой страшной нищеты.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
А господа делают что хотят.
МЮНЦЕР
Они сами — причина стяжательства, воровства и грабежа. Они присваивают себе все, что сотворил господь. Рыбы в воде, птицы в воздухе, злаки на полях — все должно принадлежать им. И всегда-то у них наготове слово божье, и они говорят бедным, господь-де заповедал: не укради. И так они держат в страхе людей, крестьян, ремесленников, рабочих, и со всего живого дерут три шкуры, а если кто возьмет у них хоть самую малость — тому виселица.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Господа сами виноваты, что бедные им враги.
МЮНЦЕР
Они не желают устранить причину мятежа. Ничего хорошего из этого не выйдет. А если я так говорю, значит, по-ихнему, я мятежник. Что ж, пусть мятежник. Вот доктор Лютер говорит, что мы должны почитать даже неразумных господ, слушаться их во всем. Ах, господи, да они всю жизнь только и делали, что жрали и напивались, как свиньи. Их с юности нежили в роскоши, и не знали они в жизни ни одного черного дня и наперед знать такого не хотят и не желают. Они ни на грош не уменьшат наших налогов, а еще хотят быть нашими судьями и защитниками. Ах, горемычный народ, какой хомут на тебя надели. Господа держатся не прекрасными речами, а только страхом виселицы.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Они палачи и вешатели, вот они кто. В этом все их ремесло.
МЮНЦЕР
Их правление в том и состоит, чтобы сеять повсюду злобу и чинить произвол, а кое-кто еще только входит во вкус, как обижать и притеснять бедный люд. Мало того, они держат в страхе все человечество и мучают и терзают не только своих людей, но и другие народы. Они бы хотели поработить все человечество, чтобы самим оставаться главными и чтобы их все боялись, чтобы им поклонялись и почитали их. Это и есть идолопоклонство, когда люди боятся своих господ и отрекаются от своего предназначения, и пресмыкаются, и лгут ради жалкого куска хлеба насущного. А для них пот рабочих — сладок, ох как сладок!
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Он еще попортит им печень!
МЮНЦЕР
Здесь не поможет никакое умничанье, никакие красивые словеса. Истина должна открыться. Дальше так продолжаться не может. Поиграли в бирюльки — и хватит, народу это уже поперек горла стало, и грядут великие перемены. Люди во всем мире начали разбираться, что к чему, и власть имущие еще ужаснутся своему бессмысленному насилию. Ибо великая страшная дерзость — применять старые средства власти, когда мир так изменился. А потому не давайте себя опутать красивыми словесами о милосердии, тогда наше дело победит. Мы должны вспомнить, что мы существа, наделенные духом. Мы должны знать, что делаем, а не только слепо верить. Человек должен руководствоваться своим разумом. Пускай эти ученые господа изрыгают хулу и анафему на то, чего они признавать не желают. Они ничего не хотят видеть, ничего не хотят слышать, для них все инакомыслящие — опасные мечтатели, одержимые, слова «разум» они на дух не переносят. Еще бы! Да слыхано ли дело — чтобы народы стали свободными.
МУЖСКОЙ ГОЛОС
Многие люди думают, что это только заумь одна.
МЮНЦЕР
Они просто не могут себе представить, что можно столкнуть господ с их тронов, а на их место возвести низших. Они слышать этого не могут, потому и называют это заумью.
Ах, господа хорошие, перестаньте кривляться. Можете выбросить к дьяволу ваши румяна. Ваша ложь все равно выйдет наружу. Разве вы не видите, что от искры разгорается великое пламя? Да, вы это видите, и я тоже вижу!
Мюнцер уходит, с ним восторженный народ.
Гайлер фон Кайзерсберг, лениво облокотясь на амвон, негромким елейным голосом читает проповедь. Перед ним на стульях сидят Фуггер, несколько знатных дам и господ.
ГАЙЛЕР
Богатые — зло мира.
Аплодисменты.
Эти господа, живущие ростовщичеством, суть причина голода и дороговизны, а их сундуки набиты деньгами.
Аплодисменты.
Их надо истреблять, как волков, ибо они не боятся ни бога, ни людей.
Аплодисменты.
В стране столько бедных и слабых, нищие и калеки умирают с голода, а они тратят по полмиллиона на какой-нибудь банкет, и проигрывают миллионы в кости. Посреди ужасающей нищеты они наслаждаются своим растущим благоденствием. Истинно говорю вам, перед лицом столь резких имущественных различий в один прекрасный день дело дойдет до революции.
Громкие аплодисменты.
ФУГГЕР (поднимается, жмет проповеднику руку)
Дорогой Гайлер фон Кайзерсберг, вы прочли нам одну из ваших самых прелестных проповедей. Проповедей, которые хватают за сердце. Я позволил бы себе сказать, что мы не скоро забудем ваши пророческие слова.
Аплодисменты. Гайлер кланяется.
Я приказал подогреть простой гороховый суп.
ГАЙЛЕР
Гороховый суп? Я думал, будут холодные закуски.
ФУГГЕР
Вы проповедуете скромность. Мы стараемся, как можем.
Гайлер и остальные гости уходят. На помост входит Шварц и передает Фуггеру кровавую отрубленную руку.
ФУГГЕР
Что это?
ШВАРЦ